— Пусти!
Обернувшись на шум, Джерард увидел парнишку из Дистрикта-3, щуплого и взъерошенного мальчика лет тринадцати, и громилу из Второго, который с суровым лицом навис над отчаянно храбрившимся пареньком, схватив того за шиворот.
«Нарвался», — безразлично подумал молодой человек, глядя на стычку Второго и Третьего. Его не особо волновала судьба других трибутов: да, двадцать три из них непременно умрут — возможно, мучительно, — а один останется в живых, получив почести и материальные блага. Только вот есть ли в этом смысл, если руки победителя будут обагрены кровью, детской кровью? Вряд ли. Впрочем, самому Джерарду это не грозило, ведь он, вероятнее всего, окажется в первой десятке погибших, можно и не надеяться. А значит, нет смысла в тренировках.
Чтобы скрыть свое нежелание бороться и действовать, Уэй неспеша побрел в самый дальний уголок всего зала — секцию маскировки. Там обычно ошиваются лишь такие же безнадежные трибуты, как он сам, и профи не будут беспокоить его. Прекрасно — ни единого человека, пытающегося разукрасить себя. С облегчением вздохнув, Джи устроился поудобнее и, окунув кисточку в густую черную краску, принялся задумчиво выводить бессмысленные узоры на своей коже; ему даже нравилось то, что получалось в итоге.
Увлекшись этим занятием, Джерард не заметил, как к нему подошел кудрявый парень из Девятого.
— Привет! — пожалуй, даже чересчур громко поздоровался он.
Джи вздрогнул и поднял голову, чтобы понять, кому это приспичило попытаться заговорить с таким угрюмым неудачником, как он; кисть оставила жирную кляксу поверх рисунка — парень машинально закрашивал его, стремясь скрыть от посторонних глаз, будто это было что-то очень личное. Хмуро покосившись на неожиданно появившегося из ниоткуда собеседника, Уэй пробубнил:
— Чего тебе?
Но кудрявый не терял энтузиазма и, делая вид, что это не его только что практически послали куда подальше одной лишь интонацией, твердо решил предпринять еще одну попытку подружиться:
— Просто интересно стало, — пожал плечами он, — у тебя неплохо получается!
Да, это было ложью, без сомнения — он просто пытался завоевать расположение Шестого, ведь всем нужны союзники! «Только не мне», — решил про себя Джерард. Тем более, он будет скорее обузой, нежели помощью. Тем временем Девятый не смолкал:
— Кстати говоря, как твое имя? Я слышал, ты вызвался добровольцем вместо своего брата, — не дав собеседнику вставить ни слова, продолжил он, — знаешь, я думаю, что не смог бы поступить так же.
На этом месте молодой человек прервался и задумчиво оглядел Джи.
— Джерард.
— Что? — в недоумении приподнял брови кучерявый юноша.
— Ну, меня так зовут, — не без раздражения в голосе пояснил Уэй. — Ты же спрашивал.
— Ах, да, конечно! — словно опомнился Девятый. — Меня зовут Рэй, Рэй Торо.
Джи согласно хмыкнул и опустил взгляд, делая вид, что чрезвычайно увлечен процессом окрашивания собственной руки в черный. Беседа зашла в тупик, и Рэй, смущенно улыбаясь, поднялся с места, намереваясь уходить. Еще бы этот разговор длился дольше! Джерард не мог говорить с незнакомцами — пусть даже они и пытались быть дружелюбными с ним, парень становился замкнутым и даже временами грубым, так что было даже лучше, что Девятый уйдет подобру-поздорову сам. Хоть лишнего врага не нажил!
— Что ж, рад был познакомиться. Если буду нужен — обращайся! — и, неловко помахав рукой, Торо зашагал прочь.
Джи разочарованно вздохнул, глядя на свою руку: рисунок был безнадежно испорчен. Надо же было этому Девятому прикопаться со своим дружелюбием! Найдя инструктора и выпросив у того салфетки, молодой человек старательно оттер с кожи кляксы и принялся заново выводить на ней замысловатый орнамент. Но побыть в одиночестве Уэю не дали — за спиной снова послышалось звонкое:
— Привет!
Понадеявшись, что если он никак не отреагирует, то незнакомый трибут обидится и уйдет восвояси, Джерард продолжил покрывать свою руку узорами, но парень позади него оказался слишком непонятливым и чересчур приставучим.
