– Понял. Буду думать.
– А вообще, Миша, мне твоя проповедь понравилась. Разжег ты в людских сердцах огонь. Отец Алексий говорит, что прихожане всю литературу в киоске скупили. Значит, заинтересовал ты их.
– Надолго ли?
– А вот это уже от нас зависит, сможем ли мы эту искру раздуть в пламя, или так и будет она тлеть, пока не погаснет. До встречи, Миша. Храни тебя Бог! – архимандрит перекрестил семинариста и проследовал к заждавшемуся его водителю.
***
– Поедешь со мной в Санкт-Петербург? – Михаил обнимал Соню за тонкую талию, а она, уперевшись ему в грудь двумя ладонями, смотрела снизу вверх влюбленными глазами.
– Я не могу, Миша, у меня здесь работа и епитимия опять же. Да и грех это, в блуде жить.
– Так! Момент, конечно, неудачный, да и знаешь ты меня всего неделю, но… Выходи за меня замуж?!
– Мишка, какой ты глупенький. Как же нас обвенчают, если мне в храм ходу нет? И с чего ты взял, что после иерейской хиротонии тебя в Санкт-Петербурге оставят?
– Относительно службы в Санкт-Петербурге, вопрос решенный. Оказывается, за меня лично просил епископ. Буду служить иереем в Никольской церкви. Приход маленький, но зато до Лавры близко, меня духовник благословил на поступление в Духовную Академию. А вот по поводу венчания, надо будет с Нафанаилом поговорить, если, конечно, ты готова связать свою жизнь с моей.
– Конечно, готова, любимый. Ты мне сразу понравился, и песок этот…
***
Венчание было заочным. Незаурядный случай, очень редкий в христианской практике, но отец Нафанаил, мужчина возрастом под семьдесят лет, с седой окладистой бородой до пояса, внимательно выслушал Михаила и вошел в положение. Он даже пошел на уступки в отношении епитимии наложенной на Софью. Отныне ей надо было посещать лишь субботнюю вечернюю службу, класть сто земных поклонов перед иконой Богоматери и исповедоваться духовнику.
Молодожены переехали в город на Неве. В браке родились два сына-близнеца. Михаил закончил Духовную Академию, а через шесть лет стал настоятелем Никольской церкви. Количество паствы прихода увеличилось вдвое. Многие верующие специально ехали со всех концов города, чтобы послушать прочувствованные проповеди протоиерея Михаила, слова которых легко преодолевали холодность и черствость будничный накипи, покрывающей души и разум мирян, разжигая в их сердцах истинный огонь Веры, который, как маяк, ведет по тернистому пути в рай.
Отец Михаил причащал паству, когда узнал в подошедшем старике Андрея Михайловича. После службы он подошел стоящему у иконостаса старику и искренне ему улыбнулся:
– Сколько лет, сколько зим, Андрей Михайлович, рад вас видеть в здравии!
– Восемь лет, отец Михаил, восемь долгих лет!
– Как ваши дела?
– Слава Богу, все хорошо! Знаете, я в итоге нашел вторую девушку, покончившую жизнь самоубийством, как вы тогда и написали. И каждый день ходил в церковь, ставил свечку и молился за упокой душ наложивших на себя руки. И за Лёху тоже молился.
– Хорошо, бес к вам больше не являлся?
– Нет, только во сне и то, не часто. А недавно сон приснился, будто я совсем молодой иду по лесной дороге, босиком по хвое. Вокруг сосны, справа виднеется озеро, солнце печет, спасу нет. И тут набегает тень, я поднимаю глаза, а передо мной в каких-то двадцати метрах стоит огромная фигура, высотой с трехэтажный дом. Я от страха упал на дорогу, пытаюсь отползти, а великан в ниспадающих белых одеждах, с длинными волосами и бородой протягивает ко мне руки, светящиеся неземным светом и произносит: «Всё, Андрей, твое время на исходе. Вымолил ты души самоубийц».
– Хм… знаете, Андрей Михайлович, лукавый очень часто использует сновидения для своих грязных дел.
– Я потому к вам и приехал, чтобы посоветоваться.
– Я могу вам лишь одно сказать, не переставайте совершать ваш подвиг. Молитесь и поститесь, ибо сказано: «…будьте тверды и непоколебимы, всегда преуспевайте в деле Господнем, зная, что труд ваш не тщетен пред Господом» (1.Кор. 5:58).
