- Вам нужно будет выбрать кого-то одного. После выступления перед публикой это станет понятно. Выбирайте того, кто больше приглянется спонсорам, - говорит Хеймитч по телефону.

- Как ты выбрал меня, - с болью говорю я.

- Да.

И мы выбираем Роуз. Она довольно симпатичная и обаятельная, чтобы привлечь спонсоров, ловкая и быстрая, чтобы распорядители оценили навыки лазания на восьмерку и в то же время не выглядит слишком опасной.

Когда мы прощаемся перед Ареной, я собираю всю свою ярость в кулак и вместо того, чтобы расплакаться при виде этих глаз, полных тоски, отчаяния и надежды, произношу:

- Сделайте все, чтобы выжить. Но помните, что остаться собой не менее важно.

При этих словах Пит оборачивается ко мне, и я вижу на его губах проблеск улыбки.

Мы смотрим Игры в специальной комнате для менторов, где можно переключать изображение с камер и наблюдать за своими трибутами круглосуточно. Арена на этот раз представляет собой джунгли с соленым озером посередине. Рог изобилия расположен в центре озера, а стартовые пьедесталы трибутов – на песчаном берегу. Так что за оружием может сунуться только тот, кто умеет плавать. За десять секунд до старта из рога изобилия появляются профи, которые в этом году охотятся на трибутов. Они свистят и улюлюкают, подзывают смельчаков. К рогу никто не суется, кроме пары ребят, которые решили побыстрее покончить с Играми и побежали прямо на мечи. В этот раз союзов больше, чем когда либо. Все понимают, что только сообща можно бороться с группировками профи. Наши трибуты тоже держатся вместе. Это один из тех союзов, которые сложно рвать, но в начале Игр – это лучшая позиция.

Я смотрю за происходящим практически не отрываясь на еду и сон. Если бы ни забота Пита, я бы даже не заметила, как умерла с голоду перед экраном. Мы поделили обязанности: я слежу трибутами, думаю над их тактикой, а Пит общается со спонсорами и подменяет меня. Первое, что мы высылаем на Арену – выводную трубку для получения воды. Теперь, кажется, можно побороться за выживание, но ночью на лагерь налетают профи и убивают Пэта. Девушки успевают убежать. На следующий день они натыкаются на двух парней из 7-го, объединяются с ними и сообща совершают опасный налет на рог изобилия в поисках оружия. Мэгги умирает, пронзенная копьем в спину.

Роуз почти попадает в восьмерку, но внезапно на нее и парней из 7-го нападают мошки-переродки, которые закусывают их до смерти. Один из парней успевает убежать. Я смотрю на эту жуткую смерть как завороженная. Что-то ломается во мне, и ярость, дававшая мне силы до сих пор, лопается как мыльный пузырь.

- Ну как там? – спрашивает, входя, запыхавшийся Пит. – Я достал еще денег, можно будет выслать Роуз хлеб или еще что-то.

- Пит, все кончено, - я еле могу говорить. – Они ее убили.

- Профи?

- Нет, распорядители. Как и говорил Хеймитч.

Я слабею, рыдаю, падаю. Пит несет меня в нашу комнату, несколько часов успокаивает. Истерика сменяется апатией. Мы должны быть в Капитолии до конца Игр. Я лежу в кровати, пока однажды не приходит Эффи и не зовет нас на церемонию награждения победителя. Меня наряжают, вверяют Питу в руки и сажают в менторское кресло. Победила девочка из дистрикта 3. Нервная, дерганая, бормочащая что-то себе под нос, она лучше всего демонстрирует идеального победителя в глазах Сноу – сломленного, но живого. Я, кажется, сломалась тоже. Это удивительно, ведь меня ломали на Играх, ломали свадьбой, но рецепт, оказывается, был прост: убивать детей моими руками. Я стала частью системы, частью Арены, как эти профи.

Мы возвращаемся живые и здоровые, но что-то между мной и Питом меняется. Возникает отчужденность. Меня удивляет и даже пугает то спокойствие, с которым он принял все происходящее. Может, именно таким и должен быть настоящий ментор? Безэмоциональным, безжалостным. Я не понимаю его, ненавижу его за это, завидую ему.

Моя депрессия все усиливается. Я разваливаюсь на куски. Боюсь выйти в город и встретить кого-то из родителей умерших ребят. Каждую ночь со мной говорят погибшие трибуты, обвиняют, просят пощады, кричат о помощи, убивают меня. Я мучаю Пита своими перепадами настроения, равнодушием, истериками. Он уходит в другую спальню, мы почти перестаем разговаривать. Втайне от него я начинаю пить.

