— Добрый вечер, миледи, — Шарлотта решила держаться правил приличия и вести беседу вежливо и доброжелательно несмотря на то, что взаимности ожидать не приходилось.

— Для тебя несомненно. Стоит отдать должное твоей смелости — заявиться сюда и вести себя столь непристойным образом, надо быть не робкого десятка, — голос у Регины был грубоватый и звонкий.

— Либо глупой и безрассудной, — улыбнулась Шарлотта.

— Ты вроде не глупа, а значит должна понимать, что тебе здесь не место. Ты никогда не станешь частью этого мира. Даже удивительно, что Ветинари этого не понимает.

— В самом деле? — Шарлотта лихорадочно соображала, как ей вывести собеседницу на нужную тему.

— Ума не приложу, зачем ты ему сдалась?

— Боюсь, что я тоже не пролью свет на этот вопрос. Вам лучше обратиться к его светлости, если конечно он сочтет уместным делиться с вами своими соображениями.

— Только не надо изображать оскорбленную невинность. Само твое присутствие здесь нарушает нормы приличия и наносит оскорбление всем присутствующим, — Регина была абсолютно искренна в своем возмущении. Она не пыталась задеть собеседницу, а лишь высказывала очевидные с ее точки зрения вещи, которые почему-то ускользнули от внимания другой стороны.

— Пока что оскорбления здесь выслушиваю только я, — отрезала Шарлотта. А про себя подумала: «Спокойно, это ты должна вывести ее, а не она тебя».

— Вполне заслуженно.

— Да? И чем же я заслужила подобное отношение?

— Ты знаешь, — Регина внезапно стушевалась и даже как-то уменьшилась в размерах.

— Понятия не имею.

— Подобного рода… отношения… неприемлемы. Тебе здесь не место.

— Так дело в правилах приличия? Или во мне? Переживаете, что я вас опередила?

— Да как ты смеешь! Ты ответишь за свои слова!

«Так, уже лучше», — подумала Шарлотта, отступая под натиском волн гнева, исходивших от Регины Ржав.

— Еще раз наемного убийцу подошлете? — она перестала улыбаться и смерила опешившую Регину тяжелым взглядом. — Жизнь достаточная цена за предполагаемые «подобного рода отношения»?

— Это серьезное обвинение. И ты поплатишься за свою клевету, — Регина смерила собеседницу презрительным взглядом, резко развернулась и вышла, громко хлопнув дверью.

— Не она, — подвела итог Шарлотта.

Она поежилась, плотнее закутываясь в шаль, и тяжело вздохнула. Регина Ржав была женщиной эмоциональной и в гневе могла быть страшна, но вместе с тем, она была прямолинейной и разумной и, очевидно, побрезговала бы действовать теми методами, которые предпочла «мадам».

Минуты текли одна за другой в ночной тишине, нарушаемой легким шелестом листвы и нервным постукиванием женской туфли по каменной плитке. Внезапно дверь в бальный зал распахнулась, выпустив в ночь звуки музыки и разговоров. На пороге стояла высокая статная женщина с надменным выражением лица.

— Наконец я могу лично познакомиться со знаменитой Шарлоттой Лисенер, — сквозь зубы процедила она.

— Добрый вечер. Леди Брамвелл, если не ошибаюсь? — Шарлотта решила опять разыграть карту доброжелательного простодушия и улыбнулась.

— Кажется, тебя предупреждали, чтобы ты держалась подальше от дворца.

— А мы и не во дворце, — она старалась, чтобы ее голос звучал как можно более наивно и непонимающе.

— Не паясничай, ты прекрасно понимаешь, о чем речь.

— Боюсь, я действительно не понимаю, о чем речь.

— Весь Анк-Морпорк был свидетелем твоего распутного поведения. Оставь в покое Хэвлока Ветинари, — маниакальное выражение, исказившее красивое лицо леди Брамвелл, неприятно поразило Шарлотту.

— Он уполномочил вас говорить от его лица?

— Что ты сделала с ним? Приворожила? Иного объяснения его выбору я не нахожу.

— Позвольте узнать, в чем причина вашего интереса? Тоже имели виды? Тогда придется занять очередь, потому что вы не первая даже за сегодняшний вечер.

В тусклом свете, исходящем от окон, было видно, как лицо леди Брамвелл заливает ярчайший румянец.

— Это не твое дело! И хватит увиливать от ответа. Ты определенно как-то на него воздействовала, потому что в тебе нет ничего особенного: ни красоты, ни манер, ни достоинства. Заурядная продавщица.

— Я еще кроссворды составляю.

— Ты — ничтожество и не достойна этого человека! — глаза леди Брамвелл лихорадочно блестели.

