Я никогда не хотела этого, я никогда не хотела, чтобы это случилось, я просто хотела домой.

Что я наделала…?

Гермиона свернулась в самый маленький комочек, на который была способна, и плакала, пока ее голос не охрип.

Мне очень жаль.

В конце концов, как и все на свете, паника прошла. Гермиона лежала на полу, глубоко дыша, чтобы успокоиться и, наконец, села, когда рыдание превратилось в тихий плач. Она протерла опухшие глаза и закрыла рот, создавая иллюзию спокойствия.

Вероятно, она должна была паниковать. У нее должен был быть более глубокий анализ прошлой ночи. Она должна обвинять себя и стыдить за содеянное, и, возможно, часть нее, глубоко внутри, занималась именно этим.

Но сознательная часть Гермионы ощущала себя безразличной ко всему.

И охладевшей.

Война калечит людей, и Гермиона не стала исключением. Эмоции никуда не исчезли, просто появлялась новая стена, которая отдаляла от внешнего мира и помогала двигаться вперед.

Это была просто глупая ошибка… Одна ошибка. Разве я не могу простить себе одну единственную слабость? Это никогда не повторится, я прогнулась, была здесь слишком долго, и она добралась до меня.

Я совершила что-то ужасное.

— Но я не зашла так далеко, чтобы опустить руки, — выдохнула Гермиона, потирая ноющее плечо и стиснув зубы, чтобы прекратить поток слез.

Что, черт возьми, она сделала? Куда ей идти?

Оставался Дырявый котел. Она могла залечь там ненадолго, золота у нее было в достатке, могла остаться там и подумать, что делать дальше. Все лучше, чем оставаться здесь на секунду дольше и смотреть на то, что она совершила, или, что еще хуже, снова взглянуть в глаза Беллатрикс.

Гермиона схватила палочку и вскочила на ноги, приняв этот план действий. Она попыталась трансгрессировать, но в конце концов плюхнулась прямо на задницу, чуть не потеряв сознание. Она выругалась, хлопнув рукой об пол в отчаянии, а затем зашипела и схватилась за горло. Ее шея пылала от боли, голова кружилась, все вращалось вокруг.

Дерьмо, она была слишком слаба даже для того, чтобы уйти без посторонней помощи!

Она нуждалась в гораздо большем количестве зелья восстановления крови. Временное облегчение, которое оно ей принесло, давно прошло, особенно после тех танцев с Пожирателями смерти…

Это не было помощью!

Гермиона глубоко вздохнула, пытаясь сообразить, что делать дальше.

Да, она запуталась, и нет, она не могла уйти, даже если и была теперь технически свободной. Ей некуда было идти, негде приткнуться. Ее родители были в Австралии, блаженно не подозревая о ее существовании, и не было ни единой возможности встретиться с ними.

Возможно, в глубине души она испытывала облегчение от того, что не могла пойти к ним. Не было нужды в лживых оправданиях. Она могла просто не встречаться с теми, кого ценила и любила больше всего. Она знала своим разбитым сердцем, что это было правдой.

Вина тяготила ее совесть словно якорь, но ярость пульсировала в душе, старый друг вернулся к ней, чтобы согреть ее вновь.

Ну, для начала, этого бы никогда не случилось, если бы они не бросили меня здесь.

Как только это пришло на ум, чувства поутихли. Она провела руками по грязным волосам с тяжелым вздохом.

Она устала бояться будущего, не хотела сожалеть о содеянном, не хотела снова все разрушать. Все это было внутри нее. Чувства поджидали момента, чтобы снова разорвать на части, но Гермиона не могла снова допустить этого, слишком долго она собирала себя, слишком долго приходила в сознание.

— Я должна двигаться дальше, — прошептала она про себя.

Она совершенно забыла, для чего, но повторяла себе эту мантру снова и снова.

Гермиона поднялась и прошептала успокаивающие Согревающие чары, чтобы прогнать озноб в костях.

Ну… Что теперь?

Шея ужасно болела, и девушка не могла твердо стоять на ногах. Живот жалобно заурчал, когда она уловила тонкий запах еды, идущего с кухни. Только сейчас она осознала, насколько голодна.

Еда. Ей нужно было поесть. Чем раньше она вернет себе силы, тем быстрее сможет убраться отсюда.

