Н. Н. Азарьев писал в своем донесении: «1 мая в 2 часа ветер перешел к весту и стал усиливаться. В 4 часа появился сильный туман. В 8 часов 10 мин. с подъемом флага передали на „Индигирку“ поздравления с праздником 1-го Мая и по этому случаю занятия не проводились. В 9 час. 10 мин. встретили плавучий мелкий лед… Уменьшили ход до малого и начали лавировать между льдинами, идя на „Ставрополе“ головным. В 10 час. в широте 47°45′… встретили плавучий лед: отдельные льдины с торосами от 10 до 20 фут. и ледяные поля в десятину и более размерами»[25].

В тот день пароходы вынуждены были лечь курсом к Сахалину, надеясь обойти ледовые поля, но они сплошным массивом угрожающе надвигались на корабли. В полдень вдруг пошел сильный снег, разыгралась пурга, да такая, что не всегда бывает и зимой. Но и в эту ужасную погоду экспедиционный отряд продолжал свой путь.

Наступили восьмые сутки утомительного рейса. Холодная неспокойная ночь. Глубоким сном забылись на солдатских нарах уставшие красноармейцы-нерчинцы. Бодрствуют только вахтенные матросы и солдатские караулы. Не спится сегодня и командиру экспедиционного отряда — мучают будущие заботы, ноют разбереденные непогодою старые раны. В памяти вдруг встали тяжелые бои под Челябинском в июле 1919 года. Тогда его 242-й Волжский полк первым ворвался на привокзальную площадь города и, посеяв панику в рядах белых, захватил большое количество военных трофеев. Враг несколько раз бросался в контратаки, надеясь выбить небольшой отряд до подхода основных частей, но красноармейцы мужественно и умело защищались. Особенно досаждал белым пулеметный расчет, не дававший поднять головы. И вдруг замолчал верный «максим». В чем дело? Вострецов бросился на помощь. Оба пулеметчика были убиты, и командир сам продолжал косить огнем наседающего противника. За мужество и отвагу, проявленные в этом бою, С. С. Вострецов был награжден орденом Красного Знамени. В ноябре этого же года полк его опять первым и все так же внезапно ворвался в «колчаковскую столицу» Омск и заставил коменданта города подписать приказ о капитуляции. В новогодний праздник 1920 года Степан Сергеевич стал членом ленинской партии. В том же двадцатом, за участие в разгроме белополяков на западном фронте, он был награжден вторым орденом Красного Знамени. Потом были штурм Спасска в октябре 1922 года, освобождение Приморья от интервентов, были походы и жаркие бои.

Вострецов снова попытался уснуть, но сон не шел. Сквозь тонкую стенку каюты слышался скрежет льдов о борта корабля. Вострецов потянулся к стопке книг и взял в руки пухлый том доктора В. Н. Слюнина «Охотско-Камчатский край», который внимательно изучал накануне. Книга раскрылась на странице с подчеркнутыми карандашом словами: «В мае Охотское море ото льда очищается, и корабль, идущий на север, нигде не встречает препятствий».

Степан Сергеевич грустно улыбнулся. Увы, май уже наступил, а льды шли сплошной массой.

Чтение книги было прервано самым неожиданным образом. Пароход вдруг дрогнул всем корпусом, словно наткнувшись на какую-то преграду, и остановился. Накинув шинель, Вострецов выскочил на верхнюю палубу. Утро уже наступило, и холодный густой туман скрадывал видимость. Сквозь его тяжелую завесу расплывчатым силуэтом проглядывалась «Индигирка». Оттуда что-то усиленно сигналили прожектором. «Ставрополь» стоял, уткнувшись носом в сплошное поле торосистого льда.

Почти одновременно с Вострецовым пришли на капитанский мостик Миловзоров, Азарьев и Пшеничный. Тут же вчетвером провели они летучий военный совет. Степан Сергеевич уже слышал мнение некоторых моряков, которые при первой же встрече со льдом предлагали вернуться во Владивосток и переждать недельку-другую. Вострецов тогда потребовал прекратить подобные разговоры, но сегодня стихия невольно заставила его искать ответа у специалистов. И в первую очередь Вострецов хотел знать мнение опытного полярника Миловзорова. Павел Георгиевич решительно высказался за продвижение вперед. Он был уверен в прочности и маневренности своего «Ставрополя». А по поводу «Индигирки», прозванной моряками бабушкой Тихоокеанского флота, сказал:

— Ничего… Выдюжит… Путь ей прокладывает «Ставрополь». Да и капитан Скибин старый полярник, не подведет… Полный вперед! — скомандовал в машинное отделение Миловзоров.

