Отягощенный преклонным возрастом, он по истечении тридцати восьми лет славного управления епархией Турку оставил свою должность, после чего прожил еще два года. В лето Господне 1452, марта девятого дня, сорок лет спустя после своего положения во епископа, он мирно преставился девяноста пяти лет от роду в собственном доме, что неподалеку от монастыря Наантали, и был упокоен в часовне Тела Христова: его погребли прямо перед ступеньками алтаря названной часовни.

Комментарий

Жизнеописание семнадцатого (в нумерации Юстена) епископа финской церкви Магнуса II Таваста (по-фински его имя звучит как Мауну) занимает особое место в составе “Хроники епископов финляндских“. Как уже говорилось, основным источником сочинения Юстена послужила т.н. “Черная книга” - записи о правлении епископов Турку, кодифицированные в конце XV в. при епископах Конраде Битце и Магнусе III Сяркилахти.

Из всех биографий средневековых епископов, включенных в сочинение Юстена, жизнеописание Магнуса II - при всем лаконизме, в целом присущем стилю финской “Хроники” - имеет наибольший объем. Выше (см. Введение к книге) мы уже имели возможность указать на особую роль этого католического прелата в жизни финской церкви и всей Финляндии в первой половине XV в. Как отмечалось, Юстен исходил из представления о непрерывном, поступательном развитии церкви Финляндии, что побуждало его к поиску позитивных моментов в национальной церковной традиции дореформенного периода. По этой причине он, естественно, не мог обойти вниманием наиболее выдающегося из так называемых “великих епископов” Финляндии XV столетия. По-видимому, немаловажное значение имело для него и то обстоятельство, что Магнус II принадлежал к коренному финскому роду Таваст (“тавастами” шведы называли западнофинское племя хяме).

В изображении Юстена епископ Магнус предстает поистине идеальным архипастырем. Жизнеописание своего великого предшественника по кафедре Турку лютеранский епископ строит, используя по сути дела этикетные приемы, применявшиеся в средневековых источниках, которые были в его распоряжении. Исследователи пришли к выводу, что к XV столетию в скандинавских жизнеописаниях сложился своего рода канон жизнеописания идеального епископа, включающий целый набор определенных качеств, таких как личное благочестие, высокая нравственность, богослужебное рвение, щедрая благотворительность, забота о вверенных его попечению жителях епархии, административные таланты, житейская мудрость (Palola 1997, 367 s.). Внимательно присмотревшись к тексту Юстена, мы обнаружим те же черты и в жизнеописании епископа Турку Магнуса II.

Автор финской “Хроники” выделяет несколько аспектов деятельности своего персонажа: это и укрепление епархии Турку, и забота о благе страны, и, конечно же, личное благочестие, в котором подчеркнут опять-таки деятельный момент. Современные историки в принципе согласны с высокой оценкой вклада епископа Магнуса в развитие Финляндии этого периода: в частности, отмечается, что под его началом церковь активно способствовала налаживанию административной и судебной системы в Финляндии, за что, в свою очередь, получила значительные пожертвования от королей Эрика Померанского и Карла Кнутсона Бонде (Ylikangas 1992, 25 s.) - неслучайно имена обоих этих монархов упомянуты и в жизнеописании, составленном Юстеном. Бросается в глаза лишенный всякого оттенка осуждения тон рассказа (написанного как-никак епископом эпохи Реформации) о том, как его далекий предшественник по кафедре украшал собор Турку, всемерно способствовал насаждению праздника Тела Господня в Финляндии, основал бригитский монастырь в Наантали, придал мощам св. Генриха более пышный вид и т.д. – а ведь всё это составляло предмет резкой критики католицизма протестантами (и по поводу чего сам Юстен весьма негативно высказался в предисловии к собственной Постилле). Объясняется это, по-видимому, тем, что автор «Хроники» рассматривает все перечисленные деяния в иной перспективе, нежели в предисловии к сборнику проповедей в реформационном духе: в его глазах это были меры весьма разумные и полезные, способствовавшие укреплению прежде всего материального положения сравнительно молодой еще епархии Турку. Можно предположить, что в условиях подлинного разорения церковной собственности, происшедшего в Финляндии после начала Реформации, такого рода описание отражало затаенное сожаление Юстена об экономических потерях церкви, вследствие чего она лишилась возможности играть активную роль в обществе. В том же контексте следует, на наш взгляд, воспринимать и выражение “досточтимый капитул”: вспомним, что к концу своего правления Густав Ваза разогнал кафедральные капитулы во всех епархиях подвластного ему королевства, не исключая и Турку, так что на момент написания “Хроники” никакого капитула ни в Турку, ни тем более в Выборге, центре новой епархии, не было. Нетрудно догадаться, что идеалом лютеранского автора была церковь вовсе не бедная, а, напротив, экономически процветающая и твердо стоящая на ногах. Неслучайно столько внимания Паавали Юстен уделяет деятельности Магнуса II как умудренного государственного мужа: в этой связи вспомним, что не только его старший современник и предшественник по кафедре Микаэль Агрикола, но также и архиепископ Упсальский Лаурентиус Петри стремились сохранить за церковью активную роль в социальной и политической жизни.

