Я не мог врать; я слегка паниковал из-за этого, но что хорошего принесёт борьба? Я год пытался бороться безуспешно.

Принятие. Мне нужно было принять это. Наверное, это займёт какое-то время, но мне надоело это отрицать.

— Завтра у меня всё будет болеть, — прошептал он.

Я усмехнулся и тяжело выдохнул, моё сердце по-прежнему колотилось.

— Я приму это за комплимент.

— Это он и есть. Чёрт, — он сонно хохотнул и немного поморщился. — Мне нужно покурить.

— Ещё чего, — сев, я опустил ноги на пол и протянул руку. — Прими со мной душ.

Казалось, это его удивило, но я понятия не имел, почему. Его улыбка была неуверенной. Почти робкой.

— Да? — он тоже сел и положил руку в мою. — Хорошо.

Я притянул его к себе и повёл в свою ванную, нюхая и целуя его шею. От него пахло невероятно сексуально, и это был его запах.

— Это необычно, — сказал он, хохотнув.

Я знал, но нуждался в этом. С ним это был не быстрый трах, и я не больше не бежал от того, чего хотел. Я не мог, чёрт возьми.

Включив воду, я подошёл к унитазу и отлил. Джулиан встал под душ, и вскоре я присоединился к нему. Были вопросы, которые я хотел задать, но я не был уверен, что время подходящее.

Я всё ещё помнил его ссору с Никки. Всё насчёт рамок их отношений, того, как Никки относился к Джулиану, и вплоть до его антидепрессантов и почему он их принимал.

Будь их отношения интимными или нет, они с Никки явно были достаточно близки, чтобы Джулиан рассказывал ему больше, чем мне. Я так многого не знал.

Но день был долгий. Хороший. Я не хотел его разрушать.

Я налил в руку немного геля для душа и начал намыливать Джулиана, пока он смотрел на меня с забавным выражением лица.

Я лениво усмехнулся, потирая большими пальцами его соски. Тот, который был проколот, явно был более чувствительным.

— У тебя какие-то проблемы с тем, что я окружаю тебя заботой?

Он медленно покачал головой, по-прежнему изучая меня взглядом.

Опустившись ниже, я провёл мыльной рукой по его татуировке. Я никогда особо не обращал внимания на детали, но обратил сейчас. Всё было чёрным, с идеальными тенями. В фокусе было пианино, и вдоль волн нотной тетради я видел его семью. Мама, папа, Линда, Джей Джей. На заднем плане была гора и баварский замок. Слова песни, его дата рождения и цепь с разорванным звеном.

Моё внимание поймала татуировка точки с запятой, и я знал, что это символ осознания депрессии (прим. татуировка в виде точки с запятой является тайным посланием другим людям, которая служит специальным знаком для тех людей, кто пребывает в депрессии или страдает от ментального расстройства).

Да, как будто я и мой большой рот сейчас могли заткнуться…

Я начал достаточно невинно.

— Расскажешь мне о замке?

Он опустил взгляд, пожал плечами и снова поднял глаза.

— Любимое детское воспоминание. Мы ходили в замок Нойшванштайн. Мама была беременна Линдой, и это был просто идеальный семейный день, — он закрыл глаза, когда я поднял руки, чтобы потереть его плечи. — Хорошие времена перед тем, как я понял, что я гей.

Снова это дерьмо.

Я решил оставить точку с запятой на другой день. Вместо этого я продолжил тему, к которой мы уже пришли.

— Джеймс и Миа так и не узнали, да?

Он покачал головой и снова открыл глаза, а затем потянулся к гелю для душа.

— Моя очередь, — что ж, это было резко. Он прочистил горло. — Не стоило поднимать эту тему, — я развернулся, когда он подтолкнул меня, а затем почувствовал его руки на своей спине. — Я… Я стыжусь некоторых решений, которые принимал в прошлом. Мне не нравится об этом говорить.

Я обдумывал это, стараясь не сильно зацикливаться на том, какой потрясающий он мне делал массаж.

— Мы все делали то, чего стыдимся, так ведь?

— Конечно, но это влияет на нас по-разному, — пробормотал он. — Мои решения разрушили часть моего детства, — он остановился, когда добрался до моей поясницы, и молчал, растирая узел, наличие которого я даже не осознавал. — Мама и папа были бы разочарованы, если бы узнали.

