Однако воспитанники уже давно привыкли к виду странного дома со всеми его страшилками и беззаботно висят на заборах и редких деревьях, гоняют мяч. А, вот и следы прибывания здесь бессовестного повелителя-мужа-отца: на заборе здоровенными корявыми буквами на семнадцати языках Миров значится: «ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА — ЗЛО!».
Черная грустно ухмыляется и неохотно слезает с коня. Пьяного министра с подобающим весельем снимают с седла мальчишки, чтоб вдоволь над ним потешиться.
— Моя королева...
Девочка вскрикивает от неожиданности, но Нарцизс зажимает ей рот рукой.
— Тетрадки с тобой, моя девочка?..
Королева кивает и достает из сумки три потертые тетрадки цвета ветки цветущей сирени. Владыка мигом освобождает ей рот и, подрагивая от жадности, хватает их, поспешно запихивает в свою почтальонку.
— Ты убьешь меня здесь, сейчас?
В глазах Нарцизса загорелись зеленые огоньки жестокости.
— Вовсе нет... – прошипел он сначала совсем тихо — Нет... У нас будет поединок, который увидит весь феод... А потом... Потом все узнают, что “сильнейшая” во Вселенной, жестокая Черная королева — ПОЛНОЕ НИЧТОЖЕСТВО!!! – на последней фразе он сорвался на крик. Занятые своими делами мальчишки оглянулись и на всякий случай отошли подальше.
— Не слушай его! – кричал Онес, пытаясь прорваться сквозь стену голубогвардейцев, оказывающих достаточно упорное сопротивление. Мечи стучали. Нарцизс жесток. Черная не вытирает слезы, они свободно льются по щекам. Дефсы любопытно глядят друг другу через плечо, поднимаются на цыпочки. Молчат.
Нарцизс не позволяет себе допустить жалость к девочке. В один момент он делает быстрое движение, разворачивется, сильно ударяет мечом.
Она лежит, но еще не поздно. Не поздно опустить меч, дать ей руку. Можно даже не признаваться, что ему бесконечно тяжело ее убивать.
— Нарцизс!..
Владыка вглядывается ей в лицо. И видит не жестокое выражение загнонного в угол зверька, какой он желал ее видеть, жаждущее отмщения, а обычное личико маленькой девочки. Которая любит сиреневый цвет, любит котят, урок литературы, рисовать...любит его, Нарцизса.
Он видел это выражение на ее лице, слышал свое имя, произнесенное ею как последняя надежда. Вскрик, мольба о помощи, просьба о ласке...
Владыка видел это бестолковое, круглое личико, обрамленное белыми кудрями, когда, раненый, лежал не на земле...а на куче других трупов – “своих” и “чужих”.
— Нарцизс!..
Сквозь пелену он видит склонившееся лицо. Не малолетней тиранки, жестокой Черной королевы, которую он хотел вырастить, а своей дочери, которую от чего-то он любит меньше, чем ее братьев и сестер... Она умоляла его. Умоляла не умирать. И доперла-таки до “своих”, мышонок эдакий.
Но это было сравнительно давно. Скажем, на прошлой неделе, когда девочка, рыдая в подушку и не смея обратиться к Всевышнему, вскрикнула точно так же. «Нарцизс!..» Мольба о помощи. Маленького существа, которое он вырастил.
И сейчас она просит защиты. Защиты от него самого.
— Нарцизс!..
Слабость, мимолетная слабость. Пусть просит. Владыка сделает то, что хочет...что нужно.
Толпа ахает. Нушрок – что-то какой-то падучий стал, зараза – бледнеет и начинает, прислонившись к старому, серовато-шершавому дереву, сползать вниз. Солдаты быстренько подхватывают его и уносят. Онес достает меч и уже собирается броситься на Нарцизса, товарищи едва удерживают его.
— Черной королевы больше нет... Но не понятно – возрадоваться или опечалиться?..— единственный голос выражает чувства всех присутствующих.
Нервы владыки были напряжены до предела, и этот, по сути, абсолютно бестолковый вопрос тут же выводит его из себя.
— Зачем вы меня спрашиваете?! Вы что, еще разве не поняли?! Не было ни какой Черной королевы!!!
Он кричал еще что-то, но уже сам толком не осознавал, чего. Махнув рукой, Нарцизс скрылся в одном из корпусов данькиного училища, нашел у себя в комнате записную книжку...
