Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

— Обещай, парень, что ты не пойдешь один через горы, — потребовала самая бойкая из них.

— Нет, мне надо идти, — улыбаясь, ответил Фритьоф. — Но я обещаю тебе быть осторожным.

И он отправился дальше незнакомой дорогой, зигзагами поднимаясь к перевалу.

Но что это с собакой? Почему шерсть дыбом? Нансен снял шапку с потной головы: из-за леса послышался волчий вой. Следы оленьего стада, на которые лыжник наткнулся немного спустя, показывали, что животные были чем-то испуганы и мчались, раскидывая снег. Вскоре рядом пошли следы трех крупных волков. Ну, стая слишком мала, чтобы преследовать человека. Однако на всякий случай он пощупал, на поясе ли нож.

За полдень Фритьоф повернул, как ему казалось, к Грендальскому озеру; там была небольшая альпийская ферма.

Но никакого следа ее он не нашел, хотя пересек не меньше десяти долин и озер, каждое из которых могло быть Грендальским. Уже замерцали в потемневшем небе зеленые звезды, когда Фритьоф должен был с неохотой признать, что сбился с пути.

Он пересек еще одну гору и соскользнул к озеру, возле которого что-то чернело. Неужели хижина? Он крикнул «ура» и примчался прямо… к большому черному камню.

Фритьоф не присел ни на минуту с трех часов утра. Он чиркнул спичкой: без четверти десять. Ветер раскачивал старые ели. Но разве в Гренландии ветры менее свирепы? И, черт возьми, там нет никаких ферм.

Он выбрал сугроб повыше, руками вырыл в нем пещерку, натянул на себя шерстяную фуфайку — единственное, что было у него из теплой одежды, и задремал рядом с измученной собакой.

Проснулся Фритьоф оттого, что заледенели ноги. Было уже за полночь. Взошла луна. Бр-р, до чего же холодно! Фритьоф что было сил побежал в гору, стараясь согреться. Пес на трех лапах прыгал за ним.

Они быстро добрались до вершины. В лунном сиянии хребты казались застывшими белыми волнами, горизонт тонул в серебристой дымке. Ущелья зловеще чернели бездонными провалами. Пожалуй, лучше было дождаться дня. Нансен, согревшийся от бега, снова зарылся в снег и продремал на вершине до рассвета.

Утром он узнал местность. Теперь ему предстоял перевал через гребень Фоссе. Сон в снегу плохо освежил его, все тело ныло. Может быть, вернуться? С минуту он колебался, потом решительно повернул к гребню.

На круче снежные карнизы нависали кое-где так, что пес Джен начинал дрожать и выть, требуя помощи. Тогда Нансен ложился на живот и вытягивал собаку за собой наверх.

Джен был верным псом. Он смело карабкался за хозяином на обледеневшую скалу. Стоило заскользить, сорваться одной ноге, и от бедной собаки остался бы мешок с переломанными костями…

Ну и напугал же Фритьоф детвору на фермах горной долины Раундал! Ребята увидели вдруг, что по крутому склону к ним мчатся в облаках снежной пыли неведомый человек и какое-то животное. Люди никогда не спускались зимой к их селению с этой стороны, и ребята бросились врассыпную, крича от страха: им почудилось, что за ними гонится волшебник-тролль со своим злым волком.

Золотая медаль

Вернувшись в Берген, Фритьоф нашел на столе конверт, надписанный мелким, аккуратным почерком. Он представил себе, как отец — невысокий, сгорбленный, тщедушный, — прижимая портфель, знакомой дорогой идет на почту.

«Дорогой мой сын! — писал Бальдур Нансен. — Когда я читаю твои письма, у меня часто навертываются на глаза слезы, только не от горя, а от тихой радости. Бог благослови твой труд и доведи его до хороших результатов».

Старик расспрашивал сына о том, скоро ли будет напечатана его научная работа, и советовал не разбрасываться.

Фритьоф не любил писать письма. Но отцу он писал теперь особенно много, подробно и откровенно; и на этот раз тут же сел за ответ. Да, писал он, разбрасываться не следует. Но, когда узнаешь о каком-либо отважном путешествии или охотничьей удаче, тогда так и подмывает пуститься на поиски приключений. «Я тоскую, и желание испытать что-нибудь новое, путешествовать, не дает мне покоя. Оно волнует меня, это желание, и его так трудно подавить!»

Теперь, после горной прогулки, его беспокойство не улеглось, а усилилось. Исследование мизостом приближалось к концу. Возможно, что в начале 1885 года оно будет опубликовано; он почти достиг цели, которую поставил перед собой вскоре после приезда в Берген. Но именно теперь ему представлялось все яснее, очевиднее: исследовательская работа биолога все-таки не сможет целиком наполнить его жизнь. Она пресновата, в ней нет захватывающего интереса борьбы, требующей напряжения всех духовных и физических сил.

И Фритьоф все чаще думал о Гренландии. Он изучал теперь тончайшее строение нервной системы низших разрядов позвоночных, но в окуляре микроскопа вместо окрашенных срезов возникали вдруг знакомые притягательные обрывы гренландских ледников.

Он перечитал десятки книг об этом самом большом и почти необитаемом острове земного шара.

Вот его карта: селеньица эскимосов, не щедро разбросанные по западному побережью, и огромное «белое пятно» неизвестности за тонкой полоской прибрежной линии. А ведь Европа узнала о Гренландии раньше, чем Колумб открыл Америку.

Да, это был еще X век, времена викингов, когда приговоренный за убийство к изгнанию Эрик Торвальдсен, прозванный Рыжим, добрался до неведомого острова и поселился там. Холодную, голую землю он окрестил Гренландией — «Зеленой страной», и, привлеченные этим названием, потянулись туда через студеное море ладьи скандинавов. А потом пути викингов были забыты, и лишь в XVI веке воды у острова снова увидели парус.

А «белое пятно»? Датский купец Ларс Далагер первым вскарабкался на обрыв берегового ледника. Спутники Далагера несли рогатины на случай встречи с белыми медведями. Но они встретили лишь мертвое безмолвие ледяной пустыни.

Обморозив лица и руки, датчане скоро повернули назад. «Никто из смертных не сможет проникнуть в глубь материкового льда Гренландии», — объявили они. Это было в XVIII веке.

Штурм возобновился лишь много лет спустя: американец Хейс, английские альпинисты, потом Норденшельд, затем датчанин Иэнсен, снова Норденшельд.

А результат вековых усилий? Первый отряд проник в глубь острова на 13 километров, последний — на 117. И до сих пор никто не знает, что скрывают гренландские ледяные барьеры: то ли ледяную пустыню, как думают одни, то ли защищенные от стужи хребтами зеленые оазисы, как предполагают другие. Разгадка тайны Гренландии — вот задача, действительно достойная исследователя!

В начале 1885 года Даниельсен торжественно вручил Фритьофу только что принесенную из типографии брошюру. Она называлась «Материалы к анатомии и гистологии мизостом». Наверху стояло имя автора: Фритьоф Нансен.

— Поздравляю! И не теряйте времени, беритесь за докторскую диссертацию. — Даниельсен отечески обнял Фритьофа. — Нам, старикам, пора передать руль молодым.

Собрались все работники музея, пришло семейство Григов, пастор Холдт, председатель союза охотников Фриле, художник Ширтц, у которого Фритьоф учился рисованию.

Виновник торжества благодарил поздравлявших, жал руки. Но раньше он представлял себе, что этот день будет для него более радостным, значительным, принесет ему большее удовлетворение.

И даже после того как труд о мизостомах был удостоен золотой медали и друзья стали пророчить Фритьофу блестящую карьеру ученого-зоолога, он лишь как-то странно улыбался, рассеянно повторяя: «Да, разумеется, зоология… Конечно, конечно…»

Решение принято

Фритьофа спешно вызвали в Кристианию. У Бальдура Нансена произошло кровоизлияние в мозг, и врачи опасались за его жизнь.

Отец лежал, обложенный подушками, — такой маленький, худенький, беспомощный. У изголовья сидел брат Фритьофа — Александр. Фритьоф стал на колени возле кровати, поцеловал дряблую старческую щеку.

— Похоже, скоро мы расстанемся, сынок. — Отец говорил шепотом, едва шевеля губами. — Я ничего не накопил вам, детки. Но, может, бог услышит мои молитвы и не оставит вас.

13
{"b":"641300","o":1}