— Надежда, — обратился он к ней, — проводите Анну Ивановну в её комнату. С завтрашнего дня она, и только она, будет заниматься уходом и воспитанием моего внука.

Та измерила Анну Ивановну изучающим взглядом и позвала:

— Следуйте за мной. Я покажу, где вы будете жить.

Комната, которую ей выделили, была довольно-таки большой, с удобной мебелью. Имелся и санузел с душевой кабиной, унитазом и раковиной. Минуты через две Надежда принесла ей такое же платье, какое было надето на ней самой.

— Переодевайтесь, в этом доме весь обслуживающий персонал ходит в единой форме. Позже я познакомлю вас с ним, объясню, где и когда вы сможете бывать и принимать пищу. До возвращения Елены Андреевны домой вы свободны.

Платье подошло ей по размеру. Анна Ивановна разложила часть своих вещей на полки шифоньера, часть — развесила на плечиках. Всё остальное разместила в комоде, а потом позвонила дочери:

— Ну, вот я и на месте, Женечка! У Фёдорова огромный трёхэтажный дом. Комнату мне выделили уютную, с собственным санузлом. Выдали форму. Здесь весь персонал носит такую.

— Так, значит, ты там не одна? — обрадовалась Женя. — Будет с кем пообщаться, подружиться?

— Думаю, что да. Если честно, я здорово волнуюсь. Вдруг я не понравлюсь Елене Андреевне, так её здесь все называют.

— Да не смеши меня, мама! Я никогда не поверю, чтобы старший администратор театра, с огромным опытом улаживать конфликты, не нашёл подход к молодой, беспомощной мамаше. Ведь она полностью будет зависеть от тебя. Елена — не та девушка, которая будет нянчится со своим ребёнком, к тому же нелюбимым. Уверяю тебя, большую часть времени она будет где-нибудь тусоваться. Кстати, она ещё и учится заочно в каком-то институте.

В семь часов вечера Надежда постучала в дверь Анны Ивановны и пригласила пройти в столовую для персонала. Она поднялась со стула и последовала за ней. Столовая находилась на минус-первом этаже. Когда она вошла в неё, то увидела сидящих за столом трёх женщин, примерно её же возраста, и двух мужчин. Надежда представила Анну Ивановну им, а её предупредила, что отныне все её будут звать просто Анной. Так здесь заведено.

Две женщины были горничными, третья — поваром, а мужчины — выполняли обязанности охранников и рабочих по комплексному обслуживанию дома и территории вокруг него. Анне объяснили, что она может спускаться в столовую в любое время, если захочет есть. В холодильниках всегда есть то, чем можно будет утолить голод.

* * *

С самого утра в доме все готовились к возвращению Елены с сыном из роддома. Появились какие-то люди и в течение часа украсили гостиную гирляндами из цветов и шаров. Надежда провела Анну в детскую комнату и показала, где что лежит для ухода за ребёнком. Детская выглядела, как сказочный терем.

— А теперь идёмте вниз и ждём появления хозяев с младенцем. — позвала она её. — Андрей Иванович недавно позвонил и предупредил, что минут через пятнадцать они будут здесь.

Чуть позже весь персонал выстроился в линеечку и застыл в ожидании.

В полдень дверь особняка отворилась и в гостиную вошла Елена, а следом — Андрей с ребёнком на руках.

— Поздравляем! Поздравляем! — грянули хором все.

Елена улыбнулась натянутой улыбкой:

— Спасибо, вам!

Андрей Иванович вложил внука Анне в руки и представил её дочери:

— Это Анна — няня твоего сына.

— Здрасьте! — неуверенным голосом произнесла та.

Елена кивнула ей и приказала:

— Отнесите ребёнка в детскую и уложите его в кроватку.

Анна, затаив дыхание, осторожно поднялась по лестнице, прошла в детскую, сняла с него всё лишнее, уложила в кроватку и накрыла одеялом. Только теперь внимательно вгляделась в его личико.

— Боже мой! Как же он похож на мою новорожденную Женьку. Такие же волосики, сморщенное личико. Наверное, все дети после рождения выглядят одинаково.

Она приподняла одеяло, распашонку на его груди и на мгновение застыла в ступоре от увиденного.

