Смотреть на Хелену было истинным удовольствием. Девушка двигалась довольно странно, вышагивая по натянутой над искусственной пропастью веревке; казалось, она совсем не держит равновесия, пошатывается и вот-вот упадет, но нет — черноволосая девушка умело балансировала на канате, грациозно изгибаясь во все стороны и намеренно делая вид, что вот-вот сорвется. Создавалось впечатление, что Восьмая просто танцует, и Джи, наблюдая за ней, почти забыл о предстоящих Играх. Всматриваясь в черты лица Хелены, в ее движения, то медленные, то вдруг становящиеся резкими, будто девушка дергалась, подвешенная на невидимых веревках и управляемая умелыми руками кукловода, и ощущая на себе взгляд бархатных серых глаз, Уэй вновь и вновь слышал в своем сознании фразу, произнесенную еще в поезде его ментором: «Я имею в виду, запомнил ли ты кого-то из серьезных соперников, а не из таких же блаженных, как ты сам». Да, Хелена Сорроу могла показаться блаженной, а может, таковой и являлась. Наверное, и сам Джи был таким же — странным, отчужденным чудиком с пугающим взглядом.
— Она красиво двигается, правда? — воскликнул кто-то за спиной. Конечно, это был Фрэнки — а кто же еще? Его голос прозвучал неожиданно резко, отдаваясь в голове Джерарда оглушительным колокольным набатом — видимо, последствия вчерашней ночи. Нехотя оторвав взгляд от Восьмой, Уэй повернулся к своему маленькому приятелю и кивнул. В голове снова зашумело — на этот раз глухо и протяжно, — а Фрэнк принялся что-то тараторить. Джи никак не мог сосредоточиться на его словах, да и не хотел, честно говоря. С куда большим удовольствием молодой человек постоял бы в тишине, наблюдая за Хеленой Сорроу: от этого хоть голова не болела, в отличие от болтовни Третьего. В данный момент парнишка, каким бы милым он ни был, казался Уэю занозой в заднице, от которой никак не избавишься без посторонней помощи. Тем временем Фрэнки прервал свой словесный поток вопросом:
— Круто, да?
— Чертовски круто, — согласился Джи, понятия не имевший, в чем заключался вопрос.
— Гляди! — в полнейшем восторге Фрэнк извлек из кармана уже порядком замусоленную бумажку, которой он, видимо, хвастался всем, кого только знал. — Это эскиз, — пояснил он, — Энди пока не разрешает трогать татуировку, но она точь-в-точь такая же!
Джерард, наконец, уделил парнишке внимание и посмотрел на изображение, которое Фрэнки выбрал в качестве самой первой татуировки. Неожиданно. Хотя, сказать по совести, Уэй попросту не понимал, что же это такое. Походило на тыкву, но, в таком случае, на самую жуткую и уродливую тыкву из всех, что видел Джерард. Овощ, кажется, злобно скалился, демонстрируя острые клыки. Но ведь если человек наносит себе на кожу картинку, которая останется с ним на всю жизнь (и, притом, это весьма болезненно! — поежившись, отметил про себя Джи), то она должна многое значить для этого безумца. Или Третий, осознавая, сколь низки шансы на победу, решил, что в последнюю неделю стоит перепробовать все, а потому отчаянно бьет себе самые безумные изображения?
— Что это такое? — в крайнем недоумении задал вопрос молодой человек.
— О! — вдохновенно воскликнул Фрэнк. — Ты, наверное, не знаешь, что это?
«Тонко подмечено!» — мысленно хмыкнул Джи, бездумно водя пальцем по бумаге. Тем временем его младший приятель рассказывал какую-то историю о дедушке и старом празднике, позабытом почти всеми обитателями Панема.
-…в общем, это символ Дня Всех Святых — ну, ты понял. Видишь ли… — на этом моменте повествования мальчик замялся. — Понимаешь, мне страшно идти на арену, — шепотом сознался он. — А помочь мне не может уже никто, и будет легче, если все мои страхи будут со мной.
— А точнее, на тебе, верно? — мягко улыбнулся Джерард.
Он не знал, как еще подбодрить Фрэнка Айеро, этого отчаянно храбрившегося мальчишку с мрачной тенью детских страхов за спиной. Но чем он, Джерард Уэй, отличался от него? Те же кошмары, нет надежды на помощь. Только вот его самого спасать уже поздно — это степень безумия.
