— Боже, твое лицо похоже на помидор, видимо я слишком сильно хлопнула тебя… Оу.

Гермиона резко напряглась. Она нервно взглянула на Беллатрикс и практически застонала от отвратительной ухмылки, исказившей лицо Пожирательницы.

Черт, черт, черт!

Ухмылка Беллатрикс растянулась от уха до уха, прямо как у Чеширского кота.

— Тебе халат не по вкусу, малышка? Ручаюсь, он стоит больше твоего гардероба, — глумилась Беллатрикс, откинувшись назад и вглядываясь прямо в гриффиндорку, а после рассмеялась от выражения лица Гермионы.

— Т-ты, ты неприлична, — выпалила Гермиона, защищаясь, до того, как смогла остановить себя. Она вздрогнула, ожидая новой пощечины, но этого не произошло.

Беллатрикс только взвыла от смеха.

Лицо Гермионы было словно в огне. Она не знала, куда деть руки, а Беллатрикс просто продолжала ухахатываться, потому что она знала об этом, и знала почему.

Не могу сказать, что хуже: этот ее смех, или же пытки.

Насмешки Беллатрикс можно было приравнять к пыткам.

— Неприлична? — Беллатрикс захихикала, неприятно ущипнув Гермиону за щеку. — Не будь занудой! Мы обе девочки, грязнокровка, здесь нет ничего, чего ты не видела… Ну, может быть, немного больше того, что ты видела раньше.

На этом моменте она бросила взгляд между ними и отметила очевидную разницу в размерах, и Гермиона не знала, была ли она обиженной, или же смущенной. В любом случае, она уставилась на Беллатрикс.

— Э-это даже не… Н-нет это не…

Конечно же, было совершенно невозможным говорить ясно. Беллатрикс посмотрела на нее и ткнула пальцем ей в висок, что очень разозлило Гермиону. Она не могла позволять такого, но с Беллатрикс это не удавалось.

— Единственная причина, почему я здесь, это то, что кто-то шнырял там, где ему не положено!

— И поэтому ты сидишь на мне полностью мокрая и практически голая? — огрызнулась Гермиона и оттолкнула руку Беллатрикс, послав к черту последствия.

Ее смущение и возмущение только усиливалось от веселья Беллатрикс. Она перешагнула опасную черту и решила сохранить свое достоинство, но тем самым раззадорив женщину.

— О Боже, кто бы знал, что наша маленькая грязная девчушка такая ханжа, — Беллатрикс расхохоталась, слишком довольная, чтобы злиться, и Гермиона захлопнула рот в возмущении и бессильной обиде, но слишком опасаясь сказать прямо, о чем именно она подумала.

Беллатрикс была совсем нестабильна, и если гриффиндорка скажет ведьме, что та похожа на распутную корову, она уже к утру будет мертва.

И снова Беллатрикс что-то прочитала в ее взгляде и резко оборвала смех, гадко ухмыльнувшись.

— Ты сейчас слишком дотошна по сравнению с той вульгарной девчонкой, выкрикивающей «нахуй тебя», — Беллатрикс медленно растягивала слова, заглядывая девушке в глаза, словно кошка, заметившая птичку.

Она смотрела тяжелым взглядом и выглядела куда опаснее, чем во время попытки удушить ее ранее.

Это не хорошо.

Гермиона снова покраснела и смутилась, ведь она совсем ничего не могла сказать против. Они смотрели друг на друга, Гермиона беспомощно, а Беллатрикс с тихим удовольствием от сложившейся ситуации.

Что? Хотела громко рявкнуть Гермиона. Почему ты смотришь на меня так?

Она ощутила внезапный прилив сил, чтобы сбросить Беллатрикс с себя и бежать куда глаза глядят.

— Для той, кто так печется о состоянии моей одежды, ты выглядишь слишком разгоряченной и обеспокоенной для этого, не так ли? Хм, крошка? — проворковала Беллатрикс и впилась когтями в руку Гермионы, фиксируя их положение.

Ох, нет.

О, нет. О Боже.

Беллатрикс не собиралась упустить такую замечательную возможность, нет. Гермиона должна была скрывать свои эмоции куда лучше, должна была не допустить этого.

Но было слишком поздно. Пожирательница склонилась, и Гермиона уже знала о насмешках, которые посыплются на нее, знала, что Беллатрикс не упустит возможности…

И она ничего не могла изменить.

Гермиона не могла даже вдохнуть, когда Беллатрикс снова полностью придавила ее к спинке кресла. В этот момент ее мозг практически отключился.

