Ньют пожал плечами.
— Укусил.
— Я заметил, — сказал Тесей с иронией в голосе. — Но почему?
На этот вопрос Ньют уже не мог дать ответа и смущённо разглядывал вместе с Тесеем ладонь, на которой отпечатались его зубы. И в самом деле, зачем он это сделал?..
Размышляя, он пропустил момент, когда Тесей резко схватил за шею, и Ньют с полузадушенным криком уткнулся носом в подушку. Одной рукой удерживая за основание шеи, Тесей вдруг начал щекотать другой за бока, и Ньют протестующе замычал, вертясь на кровати.
— Это месть, — пояснял Тесей, и в его голосе так и слышалось удовольствие от происходящего. — Будешь знать, как кусать старшего брата.
Наконец он закончил свою пытку и лёг сверху, грудью на спину, опираясь локтями на постель. Ньют не смел шевельнуться.
— Любишь ты на мне сидеть или лежать, — пробормотал он и тут же переосмыслил собственные слова.
Воображение подкинуло такие картины, что Ньют сам им поразился до глубины души. Неожиданное возбуждение стало ответом почти на все вопросы. Ньют поёрзал бёдрами по кровати и чуть не застонал; тяжесть Тесея сверху была невыразимо приятной. Если бы ещё чуть-чуть…
Тут Тесей, которому, похоже, наскучило просто лежать, щекотно подул на короткие волосы в основании шеи, зарылся в них носом. Ньют закусил угол подушки, чтобы никак себя не выдать — очень сильно хотелось снова потереться пахом о кровать или лучше погладить себя, просунув руку между своим телом и постелью. Ньют осторожно сдвинулся чуть ниже, вставший член потёрся о шов на брюках, и Ньют полностью утопил лицо в подушке, смущённый донельзя. Тесей вдруг замер, его рука куда-то исчезла, и Ньют похолодел: неужели что-то понял?..
Вдруг пальцы возникли снова у раковины уха, играючи обвели и потянули за мочку. Ньют вжался всем телом в кровать и позорно кончил от одних этих ласковых прикосновений; член выплеснулся обильно в бельё, и Ньюту казалось, что все бёдра у него теперь испачканы в тёплой вязкой сперме.
Ньют замер, желая провалиться под землю, в паху стало до противного влажно, но о том, чтобы подняться, не было и речи. Приходилось терпеливо ждать, и, наконец, Тесею надоело пустое времяпрепровождение — он встал с кровати. Ньют чуть повернул голову, чтобы его увидеть.
— Пойду, — доброжелательно произнёс Тесей. — Уже скоро ужин, надо привести себя в порядок. До встречи в столовой.
— Ага, — пробормотал Ньют, продолжая лежать на животе.
Тесей вдруг сощурился, хмыкнул — как будто с пониманием — и вышел, взяв свою книгу. Ньют немного обождал на случай его возвращения, а потом перевернулся на спину, тронул брюки. На светлой ткани мокрое пятно было различимо даже невооружённым глазом. Ньют схватил подушку и прижал к своему лицу с такой силой, будто очень хотел ей себя придушить.
========== Часть 4 ==========
— Он зануда, — говорил Ньют сам себе вслух, меря шагами комнату. — Его вечно приводят в пример, каждый раз, когда что-то не так. «Будь как Тесей. Тесей всего добился». А он всегда при этом так самодовольно ухмыляется…
Ньют сбился и перевёл дыхание, понимая: вот тут он уже заврался. Закрыл ногой приоткрытую дверцу шкафа и начал заново:
— Из Хогвартса забыл встретить на рождественских каникулах, пришлось битые часа два ждать на вокзале… А ещё на письма отвечает отписками. И из-за него Ив сбежала, а может, он сам её выпустил, нарочно. Сам ведь говорил, что терпеть не может глизней…
Ньют облокотился на подоконник, вгляделся невидяще в ранние сумерки. Задний двор, на который выходило его окно, был не таким нарядным, как сад перед домом: всего-то пара розовых кустов у беседки и узкие тропинки, ведущие к денникам. Дальше уже располагался загон для гиппогрифов, и Ньют ещё в детстве любил смотреть, как они выходят на свежий воздух, встряхивая лапами и расправляя крылья. Он всегда с радостью выбегал к ним в загон и кланялся всем подряд, чтобы безбоязненно гладить твёрдые тёплые клювы и перья между глаз. Гиппогрифы блаженно жмурились и склоняли головы в ответ.
Тесей же никогда не понимал. Для него всё это всегда было обязаловкой.
