— Я бы убил этого мерзавца!

— А чем вы от него отличаетесь? Тем, что у ваших любовниц не было отца, который защитил бы их от вас? Женщина всегда будет слабее и беззащитнее мужчины, и вы этим пользуетесь!

Понимая, что напугала этой ссорой брата, я крепче обняла его и, поцеловав в бледный лоб, направилась к полыхающему ярким огнём камину.

— Прости, зайчонок, просто мужчины всегда во всех бедах винят только женщин, считая себя абсолютно безгрешными, и меня это злит.

— Но ведь виновен тот, кто принял решение? — в его тихом голосе было столько мудрости, словно он знал о жизни больше меня. Возможно, так и было.

— Не меньше, чем тот, кто подтолкнул его на это решение.

А ещё виновен тот, кто не помогает, но только наблюдает за происходящим, а потом выносит решение, насколько грешен человек, который в одиночку справляется с постигшими его бедами. Но об этом лучше помалкивать, я и так, под воздействием слишком крепкого вина наговорила лишнего.

— Так быстро? — раздавшийся за спиной голос Люцифера заставил меня вздрогнуть и, отвернувшись от алых языков пламени, уткнуться лицом в макушку положившего голову на моё плечо брата. — Как у тебя это получилось?

— Что именно?

— Серж Бридевилль впервые раскаялся в своей загульной жизни, — пояснил демон, указав на выход, к которому пара хвостатых чертей вела моего недавнего собеседника.

— Обычная женская истерика, — не до конца веря, что выполнила задание, с которым и не чаяла справиться, я наблюдала за тем, как мужчина скрывается в пляшущих тенях коридора. — И что теперь? В рай отправится?

— Рановато. Пока в чистилище. Нам, кстати, тоже пора, ты готова?

— Нет! — никогда в жизни мне не было так страшно, как в эту минуту, когда, отступив на несколько шагов, я огляделась в поисках иных дверей, кроме тех, в которые вывели Бридевилля. — Я никуда не пойду! Тебе не удастся…

— Успокойся, — шикнул тут же опять оказавшийся за моей спиной Люцифер. — Иначе подданные решат, что моя собственная жена отказывается мне подчиняться.

— Кто? — икнув, я обернулась, во все глаза уставившись на его прекрасное безмятежное лицо. — Как ты сказал?

— У тебя на безымянном пальце моё кольцо, разве это тебе ни о чём не говорит?

— Но ты ведь даже моего согласия не спросил?

— А ты разве возражала? — хмыкнул демон, вмиг напомнив о том, как пылко он умеет целовать и как мне нравятся эти поцелуи. — К тому же, хозяйкой на моём балу может быть только моя жена.

— Мог бы и предупредить, — снова уткнувшись носом в макушку брата, я обратила внимание на то, с каким неподдельным интересом он слушает наш спор. — Хотя бы для приличия!

— Не смеши мои подковы, откуда во мне взяться приличиям? — ухмылка Люцифера стала ещё провокационнее, и, прежде чем я успела с подозрением взглянуть на его ноги, он обнял нас с Иерусалимом прикрывая от своей свиты крыльями, оторвался от пола и унёс с праздника.

Прежде чем я успела завизжать, до смерти испугавшись почти реактивной скорости полёта, мы уже оказались в маленьком дворике крепости на вершине скалы и смогли пройти в распахнутые демоном двери. Внутри эта обитель оказалась совершенно спартанской и лишённой хоть каких-то архитектурных изысков, однако, брату понравилось. Особенно, когда в заполненной тысячами книг библиотеке отыскались маленькая нарядная ёлочка и сладости на столе. Прихватив несколько конфет и мандарин, он тут же устроился на медвежьей шкуре у камина, а я оглянулась на вошедшего следом за нами Люцифера. Ведь должен же он дать хоть какие-то объяснения происходящему.

Однако, как оказалось, никаких объяснений демон давать не собирался. Вместо этого он просто решил рассказать что ждёт такую непутёвую девицу, как я, дальше:

— Днём ты можешь находиться в своём городе, ходить на работу и жить как прежде, тем более, что дел прибавится, ведь общаться с таинственным спонсором заведения для стариков будет именно твоей задачей, ну, а ночью ты нужна нам здесь, верно, Иерусалим?

Жуя конфету, мальчик радостно кивнул и от этой счастливой детской улыбки на глаза навернулись слёзы — пусть мой маленький брат никогда не повзрослеет и обречён вечно жить в царстве мёртвых, но разве я могу его теперь оставить? Вот только на сколько меня хватит? Боюсь, точно не на вечность как их двоих.

