Литмир - Электронная Библиотека

Михаил уже собирался позвонить в дверной звонок, но вспомнил, что старик просил не запирать дверь, так как должна была зайти соседка. Приоткрыв дверь он постучал в дверной косяк, привлекая к себе внимание, но, не получив ответной реакции, двинулся вглубь трехкомнатной квартиры. Комната, в которой находился старик, располагалась в самом конце коридора, и сейчас оттуда доносились голоса. Вначале Михаил подумал, что это работает телевизор, но, прислушавшись, не поверил своим ушам:

– … ну что, старый маразматик, помог тебе твой священник-стяжатель? Молись, читай свою книжонку, а все равно в рай не попадешь. Будут тебя в аду черти драть, как сучку! Так же, как ты со своими дружками девок насиловал в молодости. Или забыл уже?

– Помню, отчего же. Тяжкий грех на душе моей, искренне раскаиваюсь и прошу у Господа прощения.

– Старый дурак! Если тебя изнасилованные не простили, неужели ты думаешь, Господь тебя, насильника, простит, наплевав им в души? Ты у них прощения просил, а?

– Да, как же я у них прощения попрошу, ты же сам знаешь, мы их лиц даже не видели. Со спины подкрадывались, подол платья над головой задирали и завязывали…

– Да знаю я, знаю. Подол задрали, попользовали, драгоценности, бижутерию поснимали и разбежались. А жертве и в милицию не с чем идти. Кто насиловал? Сколько их было? Как выглядели? Они кроме голосов ничего и не слышали.

– Грех на мне великий, – старик перекрестился, вызвав гримасу неудовольствия у собеседника – Каждый день каюсь. У меня, может, потому и детей нет, что грешен я.

– Сколько их через вас прошло, забыл я уже, а, старик?

– Все ты помнишь, нечистый! Восемь женщин.

– Точно, восемь, помнишь, это хорошо… А ответь мне, грешник, почему вы на восьми остановились, неужто разонравилось?

– Чего ты меня пытаешь, лукавый? Сам же все прекрасно знаешь. Когда Лешка, заводила в нашей компании, повесился, перестали мы грех творить!

– Да! Повесился он, старик. И тебе следует так же поступить, чтобы грехи свои искупить. Знаешь, что про это написано вон в той книге? – собеседник кивнул головой, в сторону оставленного иереем Священного Писания.

– Откуда? – старик недоуменно уставился на собеседника, не ожидая, что тот будет ссылаться на Библию.

– «Да и все почти по закону очищается кровью и без пролития крови не бывает прощения» – процитировал собеседник, копируя манеру священника.

– Не верю, не написано там такого.

– Ты прямо как Фома, может еще персты мне в раны вложишь? Ха, а не получится, нет у меня ран… – из комнаты раздался мерзкий смех, от которого Михаила всего перекорежило, но он остался на месте, решив пока не вмешиваться – Послание Евреям глава 9 стих 22. Прочитал? То-то же!

– Не буду я жизнь самоубийством кончать, грех это. И вообще, Лёха, говорят, не в себе был, когда в петлю залез. Кто в нормальном состоянии на турнике во дворе повесится?!

– Старый, не хотел я тебя расстраивать, с уважением к твоему возрасту отнесся, но, видимо, иначе нельзя! – Андрей Михайлович с сомнением взглянул на собеседника, подозревая какую-то подлость – Чего смотришь, думаешь, я пакость какую придумал?

– Пакость – это твоя суть, лукавый. Ты можешь выдать за правду любую лживую выдумку, лишь бы сбить человека с пути истинного.

– Да нет, старик, моя суть не в этом, и ничего выдумывать я не собираюсь. Такое не придумаешь, мы, падшие ангелы, не способны на такие выдумки, в отличие от вас, людей. Старик, вы же насиловали девушек и женщин, которые поздно вечером срезали путь от автобусной остановки через пустырь? Один со стороны высматривал жертву, и если женщина была более-менее привлекательная, он давал сигнал остальным, те занимали позиции у тропинки, а первый отсекал ей путь со спины, держась метрах в тридцати и своими действиями вынуждая жертву идти прямо в ловушку.

– Зачем ты мне это пересказываешь? Я все помню и без тебя.

– Затем, что из восьми ваших жертв, две покончили жизнь самоубийством. Одна с крыши многоэтажки бросилась, вторая вены вскрыла. Этих жертв ты высматривал, как впрочем, и последнюю, восьмую.

