Джерард поднялся со своего ложа и бесшумно подошел к столу. Кончик небольшого деревянного указателя был обращен к слову «Да». Джи знал вопрос и видел, какой ответ на него получил Майки. Младший брат уже поставил на себе крест. «Сожгу эту доску к чертям!» — еще раз пообещал себе парень.
За окном послышался шум, заставивший Джерарда вздрогнуть — это подъехал к станции капитолийский поезд, который уже днем умчится в столицу вместе с двумя трибутами. Парень обеспокоенно посмотрел на Майки, боясь, что звуки, доносящиеся с улицы, разбудят брата, но тот спал на удивление крепко — видимо, сказалась бессонная ночь перед пресловутой доской уиджа.
Тихо, стараясь не шуметь, Джи вышел в соседнюю комнату и огляделся. Родительская кровать была уже застелена — с раннего утра мать с отцом отправились на завод. Хоть Жатва и считалась в Панеме официальным праздником, большая часть населения выходила на работу в обычном порядке, прерываясь лишь на время проведения самой церемонии. На небольшом столе в той части комнаты, что была отгорожена ширмой, стояла миска с вареным картофелем, а рядом с ней, на том же столе, нагло развалился огромный пепельно-серый кот Бабблз. Коту позволялось в этом доме практически все — во-первых, приучить нахальное создание вести себя так, как полагается всем добропорядочным кошкам, ни у кого из Уэев не получилось, а во-вторых, Бабблз ловил мышей. Не то, чтобы в доме их было много — скорее, котяра охотился где-то в дистрикте, — но зверь исправно приносил часть своей добычи матери семейства, миссис Уэй, и если вдруг появлялись трудности с покупкой продуктов (что для небогатой семьи из Шестого было делом привычным), то жареное мышиное мясо казалось вполне сносной пищей.
Что примечательно, Бабблз был самым упитанным существом в этом доме. Уже будучи котенком, это создание весило порядка четырех килограммов, а сейчас так вообще превратилось в неподъемную тушу — и это казалось необъяснимым, потому что питался котяра не так уж разнообразно.
Когда Джи подошел к нему, чтобы почесать за ухом, Бабблз неожидано фыркнул и тяжело спрыгнул со стола с глухим ударом. Такое поведение ничуть не смутило Джерарда — кот был созданием своенравным и в зависимости от настроения мог как ластиться к хозяевам, путаясь у них под ногами, задрав хвост, так и шипеть, выпуская острые когти и грозясь прокусить руку любому, кто рискнет его потрогать.
Мигом забыв о коте, Джи потянулся к миске с картошкой — та была еще чуть теплой. Размышляя, стоит ли разогревать ее, или и так сойдет, парень взял в руки записку от мамы, лежащую тут же. «Мальчики, ешьте и собирайтесь на Жатву без нас. Увидимся на площади», — гласили аккуратно выведенные буквы. Джерард вздохнул и, в прострации поблуждав по комнате еще минут десять, направился будить брата.
Майки спал, свесив правую руку с раскладушки и забавно сопя. Жаль было нарушать его сон, но нужно было собираться, и поэтому Джи бесцеремонно стянул со спящего брата одеяло. Майкос гневно засопел, во сне нашаривая рукой внезапно исчезнувший плед, но глаз не открыл. Джерард хмыкнул и, медленно расхаживая туда-сюда по комнате, размеренным голосом проговорил:
— Майкл Джеймс Уэй, если вы не соизволите немедленно поднять свой зад с постели, ваш старший брат съест вашу порцию вареного карто…
Договорить ему не дала подушка, прилетевшая прямо в голову.
— Засранец! — вскрикнул Джи, потирая затылок. — Ну, держись у меня!..
Парень поднял с пола подушку и с угрожающим видом двинулся на брата. Майкос предпринял попытку увернуться от Джерарда, но тот оказался проворнее и точным ударом повалил младшего на кровать, придавив сверху подушкой. Майки, отчаянно брыкаясь, пытался противостоять, но не более, чем через минуту, стало ясно: Джи выиграл. Отпустив вывернутое запястье брата, сумевшего-таки выбраться из-под подушки, но оказавшегося при этом придавленным самим Джерардом, Уэй-старший довольно хмыкнул и отошел в сторону, позволяя Майклу оправиться.
— Нельзя так с детьми обращаться! — буркнул Майкос; в глазах его плясали бесенята.
— Это тебе, соня, за то, что самым нахальным образом будишь меня каждое утро.
