Шестое января выдалось на удивление спокойным: за окнами сыпал снег, по телеку крутили мультфильмы и концерты, Люцик пытался оборвать в зале штору, а вечером родители ушли праздновать к соседям тремя этажами ниже. Они и меня с собой звали, но, сославшись на желание в сотый раз пересмотреть «Ивана Васильевича» и пораньше лечь спать, я отказалась. Спать. Как бы не так, на уме у меня было совсем иное — Рождественский квест в преисподней, а точнее, бал на выживание. И на этом балу мне очень хотелось быть если не красивой, то хотя бы очень хорошенькой.

Осмотр содержимого шкафа поверг в уныние — Нарнии там не оказалось, подходящего платья тоже. Точнее, платьев было много, но все они сейчас казались слишком скромными, а душа просила чего-нибудь эдакого. Из эдакого была только отделанная кружевом белоснежная кофточка-туника с умопомрачительным декольте и шёлковой голубой лентой под грудью. К ней вполне можно надеть джинсы и туфли на шпильках. Повертевшись перед зеркалом в прихожей, я осталась довольна своим нарядом и, подкрасив ресницы, принялась расчёсывать волосы. Немного подкручиваясь, они легли на плечи пышными волнами, и это мне нравилось, а вот Люцик, учуяв цитрусовый аромат духов, поднял вой, за что получил нагоняй. После чего демонстративно отправился рыть нефтяную скважину и возводить баррикады из наполнителя в своём лотке. Точно так же он вёл себя, когда я в июле на свидание собиралась. Ревнует что ли? Только у меня ведь впереди не романтический ужин, а нечто неопределенное и устрашающее. Пора бы уже с перепугу кусать ногти и искать пятый угол, чтобы в нём спрятаться, притворившись шлангом, но куда там — вместо этого я ещё разок взглянула на себя в зеркало, решительно повернула перстень и едва не завизжала, услышав у себя за спиной насмешливый голос:

— Уже готова?

Он что, всё это время был здесь и просто наблюдал за мной исподтишка?

— Подглядывать нехорошо!

— Зато полезно, — лишь нагловато улыбнувшись на мой недовольный взгляд, Люцифер оттолкнулся от дверного косяка и во всём своём великолепии направился в мою спальню. — Крестик вытащи, или я сам это сделаю.

— Что, сразу в кровать? И никакого обещанного бала? — наблюдая за тем, как демон по хозяйски расстилает постель, я ловко вытащила из лифчика упомянутый церковный атрибут и бережно положила его на трюмо. — Вот так всегда: наобещают девушке с три короба, а сами быстрее в койку норовят запрыгнуть!

— И девушки тоже хороши, их потом из этой койки за уши не вытащишь, — свернув валиком плед, Люцифер засунул его под одеяло создавая видимость спящего тела. — Будет тебе бал. Идём?

— Мне куртку надевать?

— Не нужно, со мной не замёрзнешь, — буднично ответил демон и принялся быстро гасить в квартире свет, оставив подмигивать только гирлянду огоньков на ёлке и послав воздушный поцелуй Люцику, который, выглядывая из ванной, огласил коридор грозным рыком. — Спокойно, нечисть, я твою хозяйку пока не насовсем забираю.

— Что? — подавившись на вдохе воздухом, я едва не икнула. — Как это, пока?

— А ты разве иного хочешь? — приблизившись почти вплотную, Люцифер заключил меня в объятия, окончательно смыкая ловушку своими крыльями и заглядывая в глаза с такой пошлой улыбкой, что подкосились ноги. — Спорим, что нет?

— Уж зла любовь, ну, а козла всё нету. Где ты, скотина? — это всё, что сорвалось с вмиг пересохших губ и вызвало оттолкнувшийся от стен хохот демона, приподнявшего моё заалевшее от стыда лицо за подбородок.

— Здесь я, — наклонившись, он притянул меня к себе, даря жгучий поцелуй, от которого закружилась голова и перестало иметь значение что-либо на свете, кроме его требовательного рта и крепко стиснувших мои плечи ладоней.

Поцелуй становился всё более напористым. Сводя с ума, он лишал вместе с дыханием остатков разума и, не выдержав, я запустила пальцы в рыжие волосы демона, стремясь стать ещё ближе к нему, и, судя по довольному плотскому рыку, ему это очень даже понравилось. Сильные руки обняли меня ещё крепче, крылья, кажется, пришли в движение, мир вокруг нас завертелся, а демон всё не прекращал своей хмельной ласки, глубоко проникая опаляющим языком в рот, затевая страстную игру, от которой кружилась голова и туманилось в глазах. Не знаю, готова ли я была к такому напору, но изо всех сил держалась за своего искусителя, иначе бы точно рухнула в образовавшуюся под нами воронку пропасти. Наконец, откуда-то из самой груди вырвался жалобный вздох и Люцифер разорвал поцелуй, одновременно завершая полёт и опуская нас на что-то твёрдое.