Паавали Юстену явно была по душе модель гармоничного взаимодействия высшего клира и монархической власти, которая, судя по всему, исправно работала в епископство Магнуса II: недаром в приведенном отрывке подчеркнуто уважительное отношение к финскому епископу королей Эрика Померанского и Карла Кнутсона, а также членов Государственного совета Швеции. Мы уже отмечали, что в разделе “Хроники”, посвященном эпохе Реформации, а также в предисловии к своей Постилле автор рисует Густава Вазу идеальным монархом, покровителем религии, что, мягко говоря, не очень вязалось с реальными фактами. Описание взаимоотношений епископа Магнуса со светской властью, спроецированное на время, когда сам Юстен занимал епископскую кафедру (называясь всего лишь “ординарием”), позволяет ощутить то внутреннее противоречие, которое, вероятно, испытывали многие деятели Реформации в Швеции-Финляндии. С одной стороны, они были настроены на сотрудничество с земными властями, которым Лютер отводил немаловажное место в своей концепции “двух установлений”, но, с другой, их не могло не удручать бесцеремонное и далекое от подлинной духовности вмешательство светских государей в чисто церковные вопросы. Хвалебный тон, в котором лютеранский автор описывает благотворительность Магнуса II, также сам по себе примечателен, поскольку к концу правления Густава Вазы обедневшая церковь утратила возможность заниматься широкой каритативной деятельностью, что в условиях скудости материальных ресурсов и сурового северного климата самым негативным образом сказалось на положении немалой части населения Финляндии.

Разумеется, всем сказанным мы не предполагаем, что финскому епископу были свойственны бунтарские или, по крайней мере, оппозиционные настроения: славословия в адрес Густава Вазы, разбросанные в “Хронике” и в предисловии к Постилле достаточно свидетельствуют о его верноподданнических чувствах. Дело тут в другом: подобный взгляд на средневековый период отразил, с одной стороны, убежденность Паавали Юстена в том, что новая евангелическая церковь стоит в Финляндии на здоровой, прочной основе, а с другой, воплотил представления об идеальном церковно-государственном устройстве, которые он держал в уме, действуя в реальных условиях своего времени, столь далеких от гармонического идеала.

2). Жизнеописание Мартина (Мартти) Шютте,      

двадцать четвертого епископа (1528 -1550)

Досточтимый отец господин Мартин Шютте. Был избран епископом Турку на праздник Трех Королей в лето Господне 1528, когда славный князь Густав, сын Эрика, был увенчан шведской короной. Оный Мартин происходил из высокого и достославного рода. Его отец, лагман /области/ Хяме, определил сына сначала в школу города Раума, а затем в кафедральную школу Турку, после чего тот направился в Швецию, где его склонили вступить в монастырь братьев-проповедников, что в Сигтуне. Приметив его дарования, /доминиканцы/ отправили его в Германию, где в течение нескольких лет он изучал свободные искусства и теологию. По окончании своих странствий по всей Италии и немалой части Германии он вернулся, наконец, в Сигтунский монастырь. Спустя несколько лет его единодушно избрали викарием этого монастыря и всего ордена. На протяжении длительного времени он достойно руководил орденом. С этой должности и был он призван в Финляндию.