— Я Фрэнк, а ты? — он потрогал Джи за плечо, и юноша, никак не ожидавший такого нахальства, дернулся; кисточка соскользнула, оставив на тыльной стороне ладони неаккуратный развод. Скрипнув зубами, Джерард стер его влажной салфеткой и, подождав, пока кожа чуть подсохнет, нарисовал новый. Неугомонный Фрэнк, поняв, что Уэй не повернется в его сторону, избрал иную тактику: он обошел сосредоточенно изучающего собственную руку парня и уселся перед ним с вопросом: — А что ты делаешь?
Джерард терпеливо вдохнул и медленно выдохнул. Почему просто нельзя оставить его в покое? С каких пор люди перестали игнорировать его? И если они хотят найти в его лице союзника, то это как минимум глупо — неужели не видно, насколько он никчемен?
Подняв, наконец, глаза, молодой человек увидел перед собой того самого парнишку из Третьего и нахмурился. Фрэнк успел порядком ему надоесть уже одним своим присутствием — он увлеченно разглядывал левую руку Джи и внезапно сказал:
— Красиво…
Джерард закашлялся, но ничего не ответил и руку не убрал, хотя его и раздражал тот факт, что Третий беззастенчиво на нее пялится. Снова закрашивать узоры черной краской было попросту жаль, а вставать и уходить отсюда не хотелось, и потому приходилось терпеливо ждать, когда же мальчишка соизволит добровольно покинуть секцию маскировки. Фрэнк, правда, делать этого не собирался — неловко улыбнувшись, он дотронулся до запястья Уэя и чуть тише спросил:
— Это татуировка? Стихи? Можно, я посмотрю? Пожалуйста!
Джи неохотно протянул руку, позволяя парнишке изучить свое предплечье, и Фрэнки вслух прочел:
— Мама, мы все умрем…
— Ясно? — хмыкнул Уэй. — Мы все умрем. Ты тоже. Да и я, впрочем, — не больше, чем через неделю.
Своей грубостью парень надеялся задеть Третьего, чтобы тот, наконец, ушел, но Фрэнк лишь нахмурился и как-то отчужденно поглядел перед собой; в глазах промелькнуло нечто, сродное панике. На несколько секунд парнишка словно выпал из реальности, стал тихим и задумчивым, и Джи вдруг подумал: не стоило говорить последних слов. Фрэнки напомнил юноше о младшем брате, который остался там, в Шестом дистрикте, один на один с мыслью о том, что Джерард может уже не вернуться домой. А ведь Майкос — такой же точно подросток, как и этот приставучий мальчишка из Третьего — но только Третьему вряд ли удастся избежать смерти, как это удалось младшему из братьев Уэй. За Фрэнка никто не вызвался на Жатве, и парень, несмотря на то, что отчаянно пытается показаться смелым, страшно напуган — Джи понял это сейчас, сиюминутно, взглянув в его немигающие карие глаза, сфокусированные в одной точке. Два противоречивых чувства разрывали Джерарда: с одной стороны — полное безразличие к тому, что произойдет с другими трибутами (да и с ним самим, впрочем), а с другой — внезапно вспыхнувшая жалость к этому мальчику с взъерошенными темными волосами. И черт бы ее побрал, эту жалость, ведь Джи не имел ни малейшего желания связываться с кем-то из своих потенциальных соперников, а тут этот Фрэнк, в котором молодой человек уже заранее, не зная ничего толком, нашел множество сходств с Майкосом…
— Послушай… — поддаваясь внезапному порыву, выпалил Джерард. Фрэнки встрепенулся; мимолетная грусть исчезла с его лица, и паренек с любопытством посмотрел на Уэя. — Послушай, — повторил тот, — я не собираюсь заводить здесь друзей или союзников. Я просто хочу, чтобы это все поскорее закончилось, ясно? Но… Если тебе будет что-то от меня нужно…
— Расскажи о своих татуировках, — простодушно потребовал Фрэнк, не дожидаясь, пока его собеседник наконец свяжет слова в нормальное предложение. Джи опешил, но ответил мгновенно:
— Они ненастоящие. Их нарисовал стилист перманентной краской.
— А мой стилист — жуткая престарелая тетка с голубой кожей, — хмыкнул Третий. — Но, как ни странно, все утро она обсуждала со своим коллегой образы Шестого дистрикта со вчерашней церемонии. У тебя очень крутой стилист! — воскликнул парень.