О. Боже. Мой.

Беллатрикс была невероятно мягкой. Она снова плотно прижалась теплой грудью к Гермионе, и та ощутила твердые от прохладного воздуха соски, и, Господи прости, она не могла дышать. Беллатрикс наклонилась к самому уху Гермионы, и ее черные локоны накрыли их обеих.

У нее был запах сосновой рощи, и этот аромат ладана. Опьяняющая смесь.

Когда Беллатрикс заговорила, ее голос был хриплым и низким, цепляющим что-то внизу живота Гермионы, что-то, о чем она и не подозревала.

— Это то, о чем ты говорила, не так ли? Нахуй меня… трахнуть меня, — зашептала Беллатрикс, касаясь губами мочки уха Гермионы, произнося слова четко и ясно, совершенно не смущаясь.

Гермиона ахнула.

Трахнуть меня.

Ее руки впились в талию Беллатрикс, чтобы оттолкнуть ее, притянуть ее ближе, она больше не соображала, мысли ушли. Ткань халата скользила под ее пальцами, она ощущала кожу под ним, так много кожи. Был слабый, тянущийся шум в голове Гермионы, заглушавший все возможные рациональные мысли.

— Видимо, это было совсем не ругательство, малышка. Это было больше похоже на призыв.

Большой палец внезапно прошелся по нижней губе Гермионы, скользя вдоль и дразня чувствительную кожу. После последующего за этим хриплого бормотания Беллатрикс, у Гермионы просто не было шансов.

Она застонала.

Ох…

Черт.

Стон был тихим и едва слышен, но это было неважно. Он прозвучал внезапно, говоря о тех желаниях Гермионы, которых она стыдилась.

Если была такая вещь, в которую она бы ни за что не хотела посвящать Беллатрикс, то это была именно она.

Они обе замерли в полном неверии.

Глаза Гермионы распахнулись и она начала действовать без задних мыслей. Она оттолкнула хохочущую Беллатрикс всеми своими силами, и та упала на пол, завывая от распирающего ее смеха.

Этот звук заполнил всю комнату, так что уши Гермионы отчаянно покраснели. Узел скрутил ее живот, горячая ненависть и возбуждение смешались. Беллатрикс все еще была мокрой…

Как и Гермиона.

Господи, почему… Почему она даже… Почему я… Отвратительная, ужасная, мерзкая, подлая, злая женщина!

— Вы омерзительны! — Гермиона сплюнула и яростно вытерла рот тыльной стороной ладони, словно это могло избавить ее от прикосновения Беллатрикс, избавить тело от этой предательской реакции.

Нет, это было отвращение! Она отвратительна! Кричал ее мозг телу.

— О, пожалуйста, малышка, ты практически облизнулась. Боги, если бы я знала, что ты такая извращенка, я бы никогда не пришла в подобное место. Кто бы знал, что великая и хваленая грязнокровка предпочитает девочек? Неудивительно, что ты до сих пор на ногах после всего, что я сделала с тобой. Тебе, видимо, нравилось все это.

Беллатрикс была непристойно и беспощадно жестока. Гермиона почувствовала себя жалкой и совсем маленькой. Но сказать, что Гермионе понравилось все, что она пережила за все эти дни, будто она последняя шлюха, было ошибкой. Вся рациональность оставила девушку.

— Но это ты всегда лезешь ко мне, а не я! — вырвалось от униженной и оскорбленной Гермионы.

Она прекратила нервно дергаться и замерла. Бросив удивленный взгляд на Беллатрикс, она проверяла, правильно ли были поняты ее слова?

Безусловно, правильно.

Беллатрикс была на ногах в мгновение ока.

У Гермионы была доля секунды, чтобы пожалеть о сказанном. Беллатрикс схватила ее за волосы и швырнула на пол, словно она ничего не весила.

Она инстинктивно пыталась откатиться, но нога Беллатрикс придавила ее к полу. Гермиона вскрикнула от боли, и все стало по-прежнему, ужасная боль от раненной спины вернулась, и она зарыдала.

Не бей меня больше, не так, как раньше, пожалуйста, я не выдержу.

Она чувствовала себя жалкой, но ничего не могла с этим поделать. Она перестала извиваться, когда Беллатрикс жестко втоптала свою ногу между лопатками, опасаясь большего наказания. Образ Беллатрикс, швыряющей ее в камин, всплыл перед глазами, и она потеряла всю свою оставшуюся смелость.