— Он не понимал, — повторил Ньют вслух, прекрасно осознавая, что это не имеет значения.
Ничего не менялось в душе, и даже сама идея искусственно взращиваемой нелюбви к Тесею была глупой от начала и до конца. Но оставался всего один подходящий аргумент, который он приберёг напоследок. Самый весомый из всех.
— Он мой брат, — тихо сказал Ньют, в волнении схватившись за штору с такой силой, что чуть не оторвал её. — Тесей — мой брат.
Так хотелось отвлечься на что-то, очистить голову от непрошеных мыслей, но для полёта на гиппогрифе было уже слишком темно, а на книге сосредоточить внимание совсем не удавалось. Ньют ощущал себя как в ловушке. Брат был рядом, запертый вместе с ним в тесных границах дома, брат был в мыслях и воспоминаниях — он был везде. Почему-то мозг подкинул эпизод из детства: Тесей поднимается в Хогвартс-экспресс, а он, Ньют, хватается за штанину и тянет обратно с плачем. И все вокруг смеются. И Тесей оборачивается со смехом, разжимает один за другим пальцы. Кажется, это был Тесеев четвёртый курс.
Ньют в смятении потёр нос, потянулся к Пикетту, который трогал лепестки ползучей орхидеи, и взял того в ладонь.
— Почему?.. — спросил Ньют с недоумением, рассеянно гладя Пикетта. Тот пищал, пытаясь увернуться. — Как так вообще вышло?..
В поле его зрения попали часы, полускрытые хламом из свитков, сломанных перьев и наваленных одна на другую книг. Судя по всему, уже настало время ужина, и Ньют чертыхнулся. В столовую спускаться не хотелось, но ведь его могут пойти искать…
«Тесей может подняться сюда», — подумал Ньют с ужасом и тут же распахнул окно. Сквозняк проник в комнату, сорвал со шкафа карандашный набросок гиппогрифьей морды, но Ньют не обратил внимания. Решительно перекинув ноги через карниз, он схватился за плющ, утопил пальцы в сетке, по которой тот вился, и начал спускаться.
Сегодня никакого ужина. Он сам себя наказал.
Третий раз за день Ньют перелез ворота и, перебежав пыльную дорогу, спустился с разбегу на луг. Справа виднелся давно примеченный Ньютом дуб, под которым было так славно сидеть в летний зной. Ноги сами повели к нему, пусть и был уже вечер — этот сладостный тёплый вечер, который может быть только в августе, когда в спину уже промозгло дышит сентябрь, но лето ещё держится, даря последние восхитительные дни. В любой другой момент Ньют бы отметил это сполна, но не сейчас. В полнейшем душевном раздрае он опустился на примятую траву под дубом, облокотился на ствол — и закрыл глаза.
Вот так — посреди луга, вдали от всех — было хорошо. Отпустила тревога, и дышать стало легче. Листва зашумела над головой, и Ньют зябко поёжился — теперь он заметил, как стало ветрено. Или же это прохлада стремительно опускалась на землю вместе с ночью.
Вдруг слева раздался шорох, и Ньют лениво повернул голову. Ну конечно.
— Почему тебя не было на ужине? — спросил Тесей, подняв брови.
Он стоял над Ньютом, руки в карманах, и даже жилетка ещё была на нём. Денди.
— Почему ты ходишь за мной? — поинтересовался Ньют в тон.
Тесей не ответил.
— Нам пора бы оставить друг друга в покое, — сказал Ньют, отводя взгляд. — Тебе со мной неинтересно, и не стоит меня опекать. Я скоро приду и обязательно дам знать, когда буду дома. Потом скажу маме, что не нужно посылать тебя следить за мной.
— Да причём тут мама! — воскликнул Тесей, садясь рядом. — Я решил, что мы много упустили — сначала учился я, теперь ты. Решил, что можно наверстать.
Ньют оторопел.
— Серьёзно?
— Да.
— То есть ты даже к дружбе подходишь методично и с планом. У тебя есть пронумерованный список? Ну там… «помочь брату убраться у гиппогрифов» — и галочка напротив…
— Иди к чёрту, — сказал Тесей беззлобно. — Откуда в тебе эта язвительность? Ещё с год назад ты не был таким.
Теперь Ньют промолчал. Тесей вздохнул.
— С другой стороны, ты так вытянулся, уже ростом почти с меня. И на мужчину стал похож. — Смутившись, Ньют отвернулся. — И если уж у нас такой разговор, то ещё скажу. Не стыдись себя и реакций своего тела.
