Сын с отцом нашли нужную тропу и через двадцать минут вышли на лесную опушку, на которой живописно разместилось две полузаглубленных избушки с крышами, покрытыми дерном.

– Проходите сюда, старец Нафанаил сейчас занят, подождите пока у меня в избушке, я вас отваром зверобоя с цветочным медом напою. – из небольшого окошка избушки странникам призывно махал рукой пожилой монах с окладистой седой бородой до пояса.

Мужчина с юношей вошли в комнату площадью не более девяти квадратных метров. В дальнем углу, из необструганных досок были сколочены нары. Вместо матраса на них лежало сено, накрытое сверху байковым одеялом. У противоположной стены разместилась печка-буржуйка, обложенная грубо обработанным камнем. В центре комнаты стоял массивный стол, а роль стульев выполняли обычные осиновые чурбаны. На стенах, так же из обычных досок, были сколочены полки, на которых размещалось множество книг: от старых, в кожаных переплетах с серебреными окладами, до новых, еще пахнущих типографской краской. Под низким потолком была натянута веревка, на которой сушились различные лечебные травы.

– Проходите, не обращайте внимания на аскетичную обстановку, – старик рассадил гостей и протянул каждому по эмалированной кружке почти до краев заполненной приятно пахнущим отваром – Медом угощайтесь, его нам местный пасечник позавчера привез.

– А долго монах Нафанаил будет занят? – уточнил мужчина, отхлебывая густой, в меру горячий напиток, который приятно пробежал по пищеводу и растекся теплой волной по всему телу.

– Думаю, нет! Раньше это занимало много времени, а в последнюю пору ни один бес против немого Нафанаила не выдерживает и пятнадцати минут.

– Как это, немого? – изумился мужчина – А как же он молитву читает?

– Немой, потому что схиму (схима – торжественная клятва православных монахов соблюдать особо строгие аскетические правила поведения) на себя такую возложил. Обещал Господу Богу больше никогда не говорить и язык себе опасной бритвой отсек. Одно потерял, а в другом приобрел. Получил от Господа дар изгонять бесов. Приехал в монастырь, постригся в монахи и сменил имя Михаил, на имя Нафанаил.

– А-а-а, с-с-сука, Мишка! – юноша забился в агонии, весь затрясся, покрывшись красными пятнами. Изо рта пошла пена, а чужой, грубый голос продолжал сквернословить – С-с-сука, долго ты будешь нас изгонять? Только устроишься, и опять ты.

Юноша изогнулся, практически встав на мостик, из его рта потянулась тонкая струйка зеленого дыма, которая приняла образ мужчины с рогами на шишковатом черепе. Он осмотрел присутствующих, остановил свой взгляд на монахе:

– О, протоиерей Нафанаил, и ты здесь, старый извращенец!

– Нет здесь протоиерея Нафанаила, есть лишь раб божий, инок Серафим и схииеромонах Нафанаил. – монах улыбнулся и кивнул за спину беса. Рогатый резко развернулся, состоящее из зеленого дыма тело заколыхалось от резкого движения и продолжало шевелиться по инерции, пока бес смотрел на человека стоящего у дверного проема, полностью заполнив его широкими плечами и подпирая макушкой потолок.

– Мишка?! Опять?! Чего ты ко мне пристал, спасу от тебя нет. Не сможешь ты меня изгнать, нет в тебе силы, ты восемь лет с бесом ложе делил!

Губы бывшего протоиерея Михаила, а ныне иеросхимонаха Нафанаила зашевелились, мощная рука резко вытянулась и схватила за горло бесплотного беса. Лукавый пытался освободиться, дергался, но монах не отпускал его. Он лишь перекрестился, затем посмотрел направо, где, не видимый для окружающих, стоял Ангел с пылающим огненным мечом, кивнул ему головой, и в туже секунду тело беса было рассечено небесным огнем.

Юноша открыл глаза, сел на пол, посмотрел на отца:

– Папа, я есть хочу.

Иеросхимонах улыбнулся и вышел из избушки.

– Это хорошо, что кушать хочешь! – седобородый старец стал выставлять на стол снедь – Это значит, что все будет хорошо! Когда Иисус Христос воскресил девочку, он сказал, чтобы ей дали есть.

– Так сына-то моего не воскресили, а беса изгнали!

– Какая разница, твоему сыну дан еще один шанс начать жизнь заново, по-Человечески!