В 1522 г. распоряжением епископа Арвида Курки был издан Manuale Aboense - требник, которым должны были пользоваться священники епархии Турку. Образцом для него послужил аналогичный сборник, составленный в Упсале в конце 1480-х гг. Любопытным памятником средневековой литературы Финляндии является сборник латинских песнопений, известный под названием Piae cantiones (Благочестивые песнопения). Установлено, что из 74 песен, включенных в него, более 60 были созданы в самой Финляндии (этот сборник был впервые напечатан уже в эпоху Реформации, в 1584 г., под редакцией ректора кафедральной школы Яакко Финно и переведен на финский пастором Хенрикки из Маску в начале XVII в.). Примечательной фигурой был Йенс Будде, монах бригитского монастыря в Наантали, живший во второй половине XV века: он перевел на шведский отдельные отрывки из Библии, а также собрал своего рода хрестоматию душеполезных текстов, предназначавшийся в первую очередь для монахинь этого монастыря (поэтому его имя непременно упоминается во всех историях шведского языка и словесности). Что же до книжности на финском языке, то средневековая эпоха не оставила каких-либо памятников на нем: языку большей части населения страны пришлось дожидаться эпохи Реформации, чтобы получить статус литературного.
Относительно лингвистической ситуации в Финляндии заметим, что для известной части крестьянского населения прибрежных районов, значительной (если не большей) части горожан и для практически всего высшего дворянство шведский был родным языком; в городах было также сильно немецкое влияние и, соответственно, широкое распространение получил немецкий язык. Что касается церкви, она, естественно, пользовалась латынью. Знание финского языка было распространено во всех упомянутых социальных группах в той мере, в какой им приходилось иметь дело с финским населением, составлявшим подавляющее большинство жителей освоенных районов страны. На исходе Средневековья среди горожан, особенно в Выборге, финский элемент значительно усилился.
Подводя итог рассказу об истории христианской церкви Финляндии католического периода отметим следующее обстоятельство. В отличие от многих стран Европы, накануне Реформации финская церковь отнюдь не переживала морального упадка, а, напротив, пользовалась доверием своей паствы. По свидетельству источников, злоупотребления здесь были гораздо менее выражены, чем в других странах. Безусловно, это объяснялось относительной молодостью христианства в Финляндии и спецификой местных условий, в частности, удаленностью от королевской власти и слабостью последней, а также отсутствием конкуренции со стороны аристократии, как это было, например, в той же Швеции. Показательно, что на протяжении всего средневекового периода религиозная жизнь Финляндии не знала ересей и связанных с ними оппозиционных движений. Католическая церковь как наиболее организованная в стране сила выполняла многие важные общественные функции, а ее епископы играли активную роль в политической и культурной жизни. С другой стороны, местная духовная элита, поддерживавшая тесные связи с центрами европейского просвещения, была в курсе религиозной эволюции, совершавшейся на континенте. Все это важно иметь в виду для понимания специфики Реформации в Финляндии, к рассмотрению которой мы теперь и переходим.
Часть I: Очерк истории Реформации в Финляндии
ГЛАВА I
Первый период Реформации в Финляндии (1520-1550-е гг.): распространение новых идей и становление национальной церкви
Первый период Реформации в Финляндии приходится на 1520-е -1550-е гг., т.е. на время правления шведского короля Густава Вазы, основавшего новую династию и осуществившего радикальные преобразования во всех сферах жизни подвластных ему земель.
