1. Основные моменты ранней истории Реформации в Швеции.

В отличие от Германии и ряда других европейских стран, Реформация в Швеции началась отнюдь не в виде массового движения. Решающую роль в ее зарождении и постепенном развитии сыграли политические факторы. Во Введении мы отмечали, что все пятнадцатое столетие прошло под знаком противостояния между датскими королями и шведскими сословиями. На исходе Средневековья это существенным образом осложнило положение католической церкви в Швеции, поскольку, будучи по своей природе силой наднациональной, она склонялась к поддержке унии, к которой бльшая часть шведов относилась враждебно. С другой стороны, в Швеции, как и во многих других европейских странах этого периода, нарастала тяга к национальной церковности, причем определенная часть духовенства (в основном низшего) весьма сочувственно относилась к этой идее. Драматические события начала 1520-х гг., привели к свержению датского короля Кристиана II и формированию национального Шведского государства с Густавом Вазой во главе (избран королем в 1523 г., коронован в 1528 г.). Этой незаурядной личности на протяжении почти четырех десятилетий суждено было оказывать решающее влияние на все стороны жизни подвластного ему королевства, в том числе и на религиозную. По меткому замечанию финских церковных историков, “Реформация осуществилась в Швеции по нотам Густава Вазы” (Heininen, Heikkil 1996, 61 s.).

Новый король был уже монархом Нового времени и во всех вопросах, в том числе религиозных, преследовал в первую очередь прагматические цели, ставя во главу угла интересы государственного строительства. Страна была разорена войной с датчанами, король же имел значительные долги перед Любеком, оказавшим ему содействие в восшествии на престол, поэтому не должно удивлять, что внимание Густава Вазы обратилось на церковь, располагавшую крупными материальными ресурсами. Уменьшение светской власти церкви было одним из условий централизации государства, и энергичный Густав Ваза хорошо это сознавал. К тому же в Германии после поражения Крестьянской войны полным ходом шла т.н. “княжеская Реформация”, сопровождавшаяся, в числе прочего, конфискацией церковной собственности и превращением многих светских владык в фактически церковных правителей своих подданных: последнее обстоятельство импонировало властолюбивому Густаву ничуть не в меньшей степени, чем первое. В Швеции момент для этого был подходящий, поскольку авторитет католической церкви оказался подорван продатской политикой ее иерархов. Архиепископ Тролле, сторонник Кристиана-Тирана, бежал из Швеции еще в 1523 г. Правда, на первых порах расчетливый Густав Ваза опасался действовать слишком грубо и напористо. В этот период его поддерживало довольно многочисленное немецкое население городов - в первую очередь Стокгольма, - где уже начали распространяться идеи Лютера. Внутри же самой церкви Швеции король постарался найти опору среди той части клира, которая желала перемен.

Главными архитекторами шведской Реформации стали Олаус Петри и Лаурентиус Андреэ (иначе - Андре, лат. Andreae), первый из которых получил образование в Виттенберге в период, когда там проповедовал Лютер. После изгнания датчан они стали открыто заявлять о необходимости радикальных перемен в церковной жизни на основе, заложенной немецким реформатором. Исследователи отмечают духовное родство первых шведских реформаторов с таким представителем радикальной бюргерской Реформации Любека (города, тесно связанного со Стокгольмом), как Юрген Вулленвевер: “Олаус Петри и Вулленвевер принадлежали к радикально-бюргерскому направлению, стремившемуся заменить власть традиционных авторитетов как в государстве, так и внутри церкви естественным правом и библейским фундаментализмом: в их глазах всё то, что не находило подтверждения в Библии, являлось неистинным” (Klinge 1995, 58 s.). В рамках шведской церкви Олаус Петри и Лаурентиус Андреэ натолкнулись на противодействие прежде всего нового архиепископа Ханса Браска, бывшего до этого епископом Линчёпинга.

На протяжении 1520-х гг. в шведской церкви сосуществовали, условно говоря, три направления:

- «старокатолическое», в основном ориентированное на Рим (в 1525 г. Браск выступил с манифестом против реформаторов-«еретиков»);

- умеренно-реформаторское, или реформаторско-католическое, духовно связанное с идеями соборного (концилиарного) движения предреформационной эпохи, принципами библейского гуманизма, сложившимися под влиянием Эразма Ротттердармского, и идеалом национальной церковности;

- и, наконец, радикально-реформаторское во главе с упомянутыми выше Олаусом Петри и Лаурентиусом Андреэ. Последние со временем приобрели значительное влияние на короля, который сделал первого из них диаконом главного собора Стокгольма, а второго своим секретарем.