Из глубин отчаяния мне помогает выбраться сестра. Мы подолгу говорим с Прим. Она заставляет меня взглянуть на многие вещи по-новому. Я уже никогда не буду прежней, но благодаря Прим ко мне по чуть-чуть возвращается интерес к жизни.

В декабре я снова начинаю охотиться, вижу Гейла в лесу. Постепенно мы сближаемся и снова становимся с друзьями. По слухам весной он встречался с кем-то, сейчас расстался. Но меня приятно радует, что с любовными вопросами он ко мне не суется.

Мы с Хеймитчем теперь лучше понимаем друг друга, даже иногда пьем вместе за спиной Пита. Я гнушаюсь употреблять мерзкий белый ликер, которого полно в доме Хеймитча. Вместо него заказываю алкоголь из Капитолия. Не то, чтобы я напиваюсь как Хеймитч, но бокал спиртного перед сном становится нормой. Тем более сейчас, когда Пит больше не делит со мной постель, я полностью предоставлена своим кошмарам.

Однажды хмурым зимним утром я просыпаюсь в руках Пита. Он не спит, а только нежно поглаживает меня по волосам. Заметив, что я проснулась, он убирает руку.

- Вернись ко мне, Китнисс, - отчаянно шепчет он. – Прошу тебя.

Из глаз Пита медленно текут струйки слез.

- Но как? Как мы можем жить дальше? Как ты можешь жить? Они тебе не снятся?

- Снятся.

- Ты сильный. Я же видела, ты сможешь жить как раньше.

- Я старался быть сильным, чтобы поддерживать тебя, - с упреком говорит он.

- Да, да. Ты всегда такой верный, правильный, безупречный. А я так не могу. Я тебя подвела. Не осталась собой.

- Ты осталась. Поэтому ты так и страдаешь. И за это я люблю тебя еще больше.

Я вытираю падающую слезу с его щеки.

- Зачем я тебе? Меня сломали. Я никогда уже не буду прежней.

- Это не важно. Ты нужна мне. Потому что без тебя сломаюсь я.

- Мне лучше уйти. Посмотри, во что превратилась наша жизнь. Завтра я перенесу вещи к себе в дом.

- Нет, не уходи! Останься здесь! Один я сойду с ума! Пожалуйста!

Пит хватает мою руку и прижимает к себе.

- Не оставляй меня, не оставляй меня, - шепчет он. – Делай что хочешь, напивайся, бей меня, кричи, но не уходи!

Я остаюсь, но ничего не меняется. Я становлюсь мрачной тенью в его доме. Неуловимой, неразговорчивой, холодной. Как моя мать после смерти отца. Как никогда понимаю ее теперь. Питу достаточно и этого. Иногда он приходит по ночам в мою комнату, берет меня за руку или просто смотрит, как я сплю. В его глазах я вижу мой страх: Пита мучают кошмары как и меня.

Наши трибуты умирают и на следующий год, и еще через год, и еще… Я становлюсь циничной, жесткой, зато больше не рассыпаюсь. Пит продолжает любить меня и заботиться, не надеясь ни на что взамен. Наша полужизнь течет своим чередом, не давая радости, но и не причиняя боли, кроме времени Голодных Игр, когда обостряются все чувства.

В октябре, через 4 года после нашей победы происходит событие, которое меняет все. Президент Сноу умирает. В Капитолии следует переворот за переворотом. Люди в дистриктах начинают восставать. Смерть Сноу знаменует собой искру надежды. Хеймитч посвящает нас с Питом в тайный заговор против Капитолия. Оказывается, он много лет был агентом 13-го дистрикта. Настал момент, когда Альма Коин, президент 13-го решила поддержать движение и снабдить повстанцев оружием.

Я снова становлюсь собой, оживаю, но практически не успеваю ничем помочь. Из-за подозрения в помощи повстанцам в дистриктах начинаются преследования победителей. Миротворцы, с которыми я годами торговала в Котле, идут теперь на меня с оружием. Моя семья, Пит и Хеймитч скрываются в лесу, пока планолет из 13-го не забирает нас. Наш дистрикт бомбят капитолийцы, но в какой-то момент улетают. Восстание разгорается в 5-м, который снабжает Капитолий электричеством. Временный президент Панема убит, в стране кавардак. Миротворцы начинают переходить на сторону повстанцев. Койн использует ситуацию, чтобы атаковать 2-й дистрикт и лишает столицу главной военной силы. Под угрозой ядерной бомбардировки Капитолий поднимает белый флаг.