В Хабаровске мы записали воспоминания Антона Павловича Снегуренко, которому при взятии Охотска удалось спасти архив пепеляевцев, очень пригодившийся потом и при освобождении Аяна, и при свершении народного правосудия над контрреволюционерами. Наше знакомство с А. П. Снегуренко состоялось в торжественные дни полувекового юбилея Октября, когда ему был вручен орден Красной Звезды.

В Хабаровском крае мы встретились с отважными «ледовиками» Андреем Максимовичем Шаховым и Константином Владимировичем Кузьминым. Охотско-Аянскую экспедицию бывший персональный пенсионер К. В. Кузьмин помнил до мельчайших деталей. На побережье, вспоминал он, бойцам приходилось по настоянию врачей есть довольно невкусную черемшу, пить горький настой из стланика, чтобы не заболеть начавшими свирепствовать «куриной слепотой», «свинкой» и цингой. Вспомнил Константин Владимирович и такой эпизод. Пепеляевцы были уже разоружены, когда С. С. Вострецов послал его с бидоном бензина на высокую сопку, чтобы там, ровно на 10 минут, разжечь два больших костра — сигнал экипажу парохода «Индигирка» следовать в Аян. На окраине поселка из-за старого амбара неожиданно выскочил пепеляевский офицер с длинным кинжалом в руке и бросился на красного бойца. Константин, готовый ко всякого рода неожиданностям, ловко увернулся от удара, оглушил бандита тяжелым бидоном и тут же связал его ремнем. Передав пленного подоспевшим товарищам, он пошел выполнять приказ командира. При допросе офицер признался, что хотел завладеть красноармейской формой, документами и скрыться.

По нашей просьбе из Читинской области прислал свои воспоминания для этой книги Василий Илларионович Лиханов, награжденный за охотский бой орденом боевого Красного Знамени. Откликнулся на наше письмо и бывший политрук Охотского гарнизона Кузьма Федорович Кошелев[81]. За участие в ликвидации «Сибирской добровольческой дружины» он тоже был награжден орденом боевого Красного Знамени. После демобилизации занимал видные должности на партийно-советской работе: был председателем Тюменского облисполкома, избирался депутатом Верховного Совета СССР (второго созыва). Комиссар Красной Армии, член КПСС с 1920 года, до последних дней своих работал он в городском Совете ветеранов революции, Гражданской и Отечественной войн, занимаясь военно-патриотическим воспитанием молодежи.

И еще об одной интересной находке хочется здесь вспомнить. Просматривая в 1957 году подшивку районной газеты «Звезда Севера», я обратил внимание на воспоминания Павла Абрамовича Вебера, хорошо знавшего С. С. Вострецова по штурму Спасского укрепленного района. Связавшись с редакцией газеты, которая сообщила адрес автора воспоминаний, я тотчас же написал письмо в Красноярский педагогический институт, где в то время преподавал П. А. Вебер.

Ответ пришел быстро. Оказалось, что П. А. Вебер в 1925 году со своей ротой принимал участие в ликвидации банды эвенкийского князца Карамзина, крепил Советскую власть в Аяно-Майском районе.

«В 1923 году, — вспоминает Павел Абрамович, — я работал в штабе Приморского корпуса. Помню, как волновались в штабе за судьбу экспедиционного отряда, когда от С. С. Вострецова не было ни одной весточки. Несмотря на то, что никто не сомневался в полководческом таланте командующего, продолжительное безмолвие было угнетающим. И с какой огромной радостью была встречена телеграмма Степана Сергеевича о полной ликвидации „дружины Пепеляева“»!

Когда экспедиционный отряд возвратился в Приморье, Павлу Абрамовичу посчастливилось встречать победителей, а потом в штабе разбирать и изучать документы экспедиционного отряда. Материалы экспедиции готовили для представления штабу армии и Наркомату обороны, а пепеляевские — для судебного следствия. Никто не мог спокойно читать донесения и рапорты о мужестве советских воинов!

Когда я познакомил с воспоминаниями П. А. Вебера редактора газеты «Молодой Дальневосточник», он попросил их для публикации[82]. Работники Партийного архива Хабаровского крайкома КПСС попросили Павла Абрамовича поделиться воспоминаниями и документами личного архива[83]. Как много дали воспоминания бывшего красного командира, сколько нового открыли они.

В городе Чите много лет живет участник Охотско-Аянской экспедиции Иван Павлович Михайленко. Его рассказы оказались ценными, во-первых, потому, что он остался (из всех найденных нами «ледовиков») единственным свидетелем похода «Ставрополя» в село Иня. Во-вторых, по пути во Владивосток ему было поручено «попечительство» над генералом Пепеляевым. Очень важно было понять, как происходила у того «переоценка ценностей», в результате чего он признал свое поражение, согласился служить Советской власти. Ведь раскаяние его пришло отнюдь не в Аяне, не до пленения, а гораздо позже. Пепеляев долгое время считал свое поражение военной случайностью.

Много нового рассказал об экспедиции и Георгий Трофимович Беркалов, поселившийся после демобилизации в городе Свободном Амурской области. Вместе с М. Я. Кочетовым он зимой 1923/24 года в составе небольшого отряда «ледовиков» ликвидировал белогвардейские банды в далеком Оймяконе (Якутской АССР).

…В беспримерном походе экспедиционного отряда сквозь льды и тайгу был проявлен коллективный героизм[84], и обо всех судьбах его мужественных воинов рассказать почти невозможно. Важно, однако, отметить, что был он заключительным аккордом боев на Дальнем Востоке. Именно там прозвучали последние залпы тяжелой Гражданской войны.

Я родился в бедной крестьянской семье в Уфимской губернии. В 12 лет был отдан в железнодорожную мастерскую и до 17 лет работал в кузнице, с 17 лет. работал в городе Омске у частного кузнеца, где изучил исправления сельскохозяйственных машин, и в 1905 году поступил мастером в фирму «Сибирская компания». Там я познакомился с ссыльным конторщиком, бывшим студентом 70-х годов тов. Семельянцевым Иваном Ивановичем. В 1905 году он принял живое участие во Всероссийской забастовке, и тогда же я узнал, что он состоит в партии социал-демократов.

Я был им принят для выполнения разных партийных поручений, и у меня хранились прокламации и книги, около 50 пудов. Часто мне приходилось расклеивать прокламации, носить книжки — до конца 1905 года.

В 1906 году был я принят на действительную военную службу и до конца 1906 года вел с т. Семельянцевым переписку. В конце года он был арестован, и с тех пор я потерял его. Под конец службы я был осужден за невыполнение приказа на 3 года и отбывал наказание в Бийской тюрьме.

В 1914 году был вновь призван на службу и служил до конца 1917 года.

В Февральскую революцию был выбран в полковой комитет и занимал должность от секретаря до председателя полкового комитета. В Октябрьскую революцию был избран заведующим солдатской полковой лавкой, затем почти все время занимал должность комиссара полка.

По демобилизации уехал в деревню, где и завел свою кузницу. С приходом чехов в июне месяце был арестован за коммунистическую агитацию. Ввиду того, что я в партии не состоял, просидел два месяца и был освобожден с условием поступить добровольцем в «Народную армию», на что дал согласие.

По выходе из тюрьмы я немедленно убежал в Красную Армию, где поступил добровольцем и был зачислен в 1918 году кандидатом во Второй номерной Петроградский полк, где занимал должность от помкомроты до комполка включительно.

Награжден двумя орденами Красного Знамени[85] и золотыми часами за участие в боях в рядах Красной Армии рабочих и крестьян[86].