Возле конторы послышался топот. Стрельников потянулся к окну, которое выходило в сторону села. Окно, что справа за спиной, глядело на реку. Оттуда разве водяной мог прискакать. Не успел председатель приспуститься на стул, как в коридоре забухали шаги.

– Валерий Иваныч, беда!

– Ну? – иронически уставился Стрельников единственным глазом (второй в мальчишках выжгло порохом) на коротконогого бригадира Мезина. – Бабы на тоню приехали?

– Вот-те и ну! – обиженно передразнил Мезин, отдирая с пиджака шмотки грязи. – Приехали, да не бабы. Вдовин с Федотовым.

– Эх, мать твою! – изменился в лице председатель. – Когда?

– Мы аккурат сети проверяли. Я ихний мотор услыхал. Гребенькову Васюне кричу: «Сбрось сёмгов половину в анбар!» Как будто вчера поймали. Но этот хитрый, стерва. Новичок. Вдовин-то! Федотов – очками луп-луп и вроде не заметил. А Вдовин на сети глянул – и в анбар.

Стрельникова выбросило из-за стола. В два шага он подошёл к окну, которое выходило на реку. Вниз по течению река просматривалась примерно на километр. Никого на ней не было.

– Что делать? – перемялся в заляпанных грязью сапогах Мезин.

– Снять штаны да бегать! – рассердился председатель. – Что делать. Ушами меньше хлопать! Мне как будто одному план нужен.

Он запустил пятерню в жёсткие рыжие волосы, поскрёб голову. Подошёл к бригадиру, глянул на него одним глазом сверху вниз. Стрельников был высок, узкоплеч, выглядел незаматеревшим ещё переростком, хотя перевалило мужику за тридцать. Продолговатое лицо его пылало, и светлые брови дёргались, как рыбки на раскалённой сковородке.

– Они видели, как ты уехал?

– Похожа нет.

– Похожа свинья на ёжа. Дуй сей момент к себе. Только подальше от реки держись. Они, небось, ко мне уже едут.

Через некоторое время снизу послышался комариный зуд. Стрельников подошёл к окну, толкнул створки. Солнце поднялось уже высоко. Но средина реки ещё кое-где парила. Туман держался и у противоположного берега, который был в тени леса. При открытом окне комариный зуд сразу стал далёким гулом