— Ага! Тогда я смогу их победить. Надеюсь. — Фрэнки вздохнул, но тут же улыбка вновь появилась на его лице. — Сегодня вечером Энди назначил мне еще один сеанс!
И, небрежно махнув рукой на прощание, паренек из Дистрикта-3 помчался куда-то еще. Жизнь не ждет.
Some say, now suffer all the children
And walk away a savior,
Or a madman and polluted
From gutter institutions.
Время текло своим чередом, и вскоре Джи перебрался в секцию с растениями — инструктор здесь учил трибутов отличать пригодные в пищу плоды от ядовитых, а также смешивать различные лекарственные травы. Он как раз говорил об обезболивающих свойствах опия, содержащегося в маке и некоторых других растениях, когда в голове Джерарда что-то щелкнуло. Опий! Парень прекрасно знал, что это наркотическое вещество — это подтвердил спустя минуту и тренер, говоря о том, что использовать опиум нужно очень осторожно. Мужчина, взяв в руки недозревшую коробочку мака, продемонстрировал, как добыть из нее наркотик, и предупредил, что с ним нужно быть крайне осторожным — может вызывать галлюцинации и сильное привыкание. Рэй Торо, этот кудрявый юноша из Девятого, находившийся в той же секции, педантично поинтересовался:
— А есть гарантия того, что на арене будут подобные растения?
— Никакой гарантии, — покачал головой тренер, — а потому мы переходим к следующей группе лекарственных трав…
Джи, до сих пор пытавшийся запоминать слова инструктора, теперь отключился от внешнего мира; перед глазами мелькали вчерашние расплывчатые картинки, принесшие необоснованную радость. Хотелось вернуть эти ощущения, а потому молодой человек пристально разглядывал коробочки мака, лежавшие на полке за стеклом, словно музейные экспонаты, и думал о том, как бы извлечь их оттуда. Эти мысли настолько поглотили юношу, что тот практически не слышал звуков вокруг себя и очнулся лишь тогда, когда тренер закончил инструктаж и предложил:
— А теперь приступим к практическим занятиям — надеюсь, вы не забыли, о чем я говорил в самом начале. Сперва попробуйте выбрать из этих ягод съедобные…
— Простите, — вклинился Джи, — а опиум из мака мы тоже будем извлекать?
Девушка из Дистрикта-11 бросила на Уэя удивленный взгляд, но ничего не сказала. Еще два трибута переглянулись между собой. «Записали меня в ряды наркоманов, — с уверенностью отметил про себя Джерард. — Ну и черт с ними. Какая им разница, все равно все сдохнем».
Инструктор тем временем кивнул в ответ на его вопрос, мол, чуть позже, и Джи удовлетворенно кивнул, собираясь незаметно стащить несколько головок драгоценного мака.
***
К обеду две зеленоватые коробочки, мягкие и прохладные на ощупь, лежали в правом кармане Джерарда, а сам молодой человек в одиночестве сидел за столом и угрюмо ковырял вилкой рыбу под каким-то соусом, изредка поглядывая в сторону Боба из Дистрикта-7 — тот сидел за столом напротив, как и вчера, и юноши периодически встречались взглядами, а потом одновременно опускали головы. Это могло показаться странным, но Уэй был почти уверен, что они общаются — пусть и таким необычным образом. Правда, вскоре это «общение» было прервано появлением ребят из Девятого дистрикта — кучерявый Рэй почти всюду ходил со своей рыжеволосой соотечественницей, девчушкой лет двенадцати.
— Привет, — Торо улыбнулся, смахивая волосы со лба, и поинтересовался: — Можно, мы сядем здесь? Свободных мест больше нет…
Джерард вздрогнул — юноше отчего-то казалось, что Девятый мог увидеть, как он прячет в кармане брюк головки опийного мака. Правда, пока Рэй ничего не говорил об этом, а потому Джи, подняв глаза и посмотрев как-то сквозь парочку из Дистрикта-9, отчужденно кивнул. Его мысли сейчас были довольно далеко — частично в номере Теодора Митчела, среди многочисленных бутылок со спиртным, которое он теперь вряд ли получит, а частично — в пушистых радужных облаках, что молодой человек предвкушал увидеть этим вечером, расковыряв маковую коробочку.
— Как дела? — спросил Рэй, усаживаясь за стол.