За дверью послышались шаги. Анна быстро опустила распашонку, натянула ребёнку до подбородка одеяло и пошла к выходу. Но дверь резко открылась, и в проёме появилась Елена. Она внимательным взглядом уставилась на няньку:

— Идёмте к моему сыну! Я расскажу вам об особенностях, которые есть на его теле. Предупреждаю: не один человек не должен о них узнать, а тем более — их увидеть.

Она подвела Анну к кроватке, оголила ребёнку грудь и показала два ряда сосков на ней.

— Теперь поняли, о чём я говорю?

— Поняла, Елена Андреевна, я буду строго выполнять ваше требование.

— Вот и хорошо. И ещё! Мне некогда будет часто и подолгу заниматься сыном, я учусь в институте. Поэтому основной уход за ним будете осуществлять вы.

С этого дня закончилась спокойная жизнь матери Евгении. Она сильно уставала, не высыпалась, но, как ни странно, получала огромное удовольствие от общения с Максимкой, так его назвали. Он всё больше напоминал ей маленькую Женечку. Ребёнком был смешливым, не шумным и смышлёным.

Когда Анна начинала скучать по своим родным, то говорила об этом Андрею. Он тайно отвозил её вместе с Максимкой к ним домой на часок-другой. И тогда Женя наслаждалась общением со своим родным сыном. А Анна Ивановна — со Степашкой. Женя сдержала слово, данное ведьмаку, и назвала сына Степаном, но пока не своего. Время, проведённое вместе, каждый раз было самым счастливым для членов семьи Жени.

* * *

Елена в течение дня периодически заходила к сыну, смотрела, как он выглядит, как за ним ухаживает Анна. Брала его на руки, прижимала к груди, играла с ним, иногда сама меняла ему подгузники и одежду. Но всегда горько вздыхала. То ли из-за аномалии на его тельце, то ли из-за того, что никак не могла вспомнить, от кого она его родила. Не могла понять, почему всё стёрлось из памяти о тех временах, когда она забеременела.

Анна Ивановна не раз рассказывала, когда приезжала домой, что Лена — хорошая мать, занимается сыном, когда у неё бывает свободное время. А Максим — очень забавный мальчик. Иногда он, словно чувствует, что нянька устала, и сам себя развлекает, гулит, смеётся и куда-то смотрит, словно кто-то невидимый его развлекает.

Евгения слушала её и понимала, что это Акулина его забавляет, как и обещала, давая её матери отдохнуть.

Максиму было четыре месяца, когда Жене позвонила Анна Ивановна и сообщила, что его кладут в больницу.

Евгения заволновалась:

— Что с ним случилось?

— Не знаю, Женечка, они не говорят, — ответила та. — На время его пребывания в больнице, меня отпускают домой. Там строгие правила. Лежать с ним может только кто-нибудь из родителей. Завтра я приеду к вам с мамой своим ходом, ждите.

Женя была сама не своя от этой новости, но звонить Андрею не стала. Семь дней она жила в напряжении, волновалась, плохо спала по ночам. Вечером, на восьмой день, услышала разговор матери с ним по телефону и уставилась на неё вопросительным взглядом.

— Через два часа Андрей Иванович заедет за мной. — отчиталась та, когда перестала с ним говорить. — Завтра Максимку выписывают, надо подготовиться к его возвращению.

Евгения боялась, что вечером Андрей позвонит в домофон и предложит Анне Ивановне спуститься вниз. А ей так хотелось узнать всё о состоянии родного сына. Но он поднялся в квартиру сам и сообщил, что внуку удалили лишние соски.

— Хирург сказал, что шовчики сделал аккуратные. Когда заживут, то их не будет видно.

— А без операции нельзя было обойтись? — расстроилась Евгения.

— Нельзя. Леночка сильно страдала по этому поводу. Она даже подругам запретила приходить к нам домой, чтобы они случайно не увидели лишние сосочки. Сейчас настроение у неё стало получше, но есть ещё одна проблема. Она никак не может понять, от кого родила. Вы же заблокировали в её памяти всё, что с ней происходило прежде.

— Я подумаю, что можно будет сделать, не возвращая память о прошлом. — пообещала Евгения.

Нервы у Евгении были на пределе. Дух Акулины давно не общался с ней, исчез, так и не объяснив, для чего понадобилась подмена детей в роддоме. Страшные подозрения закрались в её душу и разъедали изнутри.