Некоторые морские специалисты упрекали Вострецова в излишней торопливости, в неоправданном риске во время рейда. Но ведь надо было действительно спешить. При любых обстоятельствах… Иначе враг с помощью своих заокеанских хозяев мог скрыться за границу, увезя с собой награбленное золото и пушнину. Время доказало правоту С. С. Вострецова в его жестких действиях. Именно ему лично принадлежит большая заслуга в успешном исходе экспедиции. Командующий судами Азарьев писал позже: «Товарищ Вострецов очень внимательно и подробно расспрашивал меня о компасе, о картах, о лоции, которую он основательно проштудировал, и вообще о кораблевождении и, очень интересуясь делом, проводил большую часть времени на командном мостике, находясь в полной осведомленности обо всем происходящем»[26].

Бурно и своенравно Охотское море. Неприветливо встречало оно экспедиционный отряд. Холодные дожди и слепые туманы, пурга и неоглядные поля мощных льдов преградили путь «Ставрополю» и «Индигирке». В ночь с 8 на 9 мая «Индигирка» получила первую пробоину и дала течь. Пришлось срочно застопорить машину, сыграть аврал. Течь была обнаружена в носовой части с левого борта, между первым и вторым шпангоутами, немного ниже ватерлинии. Причина: результат давления льдов на наружную обшивку судна, а также сильные удары отдельных льдин в достаточно изношенный корпус. Возникла опасность серьезной аварии. Возрастала юна еще и потому, что «Индигирка» (да и «Ставрополь») была сильно перегружена.

Узнав об аварии, Вострецов с Азарьевым прибыли на корабль и, осмотрев повреждение, вместе с моряками приступили к ликвидации течи. Участник тех давних событий, помощник военкома экспедиции, И. А. Чупрынин рассказывал впоследствии: «Матросы и красноармейцы, глядя на командира, работали с утроенной энергией… „Для того мы и кузнецы, чтобы самим ковать победу“, — часто говорил Степан Сергеевич. И мы старались подражать ему во всем».

Бывшему уральскому кузнецу Вострецову в этом походе не однажды приходилось применять свою рабочую специальность.

Пока моряки ликвидировали течь, красноармейцы перегружали уголь из первого трюма в угольные ямы на корме, чтобы уменьшить осадку носовой части корабля. В дальнейшем бойцы довольно часто превращались в грузчиков, спасая корабли и груз. Заместитель заведующего военно-торговой экспедиции Е. С. Нагорнов писал в своем отчете: «Когда пароходы вошли в сферу льдов и стали получать пробоины, то пришлось перекладывать в ударном порядке товар, не считаясь ни с какой предосторожностью: во-первых, нужно было найти место пробоины, а во-вторых, спасти товары от подмочки, и это продолжалось несколько раз»[27].

Первая пробоина задержала экспедицию на 4 часа. Когда же Вострецов вернулся в штаб, пассажиры «Индигирки» долго восхищались его поведением.

— Вот это командир! — восторгался не молодой боец. — Пять лет воюю и ни разу не видел, чтобы командир так орудовал кувалдой. Этот наш, это настоящий командир!

Впереди, сзади, со всех сторон до самого горизонта расстилалась гибельная белая пустыня. Она не стояла на месте, она двигалась, шевелилась, наступала. Не раз и не два казалось, что еще миг и льды раздавят такие маленькие суденышки и похоронят их в морской пучине. «Индигирка» уже имела двенадцать опасных пробоин и повреждений, да и на «Ставрополе» шесть раз объявлял боцман аврал. Ледяные глыбы прямо-таки изуродовали корпус корабля, а в носовой части, которая подвергалась особо сильной нагрузке, обнаружились многочисленные течи. Но суда упорно продвигались на Север.