В истории Финляндии названные десятилетия ознаменовали переход от Средневековья к Новому времени: такой точки зрения придерживался, в частности, известный финский историк Пентти Ренвалль. По мнению этого ученого, период с начала 1520-х гг. до 1617 г. (когда был подписан Столбовецкий мир с Россией) “был не только временем проведения Реформации, но и в целом периодом, когда финны с невиданной прежде самостоятельностью (каковой они никогда более не обладали на всем протяжении шведского правления) могли распоряжаться своей страной” (Renvall 1959, 76 s.). Хотя приведенное суждение в столь категоричной форме разделяется далеко не всеми современными историками, все же оно может быть принято к сведению при анализе событий Реформации в Финляндии, которая, действительно, придала ее церковной жизни национальный характер и, как мы увидим, была осуществлена в основном местными силами. С другой стороны, не стоит преувеличивать степени автономности Финляндии в этот период: страна оставалась неотъемлемой частью Шведского королевства и ни о каком даже отдаленном намеке на сепаратизм речи здесь не было. Как подчеркивают многие современные финские историки (в частности, Матти Клинге), неверно переносить реалии Нового времени (сложившиеся уже после присоединения Финляндии к Российской империи и, тем более, после обретения ею независимости в 1917 г.) на период шведского правления, продолжавшийся почти семь столетий и завершившийся в 1809 г. Относительно времени, о котором здесь пойдет речь (XVI - начало XVII вв.), более плодотворной представляется мнение того же М. Клинге, согласно которому в указанную эпоху (рубеж Средневековья - Нового времени) фактический центр (“ядро”) Шведского королевства включал, наряду с провинциями Центральной Швеции, также и юго-западные финские области - Собственно-Финляндию (фин. Varsinais-Suomi), в тот период называвшуюся просто “Финляндией” (фин. Suomi), с центром в Турку (Або), и провинцию Сатакунта, расположенную к северу от Собственно-Финляндии на побережье Ботнического залива (в подобных построениях ощутимо влияние концепции «центр/периферия» С. Роккана и Ф. Броделя, весьма популярных среди финских историков). В указанную эпоху Балтийское море, скорее, объединяло, чем разделяло центральные области Шведского королевства, что же касается этнических шведских и этнических финских территорий, удаленных от морского побережья (либо от главных морских путей), они имели сходный периферийный статус. Нелишне напомнить, что в состав Шведского королевства финские земли входили отнюдь не как колониальные территории, поскольку уже со средневековой эпохи на них распространялись те же самые законы, что и на собственно-шведские провинции, а их представители имели - по крайне мере, теоретически - право заседать в риксдаге наравне со шведскими депутатами: это наглядно проявилось в XVII в., когда Швеция, присоединив к своим владениям территории к югу и востоку от Финского залива, наделила их статусом зависимых провинций, в юридическом отношении неравноправных с «исконными» - в том числе и финскими - землями. В целом же в эпоху Реформации представители светской и духовной элиты Швеции и Финляндии обладали общей культурной идентичностью. Слово svensk (швед, шведский) обозначало тогда понятие, скорее, культурно-государственное, нежели этнолингвистическое, как в наше время, что, разумеется, не исключало возможности появления у обитателей Финляндии – прежде всего ее элиты - своих региональных интересов, не обязательно совпадавших с общешведскими (об этом см. монографию: Klinge 1975). Неслучайно, говоря об истории Финляндии до 1809 г., современные финские историки (в отличие от своих предшественников XIX - первой половины XX вв., разрабатывавших «патриотический» вариант финской истории), как правило, предпочитают название “Швеция-Финляндия” (Ruotsi-Suomi): тем самым подчеркивается единство исторических судеб обоих народов. Названное обстоятельство важно иметь в виду и при разборе религиозной ситуации в Финляндии в эпоху Реформации.
Коль скоро Финляндия получила основы своего политического и культурно-религиозного устройства из Швеции, нас не должен удивлять тот факт, что финская Реформация началась под непосредственным влиянием церковных преобразований в метрополии и следовала основным фазам тамошней эволюции, хотя, с другой стороны, главные идейные импульсы поступали из Германии. Как мы показали во Введении, в церковном отношении Финляндия на исходе средневековой эпохи образовывала единую епархию, которая, наряду с шестью другими епархиями собственно-Швеции, подчинялась архиепископу Упсальскому. В нашей работе мы используем понятие “церковь Финляндии”, или “финская церковь”, но при этом следует иметь в виду, что в рассматриваемую эпоху оно как таковое почти не употреблялось, а принято было говорить о епархии Турку (Або) - лат. diocesis Aboensis, шв. Åbo stift, фин. Turun hiippakunta. Когда же в середине XVI в. единая прежде епархия Турку была разделена на две самостоятельные епархии с центрами в Турку и Выборге, в обиход вошло также название Выборгская епархия - лат. diocesis Viburgensis, шв. Viborgs stift, фин. Viipurin hiippakunta. С другой стороны, сознание определенной церковной самобытности было, тем не менее, присуще священнослужителям Финляндии независимо от их родного языка, финского или шведского. Крупнейший деятель Реформации Финляндии Микаэль Агрикола, излагая в предисловии к переводу Нового Завета историю распространения христианства в Финляндии (см. перевод этого текста в разделе, посвященном Микаэлю Агриколе, во второй части нашей работы), говорит о епархии Финляндии, или Финской епархии (Suomen hiippakunta), однако в данном случае это название употреблено им не как официальное обозначение, а, скорее, ради того, чтобы подчеркнуть особый вклад в христианскую историю Финляндии ее юго-западной области с центром в Турку. В силу всего вышесказанного говорить о Реформации в Финляндии в отрыве от того, что происходило в Швеции, просто невозможно, поэтому мы сочли целесообразным предварить рассмотрение истории раннего периода финской Реформации экскурсом в раннюю историю Реформации шведской, обращая преимущественное внимание на явления, непосредственно затронувшие Финляндию. Точно так же мы поступим и в Главе II-й.
