На каменном полу лежал Остин. Его руки обнимали Элизабет, примостившуюся на боку рядом с ним. Ее голова покоилась на его плече, а рукой она касалась его груди.

Боже милостивый, они случайно набрели на их тайное свидание! Она должна была бы испытать потрясение. Возмутиться. Почти упасть в обморок.

Вместо этого Каролину охватила бурная радость. Она не сомневалась, что эти двое идеально подходят друг другу, и, судя по сцене, открывшейся перед ней, они и сами прекрасно это поняли.

Короткое ржание привлекло ее внимание. Оторвав взгляд от спящей пары, она увидела Миста и Розамунду, стоявших в тени.

Каролина отступила назад, решив уйти незамеченной, и вдруг натолкнулась на кого-то.

— Ох! — Это была Пруденс. Боже, она совсем забыла о девицах Дигби!

Пенелопа пробралась вперед и указала пальцем:

— Это что за повязка на голове его светлости? Спорю, Что Выскочка устроила свидание, а затем ударила его светлость по голове, чтобы все подумали, что он обесчестил ее!

Она проворчала что-то еще, похожее на «и что же я до этого не додумалась?». Но внимание Каролины было приковано к Остину.

— Стойте здесь, — велела она сестрицам.

Неслышными шагами она подошла ближе. Да, ошибки не было: голова Остина забинтована. Боже милостивый, что с ним случилось? Очевидно, он ранен. Не пострадала ли и Элизабет?

Отбросив в сторону всякое смущение, она опустилась на колени возле Элизабет и осторожно потрясла ее за плечо:

— Элизабет, проснитесь.

Элизабет медленно приходила в себя; постепенно до ее сознания начал доходить голос, настойчиво повторявший ее имя. Она заставила себя приоткрыть отяжелевшие веки. Тело ее с трудом разгибалось, оно как будто окаменело.

Ее сознание мгновенно прояснилось, когда она осознала две вещи: она лежит, прислонившись к теплому телу Остина, и на нее смотрит пара широко раскрытых синих глаз.

Она села, резко выпрямившись, и отвела с лица спутавшиеся волосы.

— Каролина!

— Элизабет, что случилось? С вами все в порядке? Почему у Остина перевязана голова?

— Он упал с Миста.

У входа кто-то насмешливо фыркнул. Повернувшись, Элизабет увидела стоявших там девиц Дигби. Одна смотрела на нее прищурившись, а другая — вытаращив глаза.

Каролина дотронулась до ее руки:

— Насколько серьезно он пострадал?

— Он ударился головой и получил рану, которую потребовалось зашить. Насколько я могу судить, переломов у него нет.

Каролина заметно побледнела.

— Боже мой, а вы не пострадали?

— Нет. — Она потрогала лоб Остина и с облегчением заметила, что нет никаких признаков жара. Беспокойство мелькнуло на лице Каролины.

— Он поправится, не правда ли?

— Да. — Пытаясь успокоить Каролину, Элизабет улыбнулась. — У вашего брата исключительно крепкая голова.

— Да, очень. — Каролина заключила ее в свои объятия. — Боже мой, Элизабет! Вы спасли Остину жизнь. Я навеки у вас в долгу. Могу я чем-нибудь помочь?

— Можешь начать с того, что уберешь свое колено с моих пальцев, — раздался хриплый голос Остина. — Мне только и не хватает, чтобы у меня еще что-нибудь заболело.

Каролина поспешно отодвинулась.

— Как ты себя чувствуешь? — Она взяла его руку и прижала к своей щеке.

— Рана немного болит, а в остальном все хорошо. — Он перевел взгляд на Элизабет.

Та ответила нежной улыбкой.

— Вы выглядите лучше.

— Я и чувствую себя лучше. Благодаря вам.

Их взгляды встретились и не могли оторваться друг от друга. Элизабет так хотелось коснуться его, но она сдержала себя, помня о присутствии Каролины и двух девиц Дигби. В глазах Остина читалось что-то настойчивое и властное, но она не могла понять, что именно. Отведя от него взгляд, Элизабет встала и попыталась стряхнуть листья и грязь со своего помятого платья.

— Ты достаточно хорошо себя чувствуешь, чтобы отправиться домой? — спросила Каролина. — Или мне лучше вернуться и привести помощь?