Это было чистой правдой — обычно младший из братьев Уэй просыпался первым и принимался издеваться над спящим старшим. Мог облить его ледяной водой, бесцеремонно посадить на живот тяжеленного Бабблза или же просто сесть у изголовья постели и начать щекотать ноздри Джи тонким пером, вынуждая парня чихнуть.
— Ничего, я еще с тобой расквитаюсь, — пообещал Майки и осекся. В глазах появилось затравленное выражение, и мальчик обреченно пробормотал: — Жатва…
— Заткнись! — довольно грубо велел Джерард, невольно вспоминая свой ночной кошмар. — Сказал же, не заберут тебя на Игры!
Майкос насупился, но спорить не стал — понимал, наверное, что бесполезно. Вместо этого он, шлепая по полу босыми пятками, направился в соседнюю комнату. Горестно вздохнув, Джи поплелся за ним.
Завтракали в полнейшей тишине, и даже приставучий Бабблз ни разу не мяукнул, клянча еду со стола, будто понимал, что сегодня что-то неладно и лучше стать незаметным. Джерард, стараясь вести себя как ни в чем не бывало, то и дело украдкой поднимал глаза на Майкоса; тот все так же уныло ковырял вилкой уже успевшую остыть бледную вареную картофелину в тарелке. До Жатвы оставались каких-то два часа, и с каждой секундой, растворяющейся в прошлом, напряжение лишь нарастало. Кажется, огромные часы отсчитывали время до неизбежного, и ничто не могло остановить этот дьявольский механизм, даже самое горячее желание Джерарда спасти братишку. Конечно, был еще один выход в случае, если Хелена была права — принести в жертву собственную жизнь. Готов ли он к этому? У Джи при мысли о том, что он может попасть на Игры, откровенно тряслись поджилки. Это слишком серьезный шаг, чтобы просто так сказать: «Хорошо, я пойду на смерть вместо брата!»
— Эй, ну взбодрись же ты! — он был почти возмущен видом Майкоса. — Послушай, этих листочков сотни и сотни, а твое имя лишь на нескольких. Да там даже при желании невозможно так просто отыскать тебя, Майкл Джеймс Уэй!
— Так или иначе, каждый год они отыскивают кого-то. Так почему бы этим кем-то на этот раз не стать мне?
Майки был просто раздавлен. Никакие слова ободрения или сочувствия уже не могли вывести его из этого состояния бесконечного уныния и отчаяния. Что бы там ни было, он сам поверил в то, что ему показала доска уиджа, а потому считал себя покойником. Тем не менее, Джерард не простил бы себе бездействия. Всегда, когда ему было тяжело, по какой-то причине близкие были слишком заняты, чтобы прийти на помощь, поддержать, сделать проблему не столь пугающей. Он не мог позволить Майки, своему младшему братишке, которого до сих пор считал беззащитным ребенком, пройти через это же.
— Послушай, тебя не могут выбрать, потому…
— Ты знаешь, что все идет к этому, Джи, — посмотрел, наконец, ему в глаза Майкос. — Тебе опять снилась бабушка. Ты знаешь, что меня выберут.
Это был удар ниже пояса, нечестный прием. Всю свою жизнь Джерард тщательно скрывал тот факт, что ему снится покойная бабушка, а уж тем более то, что за этим всегда следуют беды.
Джерард в недоумении уронил вилку и уставился на Майкоса, задавая немой вопрос: «Откуда ты узнал?»
— Ты говорил во сне, — пожал плечами братец, — ты всегда говоришь так с кем-то, а потом происходит что-то плохое, я давно это заметил. Поэтому можно даже не сомневаться — меня выберут.
Конечно, Джи не хотел еще сильнее нервировать Майки, но упрямство младшего брата откровенно выводило его из себя. Хотелось даже приложить его обо что-нибудь головой посильнее — об эту треклятую доску, например, — лишь бы вытрясти все эти глупости о видениях из его головы.
— Да пойми ты уже наконец, — крикнул Джерард, рывком поднимаясь из-за стола, — у всех этих снов нет конкретного значения! Что, если выберут меня, например, а? Ведь это тоже неприятность, да еще какая, верно? Или ты думаешь только о себе?
Вместо ответа Майкос просто молча поднялся из-за стола, отодвинул от себя тарелку и вышел вон; Джи последовал за ним, себе под нос проклиная Майки, Голодные Игры, правительство, всех покойников разом и мечтая об окончании всего этого ужаса — невозможно спать спокойно, когда знаешь, что дорогой тебе человек (пусть даже такой упрямец) находится под непрерывной угрозой.
