В состав ревкома вошли помощник комроты Котов, политрук Кошелев. От общественности Охотска жители избрали в ревком Корюкина, Ведяева и Прокопьева, не только хорошо знавших якутский и эвенский языки, но и пользовавшихся полным доверием граждан городка. Причем участник Гражданской войны на побережье Герасим Николаевич Корюкин был избран членом-секретарем ревкома.

Для Евгения Сергеевича Нагорнова многое в «ледовом походе» было неожиданным. Он член партии с 1919 года, участник Волочаевской битвы, награжденный Блюхером серебряным кубком, вдруг был назначен помощником заведующего военно-торговой экспедицией! Из-за этого он не смог участвовать в освобождении Охотска и Аяна, так как вынужден был заниматься своими прямыми обязанностями. Как завидовал он тем, кто пошел громить банды генерала Ракитина и Пепеляева, ради чего они сорок нелегких дней пробивались сквозь льды! Разве мог он знать, что ему еще не раз придется сражаться с охотскими белогвардейцами. Так же неожиданно он был теперь назначен и председателем уездного ревкома, оставаясь помощником заведующего военно-торговой экспедицией. Трудновато было совмещать эти две важные должности.

С чего начать, у кого просить помощь? Всестороннюю поддержку оказал комиссар Пшеничный. При его активном участии были избраны волостные ревкомы в поселках Пня и Новое Устье, а при уездном ревкоме созданы отделы: хозяйственный, связи, труда, народного образования и здравоохранения.

На первом же заседании ревкома было решено отпустить пленных якутов, примкнувших к отрядам Ракитина и Яныгина по своей политической темноте. Многие из них стали потом страстными агитаторами Советской власти и помогали ликвидировать яныгинскую банду. Ревком на русском, эвенском и якутском языках выпустил ряд воззваний к населению Охотского уезда с разъяснением сущности Советской власти. Затем 25 и 26 июня была проведена уездная беспартийная конференция. Прошла она с большим успехом и сыграла важную роль в разъяснении и становлении Советской власти на Охотском побережье[50]. Красноармейцы гарнизона создали в Охотске партийную и комсомольскую организации, в также милицию для охраны революционных завоеваний.

Но враги не сложили оружие. После ухода экспедиционного отряда в Аян, недобитые белогвардейцы несколько раз пытались уничтожить гарнизон, ликвидировать членов ревкома. По ночам на улицах Охотска раздавались выстрелы. Особенно смелели враги с появлением у берегов японских кораблей. Однако во всех случаях ревком действовал смело и решительно.

16 июня на Охотском рейде бросило якорь японское судно «Кобе-Мару», которое с таким нетерпением ожидал Пепеляев, чтобы бежать за границу. Пароход был тут же задержан ревкомом. И предлог был серьезным: владелец судна Танака не выплатил населению Охотска деньги за рыбу, сданную в 1922 году. 3 июля из Японии пришла шхуна «Михаил», доставившая на побережье различных товаров на сумму в 25 тысяч золотых рублей, принадлежавших торговцу Деушеву. Шхуна была немедленно реквизирована, так как, по словам капитана Дудника, Деушев собирался продать судно японцам. Моряки с воодушевлением водрузили на корабле красный флаг.

В Охотске экспедиционный отряд пробыл всего шесть дней. Красноармейцы не только отдыхали после сорокадневного и чрезвычайно опасного похода во льдах, но и тщательно готовились к броску на Аян. Моряки тоже не знали отдыха — заделывали пробоины, наводили порядок на кораблях. С помощью охотских радистов им удалось починить рации и на «Ставрополе» и на «Индигирке». Недостающие радиочасти и батареи питания нашлись в Охотске. До 1920 года здесь была сильная трехмачтовая радиостанция, но при отходе наших отрядов в Якутск ее пришлось взорвать, а наиболее ценные части спрятать в тайге. Теперь они были извлечены из тайников и перенесены на корабли.

Для командующего отрядом С. С. Вострецова эти шесть дней были не менее напряженными, чем все предыдущие дни морского пути. Степан Сергеевич вместе с П. М. Пшеничным и другими командирами отряда много часов проводили над картой, разрабатывая окончательный план разгрома аянской группировки. Командующий и комиссар лично допросили почти всех пленных солдат и офицеров. Их интересовало буквально все: вооружение, питание, моральное состояние пепеляевцев. Допрашиваемые, желая искупить свою вину, рассказывали о своих аянских знакомых все. Очень охотно помогало командованию и местное население. В поселке Булгино нашелся хороший проводник — эвен, отлично знающий охотскую тайгу. Он согласился провести красноармейцев в Аян по малоизвестным таежным тропам. Вечером 9 июня Вострецов издает приказ:

«Для охраны и водворения спокойствия в г. Охотске и его окрестностях, вылавливания одиночных бандитов приказываю:

а) Комбату-1 тов. Иванову: — сформировать отряд, коему именоваться Охотским экспедиционным отрядом. Комэкспедотряда назначаю помкомроты-1 тов. Котова, военкомом — политрука 8-й роты тов. Кошелева, комвзводы — Хромов и Доценко. В отряд должен войти взвод, находящийся в районе д. Булгино, для ликвидации банды капитана Яныгина. Этому взводу, ликвидировав банду… возвратиться в город Охотск, где и войти в состав гарнизона… Отряд будет оставаться до сентября месяца сего года, к какому времени за ними будет выслан пароход из Владивостока. Комотряда принять в свое подчинение один пулемет из пулькоманды.

б) Начпулькоманды тов. Горбачеву: — выделить один пулемет в составе 7 пулеметчиков и одного начпулемета и передать в подчинение комотряда тов. Котову, каковые останутся в Охотском гарнизоне.

в) Завхозу тов. Панову: — снабдить отряд, оставляемый в г. Охотске, продуктами на три с половиной месяца, выдать патрон по 250 штук и 3500 в запас. Оставить 4 лошади из числа трофейных и одну двуколку с запряжкой. Выдать дополнительно по одной паре белья на человека и удовлетворить отряд жалованьем за июнь, июль, август и сентябрь месяцы.

г) Старврачу т. Корсакову: — выделить для отряда одного лекпома с 4-месячным запасом медикаментов»[51].

Получив этот приказ, комбат Иванов сформировал отряд из 60 добровольцев, которому впоследствии удалось блестяще выполнить задание командования.

11 июня 1923 года Вострецов пишет новый приказ (№ 7) по экспедиционному отряду, в котором предлагает капитану «Ставрополя» П. Г. Миловзорову и заместителю командующего судами И. И. Вологдину прибыть во Владивосток не позднее 21 июня. Своему заместителю т. Погребову он приказывает отобрать больных и раненых, не способных к трудному переходу на Аян, для возвращения во Владивосток.

Отряду Погребова поручалось конвоировать пленных белогвардейцев. Всего возвращалось обратно 160 красноармейцев[52].

Остальные же, погрузившись на борт «Индигирки», направлялись в Аян. В этот же день (11 июня в 2 часа 35 минут), обменявшись прощальными гудками, корабли легли каждый своим курсом. А на берегу долго еще толпились якуты и эвены, оставшиеся в Охотске красноармейцы и приветливо махали шапками и буденовками вслед уходящим судам.

Светило яркое летнее солнце, грелись в его ласковых лучах зеленовато-изумрудные воды Охотского моря. Медленно накатывались на берегах гладкие спокойные волны. Пароходы, оставляя за собой облака черного дыма и постепенно уменьшаясь, скрылись за горизонтом.

«Ставрополь» прибыл во Владивосток утром 20 июня, а уже через месяц капитан П. Г. Миловзоров повел корабль в новый — колымский рейс. В трюмах его находилось 235 тысяч пудов хлеба, чая и других товаров (на сумму 150 тысяч золотых рублей) для голодающего населения Колымы. В каютах парохода расположились 50 красноармейцев Забайкальской дивизии во главе с венгерским коммунистом Эрнестом Георгиевичем Светецем и комиссаром Владимиром Захаровичем Романовским. Бойцы направлялись на Колыму, чтобы добить остатки белых банд.

Собственно, колымский рейс «Ставрополя» можно назвать продолжением Охотско-Аянской экспедиции. Капитан П. Г. Миловзоров выполнил свою задачу, избавив колымчан от голода (продовольствие на Колыму не завозили с 1919 года), а отряд Светеца разгромил банды полковника Шулепова и поручика Деревянова. В одном из боев 1925 года погиб командир отряда, славный сын Венгрии Э. Г. Светец, награжденный орденом Красного Знамени. Комиссар отряда В. 3. Романовский, избранный позже председателем исполкома Колымского окружного Совета, также был награжден орденом Красного Знамени. Впоследствии В. 3. Романовский успешно служил в Красной Армии и получил звание генерал-полковника.