«Я – ирония судьбы, насмешка над уложенными правилами, ломающий любые рамки, навязанные со стороны. Я – как голод, сильнее всех законов и приличий. Я – главный герой, который никогда не умрет и будет править. Главный герой, что вездесущ. Чей образ повторяют в других или же делают ему противоположных. Я не растворился. И закончу историю я. Тетради мои, и теперь в них будет то, что хочу я... Моя власть. Мои законы. Я выше Вселенной...»
Нарцизс перечитывал запись снова и снова, кое-где подправлял, читал снова...
...И не знал, что за занавеской притаился тот самый жалкий попаданец, землянин Витька, какого-то волка делающий в его комнате.
====== Часть 19 ======
Даже когда раннним утречком, часа этак третьего ночи, в комнату влетела веселая старушка и разбудила первого министра словами: «Летим, птичка, отец желает тебя видеть», то Нушрок не удивился. Быстро оделся, причем вконец охреневшую нарцизсовскую дочь не смог заставить даже отвернуться, ибо “что там у вас, мужиков, такое есть, о чем я не знаю?!”
Повелитель недовольно кутался в одеяло и с наслаждением обзывал министра, говоря ласково “мерзость”. Девчонки отлеживались на полу. По ходу дела оказалось, что веселая старушка – старшая принцесса Маргаритка и, по совместительству, бабушка Оли. То есть проклятая девченка совокупно с ее отражением – правнучка Нарцизса... Вот радость.
Пока Нушрок помогал владыке одеваться, Маргаритка (при этом почему-то уводившая глаза в сторону и под потолок) поведала, что еще имеет мужа – марксиста-лениниста, революционера, партийного гоблина Александра – подпольная кличка ” Мой зять дундук”. И что именно он напитал подрастающее поколение идиотскими пролетарскими идеями.
— Мой зять дундук – согласился Нарцизс. —Когда я ему приказал немедленно переезжать, он вот так вот посмотрел на меня и: «Заче-э-эм??» Дундук.
... Маргаритка была определенно рада гибели королевы – она не из тех, кто зачем-то старается скрыть свои истинные чувства. А Нушроку было больно. Больно, словно не ее, а его сердце Нарцизс, подумав с секунду, безжалостно проколол кинжалом. Надо было рваться, если бы даже не пропустили, как Онеса, то уж по крайней мере он бы не чувствовал себя виновником гибели девушки. Будто не любил ее, а только как посторонний дефс, один из массы, пришел поглазеть. Просто стоял и смотрел... Стоял и смотрел...
Вот тогда-то потемнело в глазах и перехватило дыхание. Повелитель кричит что-то народу, и Нушрок успевает видеть растерянное лицо Кларенса, прежде чем на него наваливается вязкая, тошнительно теплая тьма.
— Я же говорил – жди ее похорон! – торжествующий Витька с треском захлопнул окно.
— Ты был прав...– совершенно выбитый из колеи Данька нервно ерошил волосы.
— Я был пра-ав! – пропел книголюб.— Повтори это еще р-раз!
Однако повторить Данил не успел. В комнату просунулась голова старушки – невероятно пышная шевелюра кудрявых седых волос с рыжими прядями на висках производила неизнладимое впечатление.
С веселой искоркой в глазах оглядев комнату, она поинтересовалась у мальчиков:
— Вы чего это тут одни сидите?
— Книжки читаем, тетушка – Данька кивнул в сторону стопы старинных книг на столе.
— Ну ладно. — кивнула тетушка и исчезла.
Только через несколько минут – клац, клац, клац — стук каблучков к комнате мальчиков. Без скрипа отворяется дверь, в щель осторожно, словно готовясь в любую секунду отразить наподение, заглядывает головка юной милой девушки с недлинными, до плеч, пепельно-русыми волосами.
— Что это вы тут сидите одни?
— Любим мы друг друга, тетушка – Данька панибратски обнимает Витю за плечи — Вот, поженится хотим.
—Ну ладно. – головка девушки исчезает.
Только через минуту – клац, клац, клац – еще является. Точная копия русой девочки, только, кажется, мужского пола. Дверь он открыл резко, быстро оглядел комнату и, не найдя ни чего более достойного внимания, молча вперился в друзей.
