Кто-нибудь вытащите меня отсюда, подумала она беспомощно.

— Твой главный козырь? Ты была готова убить ее всего лишь несколько часов назад, и она бы так и не стала нашей разменной монетой, если бы я не остановила тебя! — издевательски проговорила Нарцисса.

Гермиона удивилась, когда Нарцисса бесцеремонно задрала ее рваную футболку. Девушка напряглась, ожидая чего угодно, вплоть до новых пыток, только не вида своих скромных грудей.

Если бы она могла, она бы врезала Нарциссе Малфой прямо по лицу.

Она тревожно взглянула вниз и замерла при виде ее поврежденной груди, которую рассекали огромные порезы, переходящие на живот. Вид ее собственных увечий заставил смущение испариться.

Драная перегородка камина. Она должна была быть размером с небольшой автомобиль. Чистокровные и их бессмысленные дорогие камины. Такие огромные, а они утверждают, что это грязнокровки нелепые…

— Как бы то ни было, я поймала ее, я отобрала ее у их недо-армии, и я буду решать, что делать с ней, — ответила многозначительно Беллатрикс.

— А я та, кто провела последний день и половину другого, присматривая за ней, сохраняя ее в живых, в то время как ты плакала, кричала и ломала половину всех вещей в единственном безопасном доме, который у нас остался. И ты съела весь шоколад из наших запасов, — разбушевалась Нарцисса.

Два дня? Гермиона была здесь в течение двух дней?

Она помнила только некоторые моменты, после того как она вырубилась в объятиях Драко Малфоя. По крайней мере, время, казалось, охладило гнев Беллатрикс… Даже если она и хотела убить ее несколько часов назад, как выразилась Нарцисса.

Я труп.

В то время как Нарцисса говорила, Беллатрикс начала надавливать своим пальцем на особенно большой синяк чуть выше тазовой кости Гермионы.

Ау!

Гермиона захныкала от удивления. Хорошо даже, что боль отвлекла ее сейчас.

— О, я вижу эффект Парализующего зелья на исходе, правда? — ухмыльнулась Беллатрикс и самодовольно вздернула бровь. — Не слишком сильно сейчас, малышка?

— Перестань, — сказала Нарцисса и хлопнула сестру по руке.

Беллатрикс ответила свирепым взглядом, и Гермиона была уверена, что если кто-нибудь еще, кроме Нарциссы, хлопнул бы Беллатрикс Лестрейндж по руке, они бы, вероятно, были бы откинуты к стенке очередным проклятьем. По-видимому, Нарцисса была в особенных отношениях с сестрой, каких у той не было ни с кем, ведь ведьма позволяла ей не только осуждать ее любимое дело (пытки), но и бить ее по рукам.

Любопытно. А также очень удачно для Гермионы.

Боги, куда это зелье исчезало так быстро. Все начинало болеть. Она поморщилась и попыталась проигнорировать довольный взгляд Беллатрикс от ее боли.

Ужасная, злая женщина.

— Я не съела весь шоколад. Только хороший, — сказала Беллатрикс своей сестре нераскаявшимся голосом, когда Нарцисса начала размазывать крем по многочисленным синякам на ребрах и животе Гермионы.

От него чуть-чуть пахло, какими-то лекарственными ягодами. Запах был знаком, и Гермиона вспомнила ароматы из забытого класса зельеварения.

Чудо крем мадам Мюриэл!

Ого. Он был очень дорогим. Крем был в порядке вещей для тех, кто был при деньгах, чтобы позволить себе подобное, даже в Мунго оно хранилось в пакете размером с ладонь и стоило маленькое состояние. Он был известен как лучшее средство от боли и внешних повреждений, лучший лечебный крем, который вообще был. Неудивительно, что она не билась в агонии больше и могла переносить ту боль, которую чувствовала сейчас. Но даже это не спасало ее от повреждений, нанесенных Беллатрикс. Нарцисса, должно быть, прекрасный целитель. Гриффиндорка почувствовала внезапную благодарность к Нарциссе Малфой, независимо от ее мотивов.

И к мадам Мюриэл, конечно.

Помимо того, что пальцы Нарциссы Малфой, массирующие ее живот, выглядели слегка сюрреалистично, это было еще и унизительно. Лицо Гермионы пылало. Она благодарила всевышнего за то, что не могла чувствовать всего.

