Сняв свою байку, я устроился поудобнее и поправил своё сидение так, чтобы откинуться назад и посмотреть на своём планшете Нетфликс.

— Ты будешь смотреть кино? — спросил Джулиан.

— Или телешоу, ещё не решил, — я взял одеяло, радуясь, что надел сегодня спортивные штаны. Спать в джинсах было совсем хреново. — Хочешь что-нибудь со мной посмотреть?

— Ладно, — он быстро убрал свой Айпад и посадил Блу обратно в переноску, что было не так легко, как должно было. Она была чёртовой засранкой. — Когда ты летишь коммерческим рейсом, и там показывают фильмы, над которыми ты работал, это странно?

Я лениво усмехнулся.

— Нет, это забавно. Обычно я их и смотрю.

— Но ты видишь и всё, что стоит за ними, верно? Ты видишь больше, чем обычный человек, — он натянул одеяло и на себя и поднял подлокотники между нами, чтобы занять больше места, маленький засранец.

— Конечно, это как альбом. Каждая сцена вызывает воспоминание или даже дюжину, — я сосредоточился на приложении, когда он положил голову мне на плечо. Меня это совсем не отвлекало. — Для чего у тебя есть настроение?

— Я не привередливый. Ты выбирай.

Он выглядел хорошо, прижавшись ко мне, и было трудно не зайти дальше. Даже слепой мог увидеть, что между нами что-то есть, но этого не было достаточно. Иначе Джулиан не избегал бы меня и не отшил бы, когда я ластился к нему на следующий день после его дня рождения.

Лучше бы это быстрее перестало жечь.

— Эй, мы можем вместо этого поговорить? — спросил Джулиан.

— Да? — меня это удивило. — Конечно, — я отложил планшет в сторону и снова откинулся назад, думая, есть ли у него на уме тема. Я не выспрашивал у него ничего после прошлой ночи, и казалось, ещё было слишком рано, чтобы он открылся. Но можно было надеяться.

— Мы проведём почти два месяца в Париже, — пробормотал он. — До меня дошло только сегодня утром.

Я улыбнулся и опустил взгляд, когда он приподнял голову.

— У тебя будет свободное время, чтобы мы могли посмотреть достопримечательности? — спросил он.

Поездка была рабочей. Я бы не стал смотреть достопримечательности, но взять немного времени на отдых было возможно. Я всегда любил Париж, и конечно, у меня были свои любимые места. Если бы Джулиан ещё здесь не бывал, я хотел бы показать ему Парк Бют-Шомон, взглянуть на Пигаль, пообедать у реки...

Я мог это представить, и ни в одном сценарии я не видел его членом семьи. Я хотел свиданий. Держаться за руки, делать глупые фотографии, целоваться на мостах, ужинать, и исследовать его всё чёртово время мира. Никаких больше «всего один раз» или «чтобы выкинуть его из головы».

Чёртовы отношения.

— Я найду время, — я поцеловал его в лоб. Это сходило мне с рук, прежде чем он отстранялся, и я больше не мог этого выносить. — Мы прилетим утром по местному времени, так что технически, у нас сразу будет два выходных.

— Нам следует завтра отвлечься, — тихо сказал он. — Не думаю, что смогу спать весь день, как бы мне этого ни хотелось.

Я согласился. Годовщина не будет похожа на прогулку в парке. Психически и эмоционально, я двигался вперёд вполне хорошо, как я думал. Но в таких случаях, как дни рождения, годовщины и праздники, я был мазохистом. Тогда я доставал фотоальбомы и вспоминал.

Завтра не будет никаких фотоальбомов, но это мало что значило. Моя голова была забита воспоминаниями, и я был уверен, что завалю себя ими.

— Знаешь, что? — ко мне пришло воспоминание, вместе с планом. — У моих родителей был медовый месяц в Париже, и мама всегда говорила, что ей понравился вид с того храма... — я щёлкал пальцами, пытаясь вспомнить название. — Какое-то Сакре. Сакре-Кёр?

Джулиан кивнул.

— Да. Это будет милая дань бабушке и дедушке, если мы туда сходим.

— Хорошо, план есть, — я даже поставлю за них свечку. Маме бы это понравилось. — Думаю, вид должен быть лучше, чем с Эйфелевой башни.