Остин заставил себя обратить внимание на Каролину. Когда до него дошел смысл ее вопроса, его словно ударило. Помощь? Господи, нет! Он с усилием приподнялся и сел, на минуту закрыв глаза — ожидая, пока пройдет головокружение. Затем сделал несколько глубоких вдохов, и ему стало значительно легче.

— Ты, конечно, понимаешь, Каролина, что невозможно привести сюда кого-либо. Репутация Элизабет будет погублена. Нам надо отправить ее домой, прежде чем ее хватятся или увидят в таком неприличном виде. Сейчас же. Пока еще не слишком поздно.

Каролина кашлянула в ладошку и многозначительно кивнула в сторону арки.

Предчувствуя беду, Остин обернулся. Две молодые женщины — одна, похожая на жука в капоре, а другая — на карпа с разинутым ртом, — уставились на него.

Он со стоном закрыл глаза. Кроме прочих недостатков девицы Дигби имели отвратительное свойство появляться не вовремя.

Он собирался жениться.

Остин сидел в своем кабинете и смотрел на дверь, закрывшуюся за его матерью и леди Пенброук. Леди Пенброук была в восторге, ее перья колыхались и дрожали от радостного возбуждения. Реакция матери на это известие была более сдержанной, но Остин знал: она понимает, что жениться на Элизабет — его долг, и уважает его решение. Естественно, она надеялась, что он женится на английской девушке высокого происхождения, но он не сомневался, что мать поможет Элизабет освоиться с ее новым положением. Они с леди Пенброук пришли к согласию относительно необходимых приготовлений к свадьбе. Единственная просьба Остина состояла в том, чтобы они никому не рассказывали о своих планах, пока он не поговорит с Элизабет и официально не объявит об их помолвке.

Он провел ладонью по лицу и откинулся на спинку стула. Свадьба. Увидев в башне девиц Дигби, он в ту же минуту понял, что должен будет жениться на Элизабет. Она спасла ему жизнь и этим разрушила свою. Разумеется, обе девицы Дигби поклялись, что ни слова не проронят о том, что видели, и он даже допускал, что такое возможно. В конце концов, эти идиотки не заинтересованы в том, чтобы он исчез с ярмарки женихов. Если только одной из них не удастся заполучить его — перспектива, заставившая Остина содрогнуться и потянуться к бренди. И все же их обещание молчать не вызывало доверия.

Женитьба. Сколько лет он избегал ее! И в то же время по необъяснимой причине предстоящая свадьба его не огорчала. Он представлял себе, как некоторые в недоумении поднимут брови, узнав, что он выбрал себе в герцогини американку. Но она была племянницей графа, и он знал, что шум быстро утихнет.

И еще он прекрасно знал, черт побери, что как только будет объявлено о помолвке, те самые люди, которые сейчас пренебрежительно относятся к мисс Элизабет Мэтьюз, выскочке, приехавшей из колоний, будут наперебой стараться завоевать благосклонность будущей герцогини Брэдфордской. И хотя эта мысль вызывала у него отвращение, он не мог подавить чувства мрачного удовлетворения, которое сейчас испытывал. Никто больше не посмеет произнести недоброго слова в ее адрес без того, чтобы не навлечь на себя его гнев.

Перед ним возник образ Элизабет. Элизабет вываливается из кустов. Сидит под огромным дубом. Рисует его портрет. Сползает с седла. Вся покрыта грязью. Улыбается. Смеется. Дразнит его.

Его губы растянулись в улыбке. Несмотря на то что нельзя было отрицать, что это брак по расчету, цель которого — спасти ее от позора, он подозревал, что его супружеская жизнь отнюдь не будет скучной.

И конечно, законный брак позволит ему спать с ней. От одной мысли об этом его сердце забилось чаще. Остин представил ее в своей постели: прекрасные волосы рассыпались вокруг нее, руки призывно тянутся к нему. Эта сторона брака будет очень… приятной.

Ему оставалось только сделать предложение.

Когда в конце дня по его приглашению к нему в кабинет вошла Элизабет, Остина позабавило, как внимательно она его осмотрела.

— Как вы себя чувствуете? — озабоченно спросила она. — Вам бы следовало отдохнуть.