Мой отец и дедушка – художники, так что с детства меня пытались научить рисовать, лепить, выжигать, но все безуспешно. Я не очень-то усидчивая, так что хватало меня ненадолго, но тем не менее я многое знаю и продолжаю рисовать, хотя и не на профессиональном уровне. Еще я знаю цену картинам и другим изделиям в этой комнате, но самая большая цена за них – это потраченное время. Так вот, на эту картину, которую рисовал Майкл, убили явно не один час и не один день.

Я с восхищением начала рассматривать творчество Майкла, а в этот момент он стоял рядом и наблюдал за моей реакцией.

– Это очень красиво, Майкл, – с восхищением произнесла я.

– Спасибо, – довольно ответил мне он. – Ты могла бы называть меня Майк. Так зовут меня друзья.

– Конечно, как ты захочешь.

Мы встретились взглядами, и наступило неловкое молчание.

– Ты профессионально этим занимаешься?

– Нет, это мое хобби. Я работаю брокером.

Непонятно, как он соединяет два совершенно разных по своей натуре дела. Но, видимо, такое все-таки случается. А судя по квартире, он неплохо зарабатывает.

– И что, ты всегда рисуешь ночью?

– Ну, еще не так поздно, и мне хочется поскорей закончить картину.

– У тебя здесь прям коллекция разных красок.

Я начала рассматривать каждую аккуратно сложенную на столе коробочку с красками.

– Это что, те коллекционные лимитированные акварельные краски от новой фирмы Дастина Стейфорта?

– Ага, я получаю удовольствие от хороших материалов.

Конечно! Кто не получает удовольствия от уникальных материалов?

Из этого акварельного мира меня достали мои переживания за Эмму.

– Майкл… В смысле, Майк, я переживаю за свою соседку, она мне не перезвонила.

В голове возникла мысль о том, что, возможно, Эмма привела своего нового парня к нам домой.

– Не переживай, она уже дома. Я позвонил ей где-то час назад.

– Спасибо тебе огромное Майк, это очень мило с твоей стороны. Я, наверное, пойду домой, сильно хочу спать.

– Конечно! Пойдем, я тебя провожу.

Майкл повел меня к двери, весь перепачканный краской, и на секунду мне пришла мысль, что в своих серых льняных штанах и такой же футболке выглядит он очень сексуально.

Стоя на выходе, я подняла на него глаза, а он опустил на меня свои.

– Сладких снов, Амелия.

– И тебе, Майк.

И я, полусонная, поползла домой.

Да уж, ну и денек! В голове появились воспоминания о Джеймсе и его холодности. Об их отношениях с той куклой. Как там ее звали? Стейси? Мистер Совершенство уже не казался мне таким совершенным. На самом деле Стейси вела себя как настоящая сука, когда говорила про меня и персонал нашего ресторана. Но я почему-то вместо злости испытывала к ней только жалость.

А потом этот Майк. Он какой-то слишком заботливый. Прямо кардинально отличается от холодного Джеймса. Так или иначе, мне нравится перспектива иметь такого заботливого друга, как Майк. А может, и кого-то большего, чем просто друга.

После этой мысли я совсем расслабилась, сон выиграл и забрал меня к себе под крыло.

Проснулась я оттого, что Джесси облизал мою свисающую руку, а затем с большим энтузиазмом запрыгнул на кровать и начал по мне скакать.

Почему в свой выходной я не могу поспать подольше?

Джесси сделал несколько прыжков по матрасу кровати и убежал обратно в зал, затем через пять секунд вернулся и проделал то же самое.

Похоже, придется встать и кого-то убить.

Я пошла, сонная, в ванну и в зеркале увидела, что синяки под глазами прошли, а кожа, кажется, обрела в нормальный вид. Тогда я немного намазала на себя тонального крема и накрасила ресницы. Ну и все, пожалуй, хватит для воскресенья. К моему удивлению, я выглядела очень свежо.

Затем, пройдя на кухню, я увидела, как Майк сидит за нашим столом и пьет чай с Эммой.

– Проснулась, соня? – Майк попытался сделать максимально милый голос.

Почему-то мне это не понравилось. Его тон как будто говорил, что мы сегодня спали вместе, да и вообще встречаемся уже давно. Тут мне пришла в голову мысль, что вот так может выглядеть мое утро, если мы будем вместе с Майком.

