Поначалу свержение Эрика XIV и воцарение Иоанна III причинило немало беспокойства Юстену и многим церковным людям Турку, занимавшим высокие посты. Они наверняка опасались немилости нового монарха, который вряд ли забыл о том, что и их подписи фигурировали под текстом его осуждения. Однако для иерархов Турку все обернулось как нельзя лучшим образом: вскоре после переворота новый король направил в Финляндию послание, в котором милостиво даровал прощение, в частности, и духовенству Финляндии. Связано это было, вероятно, с тем, что Иоанн стремился расположить к себе население этой части королевства, пока свергнутый Эрик XIV оставался в живых. Кроме того, как уже отмечалось, в целом в Финляндии к Иоанну относились весьма благожелательно, памятуя о его славном правлении в конце 1550-х - начале 1560-х гг. и рассчитывая на новые милости. Вообще же, в той легкости, с которой Юстен расстался с присягой, принесенной в свое время королю Эрику, не обязательно видеть проявление конформизма и приспособленчества: подобно большинству деятелей лютеранской церкви Шведского королевства, епископ Турку, судя по всему, усвоил точку зрения позднего Меланхтона о том, что подданные вправе нарушить верность королю, превратившемуся в тирана (Kouri 1972-1973, 41 s.; 60-61 ss.).
Распоряжением короля Паавали Юстен был оставлен епископом Турку, но Выборг вновь получил нового епархиального правителя – на это место был назначен Эрик Хяркяпя. Возможно, для последнего это была в некотором отношении ссылка (хотя бы и почетная), поскольку король не удовлетворил его ходатайство о восстановлении в столь для него желанной (и спокойной) должности ректора кафедральной школы Турку. На это весьма важное место был назначен недавно вернувшийся из Германии магистр Яакко Финно (о нем см. следующий очерк нашей книги). Оба финляндских епископа - Юстен и Хяркяпя - присутствовали на коронации короля летом 1569 года.
Во время коронационных торжеств Юстен неожиданно получил весьма ответственное и тягостное для себя поручение нового монарха: король назначил его главой шведского посольства, направлявшегося в Москву для переговоров с Иваном Грозным с целью предотвращения надвигавшейся войны между Россией и Швецией. Мотивировано это было тем, что Юстен, происходивший с востока Финляндии и к тому же девять лет занимавший там епископскую кафедру, лучше других должен был ориентироваться в отношениях с восточным соседом. Возможно, это предложение (по сути дела приказ) отразило все еще известное недоверие короля Иоанна к епископу Турку, получившему своего рода шанс продемонстрировать свое усердие и лояльность и тем самым окончательно смыть с себя репутацию ставленника Эрика XIV. Естественно, Юстен не смог воспротивиться этому поручению. Посольство в Московию, неожиданно растянувшееся на два с половиной года (оно началось в июле 1569 и завершилось в феврале 1572), стало, пожалуй, самым тяжелым испытанием в жизни Паавали Юстена, оставившего об этом путешествии весьма информативный отчет на латинском языке - Acta legationis Moscovitae.
В России, где свирепствовала опричнина, посольству пришлось испытать на себе крутой нрав Ивана Грозного, находившегося в непростых отношениях с Иоанном Вазой еще со времен, когда тот был герцогом Финляндским. Собственно говоря, последнее обстоятельство заведомо обрекало посольство, возглавляемое Юстеном, на неудачу, ведь именно в эти годы своего апогея достигла полемическая и весьма нелицеприятная переписка между обоими монархами; так, как раз во время пребывания шведских послов в России в 1571 г. Иван Грозный направил Иоанну III послание, в котором насмехался над новым шведским монархом (и всей династией Ваза) по причине «худородности» - себя же царь считал равным императору Священной Римской империи и турецкому султану. Надо полагать, Паавали Юстену как главе посольства не однажды пришлось выслушать подобного рода «аргументацию» русской стороны и, соответственно, претерпеть все «неудобства», связанные с нею. Уже по прибытии в Новгород Юстена и его свиту ограбили и избили царские люди - как им позднее откровенно объяснили, в отместку за случившееся до того грубое обращение с русскими послами в Швеции. Затем члены посольства были отправлены в заточение - их держали попеременно в Москве и Муроме, не допуская к царю. За полтора года заключения от чумы и других болезней из свиты Юстена скончались 15 человек. В этих условиях нетрудно себе представить психологическое состояние посланцев шведского короля. Надо отдать должное епископу Турку, который не пал духом, о чем свидетельствует тот факт, что именно в Московии, посреди полной неопределенности и тягостных условий проживания, он отредактировал черновой вариант латиноязычной Постиллы, перевод предисловия к которой мы предлагаем ниже. Как явствует из этого текста, Юстен завершил работу над своим трудом в 1570 году (подробнее о Постилле Юстена см. ниже наш комментарий к переводу ее предисловия). Предполагается, что в Москве Юстен составил также катехизис на финском языке, отталкиваясь от текста шведского катехизиса, утвержденного в те же годы (Heininen 1988 (2), 14 s.). Наконец, в начале 1572 года Юстен был допущен к Ивану Грозному, который объявил новые условия мирных отношений, предлагаемые им шведскому королю (заведомо невыполнимые, поскольку царь был настроен на войну, которая вскоре и началась). Вскоре после этого, в начале февраля 1572 года оставшиеся в живых члены посольства возвратились в Турку. Отечественный читатель имеет теперь возможность познакомиться с изданным переводом «Отчета» Паавали Юстена на русский язык, к которому мы и отсылаем (Павел Юстин 2000).