Я кое-что об этом знал, учитывая, с кем я был в душе.

— Мой день рождения не закончится, пока мы не ляжем спать, — сказал он. — Я хочу больше праздничного секса.

Я хохотнул и опустил голову, наслаждаясь ощущением его рук. Не вредило и то, что он добрался до моей задницы. Горячая вода в сочетании с его волшебными прикосновения были просто невероятными.

— Как долго ты будешь избегать этого разговора? — спросил я.

— Вечно.

— Я не могу этого позволить, — пробормотал я. — Я хочу знать. Ты принимаешь лекарства, Джулиан. Для меня это серьёзно, и я не смогу тебе помочь, если ты мне не откроешься.

Он промычал и опустился позади меня на колени.

— Кстати о том, чтобы открыться…

Это был худший в мире каламбур, но я всё равно потерял внимание. Чёрт возьми. Он провёл пальцем вдоль изгиба моей задницы, и следом пошёл его язык.

— Боже, — пробормотал я. Я оперся рукой на стену для поддержки и простонал, когда он начал мягко вылизывать меня. — Чёрт, этого не было годами, малыш… Не останавливайся.

— О, не остановлюсь.

Две недели спустя

— Тебя кто-то на охране спрашивает, Ноа, — сказала Люсия, проходя мимо нас.

— Думаю, чертовски очевидно, что у меня нет времени, — я снова прошёлся с Шоном по сцене, в который делал поправки, потому что я передумал насчёт освещения. Я хотел солнечный луч, отчётливый, чтобы выглядело естественно.

Люсия снова подошла к монитору.

— Его зовут Никки?

Я раздражённо заворчал.

— Скажи ему идти к чёртовой матери.

Конечно, это говорила ревность. По большей части. И чёрт побери, у меня не было времени. Моей личной жизни не было места на работе.

Мы сняли всё с братом Эйприл, с её бывшим/отцом её сына и с двумя родителями. Всё, что оставалось до Парижа, это сцена после срыва Софи, и она должна была быть идеальной.

— Кое-кто сегодня злой. Снова, — Софи подошла ко мне сзади, с Бруклин на хвосте. — На самом деле я рада, что мы это переснимаем, — она закрыла глаза, пока Бруклин наносила последние штрихи. — Не думаю, что в прошлый раз у меня хорошо получилось.

— Нельзя говорить так перед режиссёром, — один из операторов казался искренне ошеломлённым, но он не особо хорошо знал нашу динамику.

Софи нахмурилась.

— Я буду говорить всё, что захочу.

— Дива, — кашлянул я.

Я был полон дерьма, но мне было плевать. Мне не нужно было, чтобы она указывала на то, что последние две недели я злюсь.

— Я с этим разберусь, — сказал Шон. — Должно понадобиться не больше десяти минут.

Я проверил свои часы, раздражённый из-за того, какого хрена Никки здесь делает. Но если у него была информация о Джулиане, я должен был знать.

— У тебя есть время, пока я не вернусь, — сказал я ему, а затем пошёл к лифту.

Мой личный помощник как раз выходил, со стаканчиком из «Старбакса».

— Оу. Это тебе, приятель.

— Спасибо, парень, — я взял стаканчик и вошёл в лифт, на что он подошёл к панели и нажал кнопку нижнего этажа. — Знаешь, отчасти я ненавижу терять тебя.

Очевидно, в Джулиане не было ничего плохого, но Майкл был двадцатипятилетней версией меня. Он усердно работал, говорил на моём языке и не паниковал и не бегал кругами, чтобы что-то сделать.

— Я это ценю, — кивнул он. Похоже, было на то, что он на этом закончит, но он робко усмехнулся. — У тебя есть мой номер, если когда-нибудь понадобится помощник на другой площадке. Или что-то ещё.

Я хохотнул и наклонил голову.

— Замётано, — но на местной площадке. То, что он был отцом-одиночкой, не давало ему путешествовать, но я определённо запомню это для местных съёмок. — Пока я не забыл, — я похлопал по карманам и глотнул кофе, протягивая ему листок бумаги. — Ты говорил, что вернёшься к учёбе, так что прямо сейчас рекомендации ничем тебе не помогут, но это может пригодиться. Ты хотел быть звукорежиссёром, верно?