— Люцифер, я ведь обычная смертная девушка, зачем тебе такая невеста? Моя жизнь короткая вспышка на фоне твоей.

— Кольцо, — он поднял мою руку, бережно поглаживая пальцы вместе с запульсировавшим как живой организм перстнем. — Пока оно надето, тебе не грозят смерть и старость, ты навсегда останешься такой как сейчас. Только крест не носи, мне это не нравится.

— Хорошо, — опустив ресницы, я задумчиво закусила губу. Люцифер всё решил за меня и бесполезно спорить, нужно просто привыкать, ведь я люблю их обоих, значит, иного выхода нет. — Как скажешь.

— Покорность тебе к лицу, — коснувшись губами моей щеки, демон направился к дверям. — Уложи брата на диване, я скоро вернусь.

— Любишь сказки? — устроив Иерусалима, я укрыла его мягким пледом и, присев рядом на стул, нежно погладила по курчавым волосам. Надо же, он ведь самый обычный ребёнок и даже любопытные глаза по земному сонные.

— Да, — улыбнулся он, поворачиваясь набок и устремляя взгляд к ёлке, стоящей на массивном письменном столе. — Нам их иногда рассказывает один юродивый, но там много крови и смерти, они злые.

— Больше не слушай его, — пожалуй, лучше не интересоваться тем, что за юродивый пугает детей в преисподней страшилками. — Я расскажу тебе совсем другую: про дракона, который дружил с рыцарем и решил завоевать для него целое королевство.

— А зачем рыцарю королевство?

— Чтобы просить руки принцессы, отец которой был согласен выдать её замуж только за короля.

Лишь когда на середине сказки Иерусалим начал посапывать, я заметила, что дверь приоткрылась, и в библиотеку заглянул Люцифер.

— Пойдём, у меня тоже есть сказка для одной принцессы.

— Тоже про дракона? — наши шаги тихим эхом отдавались в коридоре и на ступенях лестницы, когда он вёл меня на второй этаж, в свою спальню.

— Возможно, — горячие ладони демона сжали мои плечи, едва мы оказались внутри, и по коже тут же побежали волнительные мурашки. — Чего твоей душе угодно?

— Настоящего искреннего разврата и немного любви.

— Ты хотела сказать искренней любви и немного разврата?

— Нет, — тихо рассмеявшись ноткам удивления в его бархатистом голосе, я развернулась в объятиях Люцифера, чтобы, встав на носочки, поцеловать его сложившиеся в усмешку губы. Слишком хорошо он меня знает, чтобы отличить невинную шутку от тревожных трепещущих мыслей, потому впервые целует бережно, а не так, словно собрался спалить до тла. Настолько медленно, что уже и самой захотелось нетерпеливо куснуть его за губу. — Ты обещал.

— Только ты и можешь верить моим обещаниям.

Утянув на по-королевски огромную кровать, делая непристойные замечания и неторопливо избавляя от одежды, он подверг меня таким знойным ласкам, что в пору было и впрямь воспламениться. Затвердевшие соски ныли под его обхватившими грудь ладонями, кожа плавилась от прикосновений губ, которые оказывались везде, исследовали каждый миллиметр тела, чтобы оставить на нём свой след, опробовать на вкус. Подрагивая, больше не сдерживая стонов, я выгибалась в его сильных руках желая лишь одного — полного слияния. И Люцифер не заставил долго себя упрашивать. Когда он овладел мною, не было ни боли, ни страха, только наслаждение от глубоких толчков, сладость поцелуев, которые срывали с губ всё новые стоны, дрожь, обернувшуюся ослепительным взрывом; удовольствием, когда его горячее семя излилось, заполняя судорожно сжимающееся лоно. Но даже тогда он не оставил меня, мы были единым целым, укрытым рыжими крыльями, согретым страстью, взаимным влечением и любовью, которая пока только робко заявила о себе.

***

Говорят, под новый год сбываются любые желания, и я счастлива от того, что моё исполнил именно Люцифер, потому что он дал много больше того, что я загадала. Дал с удивительной щедростью и толикой волшебства. И пусть мой демон порой бывает самым настоящим деспотом, который считается только со своим мнением и желаниями, я всегда буду благодарна ему за подаренную любовь, за брата, за всё то удивительное, что он показал и ещё покажет мне.