— Такая невинная, — хрипло шепнул он, проводя шершавым пальцем по моим губам, которые секунду назад терзал с такой страстью, что до сих пор подгибались колени и упасть не давала только его крепкая рука. — Чистая.

— Вряд ли тебя этим удивишь, — едва вдыхая прохладный воздух, я попыталась оглядеться, а затем, поборов смущение, всё же ответила на его требовательный потемневший взгляд: — Разве нет?

— Настали времена, когда невинность на земле днём с огнём не сыщешь. Я говорю о духовной, а не только о физической, — криво улыбнувшись, он наконец отпустил меня и, развернув спиной к себе, крепко прижал к своей бурно вздымающейся могучей груди. — Я ещё не понял, что в тебе особенного, но это будоражит меня всё сильнее. Смотри же, нравится тебе мой дом?

Положив ладони на его сомкнувшиеся вокруг моей талии слишком тёплые, как и перстень, руки, я огляделась, постепенно различая в окружающей нас темноте утёсы и скалы, редкие холмы, силуэты елей и падубов, раскидистые кусты алых ампельных роз; струящиеся по земле и рассохшимся трещинам скалистой породы ручейки огненно-золотистой лавы, и снег — хлопья невесомых снежинок, которые парили в воздухе, оседая лишь на самых вершинах гор.

— Нравится? — повторил Люцифер. Его голос над самым ухом был напряжён так, словно его и впрямь волновал мой ответ. — Хорошо тебе здесь?

— Пожалуй. Тут есть покой, о котором мне часто остаётся только мечтать.

— Так не везде, но и не каждую пядь моих владений тебе следует знать. Позже мы пойдём вон туда, — демон указал на вершину одной из скал, которую венчала похожая на башню крепость. — Но сейчас бал.

Подхватив меня на руки, он быстрой пружинистой походкой направился к одному из залитых шипящей лавой утёсов, за которым открывалась тропа, ведущая к высеченным в камне ступеням. Люцифер спускался по ним всё ниже, и вскоре мне стало понятно, почему он не позволил, чтобы я шла сама — кожу жалили порывы ледяного ветра, защищало от которого только тепло его тела, да и на шпильках тут было просто не пройти. Лишь когда мы достигли распахнутых высоких Врат и миновали их раскалённую арку, демон опустил меня на землю, разрешая идти самой. Но и тогда не выпустил моих пальцев из своей руки. Сказать, что мне было страшно, это не сказать ничего, душа буквально ушла в пятки, когда нас окружили десятки его слуг — прекрасные и уродливые, рогатые и кентавры, подобные людям и такие чудовищные, что хотелось прямо сейчас броситься назад и искать убежища среди древесных стволов. Все они хотели услышать распоряжения своего господина, наперебой задавали вопросы, а один даже поинтересовался, не желает ли чего госпожа. Я не сразу поняла, что он обращается ко мне, а когда поняла, то едва смогла выдавить из себя подобие улыбки и отрицательно качнуть головой. Сейчас мне больше всего на свете хотелось оказаться подальше отсюда, не видеть гримас жутких горгулий, сидящих на крыше чёрного каменного строения, к которому мы направлялись, не слышать цокота копыт о каменные плиты пола, не спускаться в освещённое огнями сотен факелов подземелье, но я отлично знала, для чего сюда пришла, помнила о том, что медикаментов в моей процедурной осталось от силы на пару недель, а новые привезут не раньше начала февраля. Мне было за что бороться, а значит, нужно следовать за Люцифером и его свитой.

Длинные тоннели и коридоры, которые мы пересекали, были тёмными, закопчёнными и полнились едкого запаха дыма с примесью чего-то сладковато-тошнотворного. Они казались такими запутанными, что очень скоро я позабыла, с какой стороны находился вход, и подмечала только одно — углов нигде нет, все бесконечные повороты имеют округлую форму. Наконец, издалека донеслись звуки музыки — словно сотни невидимых скрипок симфонического оркестра играли вальс, и, преодолев ещё один уводящий вниз пролёт, мы оказались перед распахнутыми дверями ярко освещённого зала. Сердце протестующе дрогнуло, сбиваясь с ритма, когда Люцифер, не оглядываясь, потянул меня внутрь. И, хотя тело стремилось удрать прочь, не было сил оторваться от открывшегося взору великолепия: в висящих под высокими сводами многоярусных золотых люстрах горели свечи, стены были задрапированы бордовым бархатом, а на натёртом до блеска паркете танцевали сотни женщин в прекрасных платьях и мужчин в чёрных, отутюженных смокингах. Молодые и невероятно красивые, кружа вокруг установленной в центре мохнатой голубой ели, они казались статистами на съёмках прекрасной новогодней сказки, а не теми, кто попал в преисподнюю, чтобы сполна расплатиться за совершённые при жизни грехи.