— Так и есть, — проявилась творческая натура Джулиана. Я помнил, что для него важна и история. — Триста ступенек наверх, Мистер Атлет.

Я был в игре.

Следующие пару часов мы говорили больше о Париже. Он оживлённо рассказывал об искусстве и истории, и было невозможно не улыбаться ему. Я знал эту страсть. Я чувствовал то же самое к съёмкам фильмов, и ему повезло найти две любимых темы, другой была музыка. Он был талантлив и доказывал это ежедневно.

Мои мысли бродили тут и там. Возможно, потому что мы были по яйца в городе любви. Но тем не менее, я не мог выкинуть это из головы. То, чего я хотел. Чего должен был хотеть больше, когда был с Эммой. Я глубоко её любил. Я давал ей всё. Или всё, что у меня было в то время, может быть. Потому что сейчас чувства были больше. Я не мог это объяснить, чёрт возьми.

Тяжело думать, что прошёл ровно год с тех пор, как я расстался с ней. Мне это не приходило в голову, но бог знал, что было бы иначе, будь на её месте Джулиан.

И он не имел ни малейшего понятия, что я чувствовал… Боже, это была лажа. Если я хотел, чтобы он был со мной открытым, то должен был отвечать тем же. Он не был глупым. Он должен был знать, что меня к нему влечёт. Но помимо этого? Откуда ему знать? Я говорил ему, что он сексуальный, красивый… плевать. Но действия говорили громче слов, а я дерьмово ему это показывал.

Я мысленно содрогнулся, вспоминая времена, когда приходил домой утром в той же одежде, в которой был прошлым вечером, когда говорил ему, что пойду в бар.

Я не мог сказать, что жалею об этом. Я полагал, что это была одна из тех ошибок — или несколько — через которые я должен был пройти, прежде чем принять то, чего хотел. И это не была ни одна из тех женщин, которую я трахал после своей первой ночи с Джулианом.

Даже так, он всё видел. Он знал, что я делаю. Он видел меня скорее натуралом, чем… кем-либо другим. Чёртовы ярлыки. Но я не винил его. Я просто должен был это изменить. Я должен был показать ему, что изменилось.

Затем решать должен будет он.

— Ноа, пора вставать.

Нет, чёрт возьми.

— Ещё час, — я перевернулся и зарылся головой в крайне мягкую гостиничную подушку. — Как ты вообще попал в мою комнату?

— Ты имеешь в виду номер? — фыркнул он, и я почувствовал, как прогнулась кровать, когда он сел. — Как у твоего преданного личного помощника, у меня есть запасной ключ. Полагаю, ты уже забыл.

«Наверное».

— Который час? — сонно проворчал я.

— Три. Я вызвал машину, надеюсь, ты не против.

— Хорошо, — я зевнул и потянулся. — Как мой раб, ты можешь быть хорошим мальчиком и сделать мне массаж?

— Ты сказал бы это обычному помощнику? — парировал он.

Туше. Не сказал бы.

— Это объяснило бы, почему Майкл засунул язык тебе в горло, — пробормотал он.

Это вызвало у меня смех.

— Не было никакого языка, малой, — он был милым, когда ревновал. В отличие от меня. Я был просто придурком. — Хорошо, дай мне десять минут, потом встретимся внизу. Мне нужно смыть в душе усталость от перелёта.

Через час мы приехали на Монмартр, и нас высадили внизу холма, перед Сакре-Кёр. Большой храм был расположен на высочайшей точке Парижа, и я не сомневался в Джулиане, когда он говорил мне, что отсюда четыреста ступенек наверх. Девяносто, чтобы добраться до вершины холма, затем триста в храме, чтобы подняться на смотровую площадку в главном куполе.

— Интересно, сколько это заняло бы этажей, — произнёс я, когда мы начали подниматься. Повсюду были туристы и продавцы, и на каждой площадке кто-нибудь пытался продать нам дерьмовые пластмассовые сувениры.

— Ну… — Джулиан прищурился, глядя наверх. — Если мои подсчёты верны, должно быть около… двадцати восьми этажей? В смысле, отсюда до верха.

— Тогда должно быть весело, — я перевернул свою бейсболку козырьком назад и закатал рукава своей майки. — Попотеем, а?