С точки зрения государственных интересов посольство вряд ли можно считать удачным, поскольку оно не сумело предотвратить войну с Россией, продолжавшуюся с перерывами 25 лет и имевшую для Финляндии особенно тяжелые последствия, т.к. основные военные действия велись на ее территории и финнам пришлось нести на себе все связанные с этим тяготы. Более того, некоторые историки, исследовавшие посольство Юстена, склонны отказывать епископу Турку в каких-либо дипломатических талантах, полагая, что он как человек сугубо книжный был напрочь лишен политического реализма и необходимой изворотливости (Heininen 1988, 25 s.). Тем не менее своего рода «компенсацию» - как моральную, так и материальную – за пережитые тяготы Юстен все же получил, ведь он доказал королю свою безусловную преданность, что по и было оценено по достоинству. Указом короля Паавали Юстен был возведен в дворянское звание, причем на своем гербе, наряду с епископской митрой, он пожелал изобразить стоящего на коленях, полунагого, истерзанного человека с розгой в руке - вероятно, в память о пережитом в Москве. Кроме того, он получил солидную прибавку к своим личным доходам.
Примечательно, что документы и свои печатные труды Юстен отныне стал подписывать как Paulus Jwsten Aboensis: последняя часть его имени указывала именно на его епископское достоинство, а не на происхождение из конкретного места (в таком случае он, скорее, должен был бы именовать себя Viburgensis), как это было заведено среди гуманистов и близких к ним религиозным деятелям – вспомним, что Агрикола при случае подписывался как Torsbius, т.е. уроженец Торсбю, да и вообще само прозвище, избранное им для себя («Земледелец») определенно говорит о том, что «отец финского литературного языка» не думал скрывать свое крестьянское происхождение с восточной окраины королевства. Как представляется, в этом – как и во многом другом - проявилась психологическая разница между обоими известными деятелями финской Реформации.
4. За время отсутствия Юстена в церковной жизни Шведского королевства произошли заметные перемены. В 1571 году состоялся церковный собор, на котором было принято Церковное уложение (Ordinantia ecclesiastica) - плод многолетних трудов достопочтенного архиепископа Упсальского Лаурентиуса Петри, одного из зачинателей Реформации в Швеции, сумевшего добиться - насколько это было возможно в тогдашних условиях - большей, чем при Густаве Вазе, независимости церкви от королевской власти и укрепления ее епископального устройства. Так, официально главы епархий стали вновь именоваться епископами, тогда как титул “ординарий” был сохранен для временного заместителя епископа. Уложение Лаурентиуса Петри фактически восстановило в каждой епархии кафедральный капитул. Не случайно по возвращении в Турку Юстен застал отнюдь не запустение высших административных структур епархии вследствие своего долгого отсутствия, но достаточно стабильную ситуацию, что явилось заслугой нескольких лиц, составивших что-то вроде ядра кафедрального капитула. Речь идет об уже упоминавшемся новом ректоре кафедральной школы Яакко Финно и в особенности о совершенно новом персонаже, прежде никак не связанном ни с Турку, ни с Финляндией вообще - Хенрике Кнутсоне (Henricus Canuti), который как раз незадолго до отъезда Юстена в Россию получил назначение в Турку (подробнее о нем см. во второй главе первой части нашей работы, § 4.1.). По сути дела он стал фактическим заместителем епископа, поскольку уже в следующем, 1569 году его назначили пробстом кафедрального собора, т.е. и в формальном отношении он сделался вторым человеком в епархии (по традиции именно пробст кафедрального собора был правой рукой епископа), оттеснив Хенрика Якобсона, игравшего ведущую роль в “бескапитульный” период. Вместе с Юстеном последний получил прощение нового монарха, сохранив за собой должность церковного настоятеля города Турку, хотя его реальное влияние существенно уменьшилось.