– Так и сделаю, батюшка. Одно плохо, духовника моего, отца Сергия, в другой храм перевели, настоятелем.
– Отчего же плохо? Наоборот, хорошо. Отец Сергий человек деятельный, я уверен, что он многих приобщит к христианству.
– Да я не в том смысле плохо, что он настоятелем стал, а то, что он теперь под Выборгом служит. Больше трех часов на дорогу уходит в один конец, в моем возрасте уже не накатаешься…
– Ну, вы можете появляться у него, допустим, раз в месяц, а так исповедоваться другому священнику. Вы с отцом Сергием обговорите этот момент.
– Мы точно так и договорились. Вот только к какому батюшке на исповедь и причастие ходить он не сказал. Сказал лишь, сердце само подскажет.
– И что?
– Сказало, к вам надо ехать.
– Ну, это тоже не лучший вариант, вам опять придется уйму времени тратить на дорогу. Если вас отец Алексий с отцом Игорем не устраивают, вы можете к отцу Нафанаилу в храм «Исхода, Спаса и Пасхи» ходить или же ездить в поселок Гора Валдай, в храм «Святой Троицы».
– К Нафанаилу?! – старик удивился и стал быстро креститься – Боже упаси. К этому старому извращенцу?! Да ни в жизнь!
– Не ожидал от вас такого, Андрей Михайлович, – отец Михаил искренне возмутился на сказанные стариком слова – За что вы уважаемого человека, настоятеля храма, так поносите?
– А я, батюшка, уже в том возрасте, когда не боятся правды говорить. Первостатейный Нафанаил извращенец. Я же по специальности строитель и в начале девяностых делал отделку у него в пристройке, так он мне таких пошлостей рассказал, что у меня уши в трубочку сворачивались… Вы, например, знаете, что его в семидесятых годах к уголовной ответственности за мужеложство привлекали? Совратил юношу алтарника, но так как он был негласным осведомителем КГБ, дело замяли. А как он прямо в храме пьяные оргии с прихожанками устраивал, вообще говорить противно. Он же, мерзавец, на них епитимию накладывал за блуд, чтобы они его удовлетворяли. Мол, грех прелюбодеяния можно излечить либо духовно, постом и молитвой, а можно физически, по типу клин клином вышибают, но только со священнослужителем, ибо на нем благодать божья.
– А вам-то он это зачем рассказывал? – Михаил стал задыхаться от волнения, неужели его Сонечка таким же образом отмаливает свой грех…
– Так я исповедовался перед ним в грехах своих, в том числе и об изнасиловании. Так он только посмеялся, хлопнул меня по плечу и сказал, что баба для того и нужна, с нее не убудет. А на меня епитимию наложил, чтобы я ему отделку помещений бесплатно сделал.
– Беда-то какая, Господи! – Михаил заметался, ища ключи от автомобиля и сумку с документами – Я к отцу Нафанаилу, вы со мной?
– Да, батюшка, если до города подбросите, то с удовольствием.
Михаил мчал по кольцевой, как бешеный, стрелка спидометра не опускалась ниже ста сорока километров в час. Он обгонял, подрезал и через час уже был у входа в храм ««Исхода, Спаса и Пасхи», хотя обычно дорога занимала не менее полутора часов.
– Где же Соня может быть?
– Служба закончилась полчаса назад, – старик посмотрел на наручные часы – Она может быть в личных покоях настоятеля, либо в соседней комнатке. Там два входа с улицы, один в покои, второй в комнатку для пилигримов, я сам их строил. Стенка общая, а входы изолированные.
Михаил напролом бросился к пристройке у задней стены храма. Остановился и прислушался. Аккуратно потянул первую дверь и тихо вошел в помещение. В небольшой комнатке с одним окном, у стены с образами, на коленях стоял отец Нафанаил и что-то бормотал, упершись лбом в стену. В свете коптящей лампадки его согбенная фигура отбрасывала гротескные тени, которые в совокупности с запахом ладана наполняли комнату неким мистическим колоритом, который пробирал до души.
Михаилу стало стыдно: «Господи, прости меня грешного. Поверил хуле на человека. Он после службы молится, а я его в грехе уличать приехал. Господи помилуй!».
Миша уже собирался так же тихо выйти из комнаты, когда прислушался к словам молитвы, которую произносил Нафанаил:
