Старое, давно привычное болезненное чувство, которое кольцами разворачивалось в груди с четырнадцати лет, сменило имя. «Зависимость, — мысленно произнёс Ньют. — Теперь это зависимость».

Они лежали рядом, всё ещё часто дыша, но с каждым вдохом время возвращало свой обычный ход. Тесей головой лежал на руке Ньюта, задумчиво смотря в потолок.

— Ты спрашивал, почему так сложно быть с тобой, — сказал он, и Ньют нахмурился, припоминая давнишний разговор. — Так вот: каждый раз после нашего секса я чувствую к себе отвращение.

Ньют приподнялся, смотря на Тесея во все глаза. Это признание прозвучало впервые, и оно пугало. Брат заметил направленный на него взгляд и успокаивающе провёл ладонью по груди Ньюта.

— Всё хорошо, — сказал он. — Не к тебе же.

Тесей рывком привстал, заставляя Ньюта снова лечь на подушку, и начал привычно рассматривать его лицо. Ньют поймал палец, прикусив, и задумчиво воззрился на брата: Тесей был весь в следах его недавних укусов.

— О чём ты думаешь, когда так смотришь на меня? — спросил Ньют, и этот вопрос тоже прозвучал впервые.

— Я думаю, — медленно начал Тесей, обводя скулы, — думаю, что зря мы начали всё это много лет назад.

Ньют ожидал чего-то такого.

— Да, — сказал он, отводя взгляд. — Возможно.

— Я ни на секунду не забываю, что ты мой брат, и я тебя когда-то помогал с ложки кормить, пока ты своей стихийной магией пытался мне кастрюлю с кашей на голову надеть. Такое, знаешь ли, не забывается.

Ньют рассмеялся бы, если бы в душе в этот момент не разверзалась бездна.

— …Едва я сам научился читать, я зачитывал тебе сказки Бидля, терпел, когда ты, не желая спать, орал в нашей комнате, вытаскивал тебя из-под лап гиппогрифов. Не знаю почему, но я всё равно тебя обожал.

— Это всегда было взаимно, — тихо сказал Ньют. Тесей снова лёг, но теперь отодвинулся на противоположную сторону кровати.

— Да, и вот мы здесь, и я почему-то только что тебя трахал. Мне казалось, братская любовь выглядит как-то по-другому.

— Почему она не может выглядеть и так?

— Потому что не может.

Тесей сел, выпрямившись. Ньют наблюдал, как он одевается, как причёсывает на пробор волосы, скрывает шарфом укусы Ньюта на шее — с абсолютно спокойным лицом, которое могло говорить сейчас только о внутреннем неспокойствии. Ньют наблюдал, понимая, что начинается новый виток самобичевания Тесея, когда и ему, и Ньюту будет плохо, и всем вокруг будет плохо, кто попадётся под руку, но потом неведомый магнит снова притянет их обоих друг к другу — чтобы потом, развернув один из полюсов, отшвырнуть подальше. И так снова и снова.

Может быть, и правда не стоило всё это начинать. Не стоило целовать на берегу реки в угол губ, когда Тесей бессознательно ждал первого шага, чтобы шагнуть навстречу.

Как стало бы, случись всё по-другому? Кто знает.

Ньют вздрогнул, когда захлопнулась входная дверь.

*

Они сидели под склоном, сбежав из дома, где отец бросал их с матерью и уходил к другой женщине. Это был тот же летний день, облачный и прохладный, и порывы ветра путались в волосах Тесея и Ньюта, смешивая рыже-русые с рыжевато-каштановыми.

Когда любви вокруг не хватает, можно взять её друг у друга.

Тесей чуть отстранившись, всмотрелся в Ньюта — будто искал в лице успокоения. Чужой взгляд Ньют обычно не выдерживал, но к брату это никогда не относилось. Ньют смотрел на него в ответ — и, может, из-за того, что глаза Тесея были так близко, в них читалось больше обычного. В них Ньют увидел то, из-за чего, взволновавшись, опустил взгляд и в замешательстве дёрнул головой. Кончики носов на мгновение соприкоснулись.

Ньюту хотелось и отстраниться, вырвавшись из объятия, и остаться. Он смял рубашку на спине Тесея, мечась между противоположными порывами — но всё же отстранился. Тесей посмотрел на него как будто с сожалением, но Ньют не был уверен — слишком уж быстро промелькнуло в лице. Может быть, померещилось.

Тесей опустился на траву, Ньют рядом; они прикасались друг к другу только кончиками лежащих на траве пальцев. Чего-то не хватало, чего-то очень важного, будто был упущен некий момент, теперь уже безвозвратно. Ньют мотнул головой, стряхивая с себя это странное ощущение, и несмело улыбнулся Тесею. Улыбка вернулась к нему, отражённая лицом брата.

Воздух не дрожал, и не звенел невидимый колокол — потому что всё было правильно. Всё было так, как должно быть.

*

Ньют напоследок оглядел себя в треснутое зеркало, которое он всё забывал починить. Впрочем, хозяйка квартиры — из маглов — удивилась бы, увидь она, что зеркало вдруг стало целым. Трещина разбивала лицо Ньюта на две части, и правая, затенённая, выглядела мрачнее левой. Ньют повёл подбородком в сторону, уводя лицо с трещины, а потом отвернулся и снял с вешалки мантию. Едва не споткнулся о воздух, вспомнив, что там как будто был подаренный Тесеем чемодан, и одумался. Какой, к мерлиновой бабушке, чемодан? Тесей никогда не дарил ему ничего подобного.

Ньют пожал плечами и повернулся на каблуке, аппарируя на работу.

Потускневшая латунная табличка на двери, гласившая «Сектор фантастических зверей», опять покосилась, и Ньют поправил её, обводя пальцами зазубрины с верхнего края. Они выглядели так, словно табличку кто-то надкусил, кто-то зубастый и определённо фантастический. Откуда появились эти зазубрины, никто не знал, но чинить не торопились: всем нравилось их сочетание с надписью.

Ньют толкнул дверь и с порога окунулся в суматоху нового рабочего дня.

Он просматривал и разбирал многочисленные сообщения: жалобы на нюхлера, который якобы украл кольцо, принадлежащее самому Мерлину — это в одну стопку; официальное прошение разрешить провоз дракона в Гринготтс — в другую. Всё это было совершенно привычным делом, навязшая на зубах рутина, но Ньют отчего-то не мог на ней толком сосредоточиться. Он всё замедлялся, пока, наконец, не отложил в сторону письмо с жалобой на гномов и не задумался, подперев щёку рукой. Он обвёл взглядом отдел, пытаясь понять, что не так. В груди было сосущее чувство отчётливой нехватки чего-то: будто было и вырвали. Ньют закрыл на мгновение глаза, силясь разобрать эмоции, но сосредоточиться мешал фоновый шум.

— Скамандер, не спи! — крикнули ему с другого конца кабинета, и Ньют в последний момент, едва не упустив, поймал бумажную птичку с запиской. Он начал вчитываться, пытаясь разобрать скверный почерк коллеги: гиппогриф или всё-таки гиппокамп?.. Это заняло все его мысли, и Ньют напрочь забыл о взволновавшем его вдруг ощущении.

Ближе к обеду он, чтобы размяться, взял прошение из Гринготтса и отправился к лифту, чтобы передать лично в отдел магического правопорядка — стоило проверить, верно ли оно составлено. В коридоре он столкнулся с Тесеем — тот как раз выходил из кабинета, и выглядел брат раздражённым. Но когда он заметил Ньюта, лицо его просветлело.

— Что-нибудь наконец нарушил? — спросил он вместо приветствия, дружески сжав плечо.

— Да если бы, было бы хоть не так скучно.

Ньют помахал документом в воздухе и взялся за дверную ручку.

— Я подожду, — услышал он голос Тесея.

Когда Ньют вышел, брат действительно был ещё в коридоре, подпирая спиной стену.

— Давай выйдем, — сказал он. — Выговориться хочу — сил нет.

Они направились к лифту, шагая плечом к плечу. Странное сосущее чувство в груди Ньюта вернулось, усилившись, когда они с Тесеем вышли на улицу. Здесь, совсем рядом с министерством, ещё действовало антимагловское колдовство, и их мантии никто не замечал. Тесей достал сигарету, затягиваясь, и Ньют с удивлением покосился на него: на секунду ему показалось, что брат раньше не курил.

Да что с ним сегодня…

— Чем они тебя достали в этот раз? — спросил Ньют, под словом «они» подразумевая отдел правопорядка. Тесей поморщился.

— Суют палки в колёса, бюрократы. Представляешь, поймали мы наконец жулика, который лепреконское золото направо и налево швырял, а эти спрашивают, почему мы отчёт на день позже положенного сдали. У них, видите ли, все улики теперь испарились…