– Врешь! – в сердцах крикнул старик – Мы бы знали об этом.

– Откуда, вы же даже не видели их лиц. Вспомни Настю Маргарову, которая разбилась, сорвавшись с крыши в 1958 году. Вспомнил? Ты еще шутил, что советский человек с легкостью запускает спутники в космос, а преодолеть гравитацию не в состоянии. Так вот, это был не несчастный случай, как все думали. Это было самоубийство.

– Врешь – вновь повторил старик, но уже не так уверенно.

– Ладно, старый, я не собираюсь тебе сейчас что-то доказывать. Я тебе хочу про Лёху, твоего приятеля, рассказать. А если быть более точным, про его последние минуты.

– Я все равно тебе не поверю, можешь рассказывать, что хочешь.

– Хорошо. Так вот, высмотрел ты тогда, поздним майским вечером, быстро идущую от остановки стройную женскую фигуру и дал сигнал своим дружкам, чтобы они приготовились. Все снова прошло, как по маслу. Налетели сзади, задрали подол, завязав его над головой. Пригрозили, чтобы не орала и в зубы ткнули разок. А потом изнасиловали. Вшестером! Да еще кое-кто и в противоестественной форме. Правильно рассказываю?

– Угу! – под гнетом слов собеседника старик свесил голову.

– Чего молчишь-то? Стыдно вспоминать?!

– Грех этот мне Богом отпущен. Я его исповедовал и святое причастие принял.

– Принял он, молодец какой. А открой-ка книгу снова. Послание к Римлянам, глава первая стих двадцать шестой и двадцать восьмой. Читай вслух.

Старик открыл книгу и стал декламировать:

– «Потому предал их Бог постыдным страстям; женщины их заменили естественное потребление противоестественным (Рим.1:26), …И как они не заботились иметь Бога в разуме, то предал их Бог превратному уму – делать непотребства (Рим.1:28)». И что из этого следует? – старик положил Писание на край стола.

– А то, что содомиту в раю не место. Так что бери веревку и лезь в петлю, или в ванной вены вскрывай, искупай грехи свои кровью.

– Ты вырываешь фразы, ну, как бы того, типа, изменяя смысл на этот, на другой, как бы противоположный… – Михаил влетел в комнату, не дождавшись конца разговора и замер, взглянув на находящегося в комнате человека. Но человека ли? В кресле напротив кровати старика, вальяжно раскинувшись, сидел мэр города. Только вместо шикарной шевелюры его голову украшала пара небольших рогов, а череп был покрыт небольшими наростами.

– Тебя-то сюда что привело? – раздраженно спросил мэр, злобно посмотрев на молодого человека – Ты смотри, весь в защите. И причастился сегодня, и молитвенное правило выполнил, и крестик нательный на шее висит. Откуда ты такой чистый взялся, я тебя даже не почувствовал?

– Из этой, м-м-м, как бы, семинарии. Оставь, короче, ну, типа старика в покое и сваливай.

– А не то что?

– А не то я это, как говорится, изгоню тебя, типа туда, ну, обратно в преисподнюю, где тебе, как бы и место.

Вновь послышался мерзкий клокочущий хохот. У мэра от смеха даже слезы на глазах выступили:

– Глупый щенок, чтобы такого, как я, отправить обратно в преисподнюю, мало одного желания. Надо полную молитвенную отчитку свершить, с использованием святой воды и кое-чего еще. Понял?

– Это, ну да, понял. – Михаил стоял и, переминаясь, смотрел на глумящееся лицо градоначальника.

– А раз понял, дослушай историю, которую я рассказывал.

– Ладно – семинарист присел на краешек кровати, внимательно глядя на собеседника.

– Так вот, старый, – мужчина продолжил прерванный появлением Михаила рассказ – Изнасиловали вы ее, сорвали золотое обручальное кольцо, еще раз сунули женщине кулаком в лицо, чтобы не трепыхалась, и разбежались, как тараканы. Лёха ваш, довольный пришел домой, и сразу в комнату спать юркнул. А через полчаса мать дверь в его комнату открывает. Помнишь мать его, старик, а? Красивая женщина ведь была, когда Лёха повесился, ей всего тридцать шесть лет было.

– Да, красивая женщина, – подтвердил старик – Ее муж, Лешкин отец, на фронте погиб, герой был. Леха рассказывал, что к ней полгорода сваталось, а она всех отвергала, хранила себя в память о муже.

2
{"b":"640992","o":1}