Густаву Вазе было на руку ослабление шведской церковной иерархии, происшедшее под занавес Кальмарской унии: случилось так, что по тем или иным причинам из семи епархий королевства пять (в том числе, как мы отмечали, и епархия Турку) лишились своих предстоятелей, в связи с чем появилась острая необходимость в назначении новых епископов. Густав Ваза решительно воспротивился тому, чтобы по заведенному обычаю диоцезы королевства заплатили Римской курии круглую сумму за назначение новых епископов. Это привело к конфликту с папством, вследствие чего уже в 1524 г. прервалась переписка между королем и Святым престолом. В итоге Рим назначил (на кафедру в Вестеросе) одного-единственного епископа Петруса Магни, который из собственного кошелька согласился заплатить за свое назначение и, таким образом, обрел апостольское преемство. Остальные кафедры, в т.ч. Турку, получили ставленников короля (их называли «выбранными епископами», или “электами”, лат. episcopi electi): по самому своему статусу они были зависимы от монарха.

Между тем Олаус Петри и Лаурентиус Андреэ активно пропагандировали новые взгляды. Последний, в частности, обосновал решение короля обложить налогом церковную собственность ссылками на идеи Лютера: коль скоро церковь является в первую очередь сообществом верующих, то ее собственность должна принадлежать всем ее членам, вследствие чего церковь как институт обязана платить налоги в казну. Секретарь короля обнародовал и другой тезис, явно пришедшийся по душе Густаву Вазе: епископы более не являются хозяевами церкви, но ее слугами и чем-то вроде управляющих ее собственностью. В 1525 г. было принято решение о передаче в казну всей церковной десятины, собранной за этот год. В 1526 г. был издан шведский перевод Нового Завета, выполненный с греческого и латинского изданий Эразма Роттердамского. Традиционно считается, что автором перевода был Олаус Петри (Gustaffson 1986, 73 s.), но ряд исследователей склонен связывать его появление с инициативой викарного епископа, сторонника библейского гуманизма Юханнеса Магнусона (иначе Йоханнеса Магни): в 1525 г. он разослал во все епархии поручение перевести те или иные отрывки из Нового Завета (Pirinen 1962, 24 s.). Эта инициатива представляет для нас особый интерес, поскольку епархия Турку, наряду со всеми прочими, также была приглашена к сотрудничеству, о чем мы скажем в следующем разделе. В такой обстановке король созвал съезд представителей сословий (риксдаг), который состоялся в 1527 г. в Вестеросе.

Главным на этом съезде стал вопрос о церковной собственности. Поначалу представители духовенства не соглашались с конфискационной программой короля, но после угрожающих демаршей последнего и активных выступлений реформаторов приняли т.н. ордонанс. Этот документ провозгласил, во-первых, право короля на отчуждение “лишней” церковной собственности, во-вторых, право дворян вернуть земли, подаренные их предками церкви после 1454 г., и, в-третьих, весьма неопределенную идею “свободной” проповеди Слова Божиего (речь шла о проповеди вообще, без уточнения, в каком ключе ее надлежало вести). Редукция церковной собственности, часть которой досталась дворянству («на риксдаге в Вестеросе Густав Ваза «купил» лояльность дворян»: Мелин, Юханссон, Хеденборг, 2002, 83), позволила избежать резкого повышения государственных налогов, что привлекло на сторону короля большинство его подданных: помимо прочего, это проявилось и в Финляндии (Ylikangas 1986, 25 s.). Правда, как показали дальнейшие события, население Швеции еще не было готово к широкомасштабным преобразованиям церковной жизни. Этим можно объяснить значительную осторожность и даже консерватизм Густава Вазы на риксдаге в Вестеросе в отношении собственно вероучительных и культовых изменений. Судя по всему, в этот период король питал определенные симпатии к умеренно-реформационным идеям и допускал возможность сосуществования в своем королевстве различных вариантов богослужения (Montgomery 1990, 123 s.; Pirinen 1962, 75 s.). Очевидно, в это время король еще не созрел к резким доктринальным и литургическим изменениям, предлагавшимся Олаусом Петри и Лаурентиусом Андреэ (Heininen, Heikkil 1996, 62-63 ss.).