Мне давно хочется заботы и ощущения нужности. Хочется банальных вещей, простых вопросов типа «тепло ли мне сейчас?», «выспалась ли я?» и «позавтракала ли?», я уже молчу о чем-то большем.

– Ага, – зевнула я. – О чем вы тут болтаете?

– Все утро обсуждаем тебя, – съехидничала Эмма.

Майк не улыбнулся ей в ответ, а лишь перевел на меня взгляд.

– Мы обсуждали мое хобби. Я только пришел из художественного магазина и вот купил новых холстов. Кстати, ты говорила, что рисуешь? Не хочешь сегодня присоединиться ко мне?

– Звучит отлично, тем более что у меня выходной и я уже кучу времени не рисовала. После той мастерской, которую я увидела, у меня буквально чешутся руки.

– Отлично! Договорились! – с неподдельной радостью ответил Майкл.

– Тогда ты иди, я соберусь и приду к тебе, хорошо?

– Конечно, буду ждать в мастерской, – подмигнул мне Майк и вышел из комнаты.

Я быстро рассказала Эмме о Джеймсе и фиаско с кувшином, стараясь не приукрашивать.

Эмма была словно мой ходячий дневник. В отличие от нее я рассказывала ей все, что было у меня внутри. Она была более скрытная и могла долго утаивать происходящее, несмотря на мое недовольство.

Честно говоря, меня это обижало. Я всегда видела в ее скрытности нотку недоверия. В начале нашего знакомства она толком не рассказывала о себе, а затем, как большущий цветок с огромным количеством лепестков, начала раскрываться.

Однако мне очень нравится то, что Эмма умеет слушать. И не просто демонстрировать поддельный интерес, а действительно участвовать в диалоге и интересоваться мелочами.

– Эмма, я не могу не думать о Джеймсе. Я все понимаю, но ничего не могу поделать. Так или иначе, в голове постоянно возникает мысль о нем.

– Не можешь или не хочешь?

Эмма глубоко вздохнула.

– Мила, ты же знаешь, что обычно такие богатенькие парни с моделями под боком не представляют из себя ничего особенного. Ты откровенно его идеализируешь, причем я совсем не понимаю почему. Тем более, судя по их разговору с этой Стейси, он не просто так держит рядом с собой таких, как она.

– Ты его даже не видела. Он как будто с обложки. Эти зеленые глаза, размеренные движения, брутальный голос… От него просто нереально оторвать взгляд. Судя по тому, какая у него компания, он явно с амбициями или хотя бы с мозгом. А Софи мне рассказала, что Джеймс постоянно вкладывается в благотворительность, заботится обо всех своих сотрудниках и проводит много времени с семьей.

– Вот опять эти твои преувеличения. Ты его не знаешь и никогда не узнаешь, потому что даже подойти к нему не можешь – не то что заговорить. А Софи твоя, а не его лучшая подруга и, скорее всего, все, что она о нем знает, ограничивается сплетнями уборщиц.

В чем дело? Почему всем нужно указать на мою застенчивость рядом с ним? То Софи, теперь Эмма. Больше всего раздражает, что меня задевают их слова. Нужно как-то поменять свое положение.

– Да я спокойно могу к нему подойти. Вы что, все сговорились? Сначала Софи, теперь ты. Просто мне некомфортно это делать, потому что он весь из себя такой идеальный и влиятельный.

– Опять это твое «идеальный». Он обычный занудный парень с огромной кучей проблем и раздутым самомнением.

Эмма вздохнула, закатила глаза и уставилась в потолок, затем перевела на меня взгляд, и я увидела в нем игривые нотки.

– Если ты так его не боишься, а он такой нереально сексуально идеальный, тогда сфоткай его, чтобы я убедилась в этом. А то сейчас у меня такое чувство, что твои стоны по нему порядком преувеличены, – пренебрежительно сказала Эмма, явно предполагая, что сфотографировать я никого не смогу.

– Загугли его имя или посмотри в журнале.

– Ну нет, это фотки, где он готовился, его красили, собирали, а в реальной жизни он должен быть другим. И тем более загуглить его слишком просто, а спорим тебе слабо его сфоткать?