Кайя сказал, что принц больше похож на помесь кунгуса и улюна, но предположить, что наследник трона может быть полукровкой… Гордые чистотой своей крови члены королевской семьи убили бы мальчишку еще в младенчестве, дабы не запятнать себя перед народом.

Веанид хорошо знал кунгусов. Он был еще молод, этим летом ему исполнилось девяносто три года, но уже успел побывать во многих крупных сражениях. Обычно, вождем избирали кого-то из старшего поколения, из тех, кому уже исполнилось триста лет, умудренных вековым опытом. Но теперь кхардским племенам требовался молодой и сильный вождь, лишенный старческой осторожности и способный повести людей в бой. Сам Веанид не считал себя таковым, тем не менее, когда его предложили на вече в качестве вождя, отказываться он не стал.

Мужчина поднялся, отряхивая штаны от земли. Роса на траве уже высыхала, и молодой вождь отправился в свою деревню.

День.

Вокруг древа предков на широкой поляне собрались все жители деревни. Селлы сновали между ветвей, задевая легкими крыльями белые ленты и серебристые локоны волос, которыми было увешано все дерево. Длинные столы, выставленные перед древом, ломились от праздничных яств, тут были и круглые караваи, и ягодные пироги, и яблоки в меду, и орехи, и грибы, и, конечно же, эль с медовухой. Кхарди отмечали последний день лета. Заиграли флейты и лютни. Девушки с венками из листьев, вскинув тонкие руки, закружили хоровод. Вскоре и юноши с хмельной решимостью присоединились к танцовщицам, разбив хоровод на пары.

Веанид сидел во главе стола, по правую руку от него сидели сильнейшие воины племени, по левую — старейшины. Юная дева с серебряными косами, в венке из рябины подошла к вождю с праздничным караваем. Мужчина отломил немного, склонил голову и поблагодарил духов земли за богатый урожай, а дева пошла вдоль столов, поднося каравай гостям, и каждый отламывал немного, склонял голову и благодарил духов.

«Если бы кунгусы напали сегодня, мы бы проиграли войну до её начала», — подумал Веанид. Предполагая худшее, он накануне выставил вдоль границ улюнских лучников. Все кхарди в этот день праздновали окончание лета, и никому не хотелось, пока остальные гуляют, сторожить границы. «Вот поэтому мы постоянно проигрываем кунгусам», — думал молодой вождь. «Все из-за отсутствия дисциплины и военной выучки, неудивительно, что кунгусы считают нас дикарями». Кхарди слишком беззаботны, слишком надеются на духов, и настоящих воинов среди лесного народа мало — одни лишь зеленые юнцы, охочие до славы. Из старшего поколения воинов можно по пальцам пересчитать, всё земледельцы, знахари, ремесленники. И на улюнов сильно надеяться не стоит. Хотя большинство из них отменные лучники, сами по себе улюны мирный народ, и, несмотря на то, что они согласились воевать вместе с кхарди, далеко не все улюны пойдут на войну. Кайя, сидевший за одним столом с кхарди, точно не пойдет. Он или, вернее, уже она, все еще оплакивал Зелеида. Надо привыкнуть к тому, что в ближайшие пять лет Кайя будет женщиной. Под туникой уже наливались маленькие грудки, скоро будет виден и живот. Зелеид-таки успел оставить Кайе ребенка. Значит, кунгусский принц спас не одну жизнь, а две…

Пели флейты, еще по-летнему жарко светило солнце, в листве резвились селлы, а лесной народ, восхваляя духов земли, встречал осень.

Вечер.

Пряный запах трав наполнял легкие. С наступлением сумерек похолодало. Последние лучи солнца еще золотили увядающую листву, но в низинах и оврагах уже собирались тени. В степи, пригибая высокие травы, ехал одинокий всадник. Веанид хорошо видел его из леса. «Кунгусский разведчик», — подумал он, ожидая, когда наездник подъедет ближе. В сгущающемся сумраке мужчина не видел лица кунгуса. Всадник подъехал вплотную к лесу, спешился и замер, словно решая идти ли ему дальше. Раздумав углубляться в лес, кунгус повернул к лошади. Веанид бесшумно натянул тетиву и вышел из-за ствола дерева, служившего ему укрытием.

— Подними руки, — целясь наезднику между лопаток, приказал вождь. — Подними руки и медленно повернись.

Юноша, а этого всадника, нельзя было назвать иначе, проигнорировав команду мужчины поднять руки, обернулся. Одарив кхарди полным презрения взглядом, юный воин усмехнулся:

— Я давно заметил за дикарями трусливую привычку нападать из-за спины.

«Он и вправду похож на улюна», — промелькнуло в мыслях Веанида, прежде чем четыре теневых клинка, ударившись в его ветряной щит, разлетелись в стороны. Юноша удивленно приподнял бровь, но не растерялся, пустив в бой теней. Селлы, вспорхнув с крон деревьев, накинулись белыми вспышками на демонов быстрее, чем те успели приблизиться к Веаниду. Яростный крик тварей пронзил степную тишь.

— Подними руки, — повторил Веанид. Парень неохотно подчинился, неотрывно глядя на приближающегося кхарди. Мужчина заметил рукоять кинжала за поясом мальчишки.

— Что принц забыл так далеко от дома? — почти вплотную подступая к юноше, поинтересовался вождь кхарди. В глазах Гланиэля на мгновение полыхнул алый проблеск, и Веанид едва успел отразить ветром десяток теневых клинков, появившихся за спиной. И не успел он перевести дух, как юноша ринулся на него. Блеснуло лезвие кинжала, лук разломился надвое. Принц был куда сильнее, чем казался с виду. Скорее всего, ему даже удалось бы одержать верх в рукопашной, если бы не селла, появившаяся между принцем и Веанидом. Она засияло белым пламенем, и юноша на мгновение отступил, ослепленный ярким светом. Этого мгновения мужчине хватило, чтобы подсечь ноги мальчишке и повалить того на землю, заломив руки за спину. Веанид подцепил веревку, висевшую на поясе и принялся связывать пленника, придавив коленом спину юноши, чтобы не дергался. Но Гланиэль не шевелился.

— Нет смысла брать меня в плен, — тихо сказал принц.

— Почему? Разве сын короля не станет ценным заложником? — Веанид слишком резко и туго натянул веревку, из-за чего юноша, стиснув зубы, чуть дернулся.

— Кунгус, лишившийся свободы не представляет ценность. Даже если это сам король, — почти шепотом ответил парень. — Поэтому, не трать веревку и убей меня. Всё равно домой мне теперь дорога заказана.

— А как же женщины и дети? Их вы тоже бросаете, если они попадут в плен? — уточнил мужчина, завязывая узел.

— Женщины и дети не воюют. Их защищают мужчины. Что за воин не способный защитить будущее народа?

— И вы не принимаете в расчет силу противника?

— Если противник силен, значит ты слаб. Какой смысл в твоем существовании, если ты слаб и зависишь от сильных?

— Жестоко, — связав мальчишку, заключил кхарди. Затем развернул юношу на спину. Волосы у виска были мокрыми от крови — должно быть, ободрал кожу, когда упал.

— Не дергайся, я промою рану, — открывая бурдюк с водой, предупредил принца Веанид.

— Не нужно, она уже зажила, — равнодушным тоном ответил парень. И вправду, когда мужчина смыл кровь, он не обнаружил даже царапины.

— Не надейтесь, я вам ничего не расскажу, — заявил Гланиэль, когда вождь кхарди поднял юношу на ноги.

— Не надеюсь. В отличие от вас, в допросах мы не сильны, — улыбнулся мужчина. — Я веду тебя в деревню не для того, чтобы пытать.

— Зачем же тогда?

— Раз тебе все равно некуда возвращаться, оставайся у нас. Будешь жить на праве гостя.

Юноша долго смотрел на Веанида, прикидывая, не шутит ли тот, а затем громко рассмеялся.

— Гость? Интересно, как примут меня дикари, после того, как я убил стольких ваших родичей? Ты, может, и странный, но вот твои друзья наверняка захотят линчевать меня, а потом послать мою голову королю.

— Не суди нас по своим, — подведя парня к своей лошади, отрезал Веанид.

— В таком случае, ты просто обрекаешь меня на медленную и мучительную смерть.

— Это почему?

— Сомневаюсь, что кхарди обрадуются, если я стану приносить их в жертву и пить их кровь. А без крови я рано или поздно загнусь от жажды.

— Разве обязательно убивать людей, чтобы её пить?