Это было так же странно, как и страшно.

— Ладно, в то время как ты ела весь хороший шоколад и утопала в слезах, я была здесь и спасала ее жизнь после того, как я спасла твою от авроров, которые перевернули наше поместье вверх дном, — раздраженно ответила Нарцисса.

Она украдкой взглянула на Гермиону, которая стала корчиться все больше и больше, от того, что ее тело будто покалывало булавками и иголками.

— Эти авроры помогли убить моего Темного Лорда! И эта девчонка приложила руку к его смерти. Реальной… Я чувствую это, Цисси. Он ушел, ушел навсегда в этот раз.

Голос Беллатрикс наполнился горем, которое Гермиона до сих пор была не в силах понять. Ведьма, казалось, не чувствовала ничего, кроме ненависти, пока речь не заходила о Волан-де-Морте. Гермиона могла видеть дикие вихри в ее глазах, когда ведьма думала о его смерти. Наблюдать то, как вспышки горечи и ярости снова и снова разрывали Беллатрикс на части в Малфой Мэноре, было ужасно, до того, как она переложила всю вину на Гермиону.

Так много ненависти она выплеснула на меня. Так много боли.

Как Нарцисса ухитрилась вытащить ее из такой бездны, было загадкой для всех.

Потеря Волан-де-Морта, казалось, действительно ранила Беллатрикс…

Раненый зверь. Это сделало ее более опасной. Беллатрикс была волчицей, загнанной в угол, животное, готовое пойти на все, чтобы выжить.

А Гермиона? Гермиона была выходом из этого угла.

— Так что я имею на нее право как там, так и здесь, моя дорогая сестрица. И я претендую на эту девчонку больше, чем вы или кто-либо другой. Она моя, — прорычала Беллатрикс с неожиданной яростью.

Моя.

Моя маленькая грязнокровка.

Моя…

Собственничество в голосе Беллатрикс было сильным и пугающим. Гермиона думала, что самое худшее быть в глазах этой женщины маглорожденной, врагом, но оказалось, что худшее — быть ее.

Я даже не человек для нее. Я собственность. Нарцисса была неправа. Не было никаких договоренностей с Беллатрикс. Я все еще будущий труп.

Беллатрикс собиралась сделать то, что хотела, независимо от последствий. Она не заботилась о ней как о каком-то козыре. Ее не волновали причины, правильность действий или безопасность семьи. Беллатрикс не нужен был заложник.

Беллатрикс хотела мести.

А вот и она, лежит перед ней, словно на блюдечке.

Я должна убираться отсюда.

Две сестры наградили ее взглядами, когда она перестала извиваться и сделала глубокий вдох. Она чувствовала, что силы возвращались к ней. Она могла двигаться, действительно двигаться, если захочет. Она все еще была охвачена сильной болью, но это было терпимо. Парализующее зелье было не настолько сильным, как они думали.

Подожди. Выжди нужный момент. Затем схвати палочку Нарциссы. Если ты получишь палочку, то сможешь оглушить их обеих. Беллатрикс не будет готова к этому. Они до сих пор думают, что мне слишком больно. Затем я смогу бежать отсюда. Я могу побороться, могу попасть домой.

Никто не знал, где Гермиона. Даже она не знала, где она. Какой-то безопасный дом, который может быть где угодно в мире. Это может быть ее последний шанс на спасение, чтобы, наконец, закончить для себя эту войну, чтобы вернуться домой к Гарри и Рону, и вернуть воспоминания своим родителям, чтобы оказаться в безопасности снова.

Для того, чтобы убежать от проклятой Беллатрикс Лестрейндж.

После долгой паузы, во время которой Гермиона приготовилась каждой клеткой своего тела рвануть вверх, Беллатрикс нарушила молчание.

— О, ладно. Я понимаю! Прекрати смотреть на меня этими чертовски обвинительными глазами, ты знаешь, как я ненавижу, когда ты это делаешь, — огрызнулась Беллатрикс и махнула рукой на свою сестру, словно отмахиваясь от мухи. — Я бы не сделала ничего, что причинило бы тебе вред, или твоей семье, и ты знаешь об этом.

Нарцисса мягко испустила вздох облегчения. Потребовалось много сил, чтобы уговорить ее сестру, больше, чем она ожидала. Она перестала хмуриться и отложила свою палочку на стол рядом с Гермионой.