— Значит, пора поесть, — пробормотала Гермиона.

Но это значило встретиться с Беллатрикс, могла ли она сейчас осилить это?

Она ушла прошлой ночью. Просто сбежала.

И, несмотря на ситуацию, Гермиона насмешливо фыркнула.

Впервые она сумела обратить ведьму в бегство, а не наоборот.

И, черт возьми, это было так приятно, несмотря на обстоятельства.

Может быть, она не была готова ко встречи с друзьями, но да, она могла встретиться с Пожирательницей смерти. Может быть, не с гордо поднятой головой, не с усмешкой на лице, но она могла. В любом случае, выбор был невелик.

Она спустилась с осторожностью вниз и прошла на кухню, где была Беллатрикс. Непослушные кудри женщины были заколоты сзади, приоткрывая шрам на затылке, ужасно похожий на тот, что украшал ключицу ведьмы. От этого будто гнев, вина, явное желание и чувство тлеющего страха смешались внутри Гермионы.

Чтобы ни случилось прошлой ночью, и чтобы это ни значило, не было смысла отрицать, что это был самый невероятный и страстный опыт в ее жизни. Нигде, ни на земле, ни в аду, ни на небесах, ни где-либо между ними не было того, кто так бы глубоко забрался к ней в душу, как это сумела Беллатрикс Лестрейндж.

Она была самым непредсказуемым, нечитаемым человеком, и раньше Гермиона совершенно не понимала, как вести себя с ней. Однако сейчас проблема была решена, теперь ее просто не интересовало происходящее в голове ведьмы. Там всегда господствовал хаос, но Гермиона научилась приспосабливаться к нему.

У Пожирательницы были подвернуты рукава, и Гермиона знала, что женщина сразу ощутила ее присутствие, при этом полностью проигнорировав, даже когда она развернулась и обошла гриффиндорку, чтобы что-то достать из шкафа позади.

Гермиона наблюдала за ней неуверенно и слегка раздраженно.

Значит, вот как? После всего, Беллатрикс даже не признавала ее присутствия?

Она никогда не отвечала ни на один из моих вопросов. По крайней мере, напрямую.

Этот театр продолжался несколько минут, пока Беллатрикс обходила кухню, готовя что-то похожее на приличный обед. Гермиона напрягалась каждый раз, когда их взгляды пересекались, но ведьма смотрела будто сквозь нее, словно ее и не было вовсе.

Гермиона раздражалась все больше и больше.

И есть хотела не меньше.

Живот снова жалобно заурчал, и тогда она не выдержала.

— Беллатрикс.

— Не надо, — внезапно рыкнула женщина.

Гермиона вздернула бровь от удивления, с огромным усилием не закатив глаза.

— Я просто хотела узнать, знаешь ли ты…

— Я сказала не надо! — выплюнула Беллатрикс, громко стукнув половником, прежде чем развернуться к Гермионе. — Я не собираюсь сидеть здесь и копаться в наших чувствах, или клясться тебе в бессмертной любви, или слушать, что ты готова умереть за меня, или другую чушь, потому что прошлая ночь была всего лишь небольшим весельем. Так что, как я уже сказала, грязнокровка, не надо.

— …где лежат яблоки, — медленно закончила свою реплику Гермиона, высоко вздернув брови.

Женщина заколебалась. Ее издевательская насмешка дрогнула, и она переступила с ноги на ногу, когда Гермиона выразительно посмотрела на нее, будто на сумасшедшую. Казалось, ведьма поняла, как глупо смотрелись ее руки, упертые в бока, потому что она быстро скрестила их на груди.

— О, — произнесла она и вздернула подбородок, — они закончились.

Либо Фрейд конкретно ошибался, либо Беллатрикс действительно все время думала обо всем этом. В любом случае, вряд ли она действительно хочет поклясться в бессмертных чувствах ко мне…

По крайней мере, Гермиона поняла, что не была единственной, на кого так сильно повлияла прошлая ночь. Теперь она была серьезно настроена не дать Беллатрикс вести одностороннюю игру.

— Нед в окне, — произнесла Гермиона после легкого неуютного молчания.

Беллатрикс перестала хмуриться и глянула через плечо, заметив Неда, сидевшего на подоконнике. Он только что приземлился и начал активно стучать в окно, когда его хозяйка удивленно взглянула на него, фыркнув.