— А кто решает? Куда подавать заявку?

Шарлотта боялась, и боялась довольно сильно. В таких случаях ей плохо давался контроль над своей речью, потому что поезд мысли переходил в автономный режим и сворачивал с пути «здравый смысл» на запасной путь «сарказм и провокация». Слова вылетали, минуя центр внутренней цензуры.

— Прекращай юлить! Признавайся, что ты сделала с Хэвлоком Ветинари?

— Ничего.

— Ты лжешь! Ты определенно приворожила его, — леди Брамвелл поджала губы и посмотрела на Шарлотту с нескрываемой ненавистью.

— Любовь невозможно сотворить при помощи магии. Приворотные заклинания и зелья — миф.

— Очередная ложь. Впрочем, скоро это перестанет быть важным. Бутылка агатянского все исправит. Ветинари никогда не будет твоим.

— Не то чтобы я претендовала, но, люди не вещи, чтобы кому-нибудь принадлежать. В Анк-Морпорке нет рабов, — в голосе Шарлотты прозвучала несколько неуместная торжественность.

— Он мой. Слышишь, ты? Мой!

— А он в курсе? Потому что когда я в последний раз общалась с патрицием Ветинари, у меня сложилось четкое ощущение, что он считает себя своим собственным. Я даже осмелюсь предположить, что своей независимостью он весьма дорожит.

— Да что ты понимаешь в любви, лавочница? Ты не способна оценить истинное чувство, когда двое принадлежат друг другу полностью, составляя единое целое, являясь целым миром друг для друга.

Шарлотта в ужасе уставилась на леди Брамвелл. Неужели она это всерьез? К сожалению, выражение лица, интонации, лихорадочный блеск глаз — все свидетельствовало о том, что она не шутит.

— Вы правы, вероятно я мало понимаю в любви. За плечами у меня два не очень удачных брака. И этот опыт позволяет мне во всей полноте оценить великую мерзость извращенного чувства, толкающего на убийство, — Шарлотта брезгливо поморщилась.

— Я сделаю его счастливым! — после предыдущей пламенной речи данное обещание, произнесенное тихим восторженным голосом, прозвучало весьма зловеще.

— Странный способ осчастливить человека: поубивать тех, кем он дорожит и — боги, не верится, то я это произношу — к кому по-своему привязан.

— Ты о себе слишком высокого мнения.

— А кто сказал, что я о себе? В этом городе полно женщин и мужчин на любой вкус, даже самый взыскательный. А вот найти толкового секретаря — задача не из легких. Так что невозможно было придумать ничего «лучше» для завоевания симпатии патриция Анк-Морпорка Хэвлока Ветинари, чем уничтожить его главного и лучшего помощника и его пса.

— Побочный ущерб, — леди Брамвелл презрительно пожала плечами и сделала едва заметный шаг навстречу Шарлотте, которая попятившись уткнулась спиной в балюстраду. Отступать было некуда, вся надежда на командора Ваймса.

— Это вы о веренице трупов, которая остается за вами, пока вы идете к счастливому будущему?

— Отбросы, не имеющие значения. Глупая девица, не способная справиться с элементарным заданием. Я вытащила ее из тюрьмы, нашла ей приличную работу и не получила взамен ничего кроме пустых благодарностей. Как и от этого идиота Стоктона, который тянул из меня деньги, но так и не смог завершить дело, попавшись Страже. Даже Патрик меня подвел, не сумев избавиться от тебя. Приходится брать дело в свои руки. И как удачно, что мы остались здесь наедине.

Следующие события произошли одно за другим так быстро что со стороны могло показаться что все лучилось одновременно: леди Брамвелл сделала шаг вперед, замахиваясь, с намерением столкнуть Шарлотту с балкона; сама Шарлотта, которой некуда было отступать, попыталась отскочить в сторону, но зацепилась ногой за стоявшую рядом вазу и полетела на пол, ударившись головой о край балюстрады; из тени буквально вылетел Ваймс, пытаясь перехватить нападавшую женщину. В следующий миг, окружающий Шарлотту мир раскрасился сотнями ярчайших цветных искр, вслед за которыми пришла боль. На то, чтобы подняться, не было сил, да и особого желания — каменный пол приятно холодил, что хоть немного притупляло дикую пульсацию в затылке. Сквозь застилающую глаза пелену и звон в ушах она смутно слышала ругань леди Брамвелл и звук свистка, которым Ваймс вызвал подмогу. Судя по топоту и перебранке, стражники прибыли оперативно и быстро увели «мадам», о чем недвусмысленно свидетельствовала наступившая тишина.