— Не обязательно, но мы убиваем, — парень пожал плечами.

— То есть вы, в некотором роде, тоже слабы. Слабы без крови и зависимы от неё, — наблюдая за реакцией мальчишки, заключил среброволосый. Гланиэль задумался.

— Я никогда не думал об этом с такой стороны, — признался юноша.

— Подумай пока мы едем в деревню, — посоветовал Веанид и, обхватив принца за талию, перекинул того через седло, а затем взобрался на лошадь сам.

***

Висеть, как мешок, вниз головой было жутко неудобно. Еще и под ребро больно упиралась верхняя часть седельной луки. Лошадь побежала рысцой. Толчки под ребро стали ощутимей. Гланиэль не стал бы жаловаться дикарю, даже если бы сломал ребро. Со связанными руками передвинуться не получалось, но парень все же попробовал сползти с луки поближе к коленям пленившего его кхарди.

— Не ерзай. Упадешь, — предупредил мужчина.

Под ребром уже наверняка появился синяк. Юноша чуть не задохнулся, когда лошадь, ускорившись, перепрыгнула через поваленное дерево, и лука вышибла воздух из легких. Перед глазами быстро проносилась, усыпанная палой листвой, земля, и мелькал носок сапога кхарди. Унизительное положение. «Его голову я отрежу первой», — со злорадством подумал парень. Идея сдаться без сопротивления осенила его, когда дикарь повалил юношу на землю. Гланиэль не врал, когда говорил, что пленный кунгус не имеет ценности, но умолчал о том, что кунгус, сбежавший из плена с парой голов врага, вполне способен не только восстановить свою честь, но и возвыситься среди прочих. Особенно, если это будут головы вождя и какого-нибудь сильного воина. Принц решил, что лучшего случая добраться до головы Веанида, этого дикаря-выскочки, не представится, а весь этот фарс с просьбами убить его был лишь для отвода глаз, чтобы кхардский воин ничего не заподозрил. Впрочем, кажется, Гланиэль зря старался. Эти дикари настолько тупы, что даже перед лицом смертельной опасности, какой являлся для них кунгусский принц, пытались проявлять гостеприимство и доброжелательность. Взять хоть этого недоумка, на лошади которого висел теперь юноша. Он так легко поверил парню и повез в свою деревню, что Гланиэлю даже стало жалко лесной народ. Тем не менее, обезглавить кхарди, пленившего принца, дело чести.

Юноша снова поерзал. Еще один болезненный толчок и парень потерял терпение, твердо решив отползти от злосчастной луки.

Лошадь, выскочив на ровную каменистую дорогу, перешла в галоп. Гланиэль, приноровившись к её шагу, подобрался и, улучшив момент, подтянулся вбок. Лошадь вновь прыгнула и, приземлившись, снова выбила седлом воздух из легких. Парень даже не успел понять, что произошло, когда колено пронзила острая боль, затем не менее ощутимая резь в запястьях, и, перед тем как провалиться во тьму, его ослепила последняя и самая сильная вспышка боли в виске.

***

Очнулся принц на коленях у кхарди. Глаза застилала кровавая пелена, а в ушах стоял шум. На теле, казалось, не осталось ни одного живого места. Гланиэль даже не мог определить, что болело сильнее. Пожалуй, всё-таки голова.

— Тише, не шевелись, — кхарди аккуратно убрал слипшиеся от крови пряди с лица юноши. — Я тебя вылечу.

— Нет, — прохрипел парень и даже попытался поднять руки, которые оказались развязанными, чтобы защититься от кхардской магии, но не успел. Светло-голубое сияние окутало тело, и это было последним, что он увидел. Красная мгла затмила рассудок, тело охватило болью, несравнимой даже с огнем. Он закричал. Агония, пронзившая каждый мускул, пришла не одна. С ней пришел страх. Безотчетный первобытный ужас неминуемой кончины.

***

Тихо скулящее и дрожащее существо в руках Веанида мало походило на гордого принца воинствующего народа. Когда мальчик закричал, мужчина здорово испугался. Подхватив юношу на руки, он быстрым шагом направился обратно, к выходу из леса, интуитивно чувствуя, что там ребенку станет легче. Тело принца покрылось страшными ожогами. Гланиэль тихо всхлипывал, находясь где-то на границе сознания, и доверчиво прижимался к мужчине, неосознанно ища помощи у своего врага. Красивое лицо теперь было обезображено кровью и ожогами. Слезы текли по щекам, оставляя мокрые полосы. Веанид впервые видел плачущего кунгуса. Он даже никогда не слышал, чтобы они кричали. Упав с лошади, принц даже не застонал, но стоило Веаниду окутать юношу исцеляющей магией…

«Мог бы и догадаться», — ругал себя вождь. Для тех, в чьих жилах течет кровь древних демонов, нельзя и придумать худшей пытки, чем чистая целительная магия лесного народа. Ни одному кхарди прежде не приходило в голову лечить кунгуса, зато сами демонопоклонники, очевидно, знали о том, что могут сделать с ними их враги, поэтому принц пытался его остановить.

Юноша вдруг обмяк в руках Веанида. Изо рта и носа потекла кровь.

— Нет-нет, не смей. — Веанид побежал. Впереди уже виднелся просвет между деревьями. Еще чуть-чуть. Самую малость. Тени, что не смогли последовать за принцем в защищенный селлами и духами лес, должны помочь мальчику. Должны.

Веанид выскочил на опушку. Тени, как он и надеялся, были еще здесь. Увидев кхарди, демоны ринулись на него, и мужчине пришлось укрыться ветряным щитом, чтобы аккуратно опустить юношу на землю. Увидев обожженного и окровавленного принца, тени ринулись к нему. На несколько мгновений Гланиэль скрылся от глаз вождя, окутанный тенями, но затем три тени резко устремились прочь, в степь. Две оставшиеся метнулись к лошади, пасшейся неподалеку. Срезав флягу, висевшую на седле, они потащили её к юноше. Затем, долго провозившись, кое-как открыли крышку, но без рук из плоти напоить хозяина не смогли. Фляга выскользнула, и густая кровь потекла на землю. Тени яростно кружили над опрокинутой флягой, бросаясь от неё к принцу и обратно. Веанид, не раздумывая, достал нож и полоснул запястье. Тени вздыбились, когда он подошел к мальчишке, и ему пришлось укрыть себя и юношу ветряным щитом.

— Я хочу помочь, — обратился вождь к теням, но они либо не поняли его, либо не поверили. Мужчина, не обращая внимания на круживших и визжавших в ярости теней, поднес руку к приоткрытому рту принца так, чтобы кровь, стекая, капала в рот. Несколько минут ничего не происходило, но вот парень сделал первый глоток. Веанид прижал запястье к губам юноши и тот начал пить, поначалу медленными глотками, но затем с все возрастающей жадностью.

Ожоги быстро исчезали. Гланиэль обхватил ладонью руку мужчины и плотнее прижал к губам. Не открывая глаз, он пил кровь с алчностью хищника. Веанид видел, как с хрустом выпрямились коленные чашечки, как приняли нужную форму искривленные после падения запястья, как растаяли последние ожоги, не оставив даже рубцов. Сам же вождь чувствовал только возрастающую слабость.

— Гланиэль, — позвал принца мужчина. Юноша открыл горящие алым глаза и неохотно, явно превозмогая себя, оторвался от руки.

— Уходи, — тихо велел парень, внимательно разглядывая кхарди своими большими карминными глазами. — За мной уже идут. Если ты сейчас же не уйдешь — тебя схватят, — объяснил юноша. Черные кудри разметались вокруг головы и по плечам. Новая кожа светилась белизной. Что ж, главная сила кунгусов и заключалась в скорости их восстановления.

— Беги, — прошептал принц. Веанид встал. Вдали показались темные приближающиеся точки. Послышался еще едва различимый стук копыт, и мужчина, послушав юношу, скрылся в лесу.

***

Стоило серебристой косе с костяными бусинами скрыться в гуще леса, Гланиэль закрыл глаза. Неодолимо клонило в сон. На небе высыпали первые звезды. Земля задрожала под копытами лошадей, и принц погрузился в тихую и спокойную темноту.

Ночь

Гланиэль проснулся от голода. Во рту пересохло, тело стало словно свинцовое. С трудом разлепив веки, юноша увидел обеспокоенные лица родителей. Глаза обоих горели алым.

— Грамир! [1], — у лица промелькнули черные кудри сестры, кинувшейся на грудь принцу. Рядом появились лица еще двух старших сестер.

— Миира драгу грамир, кам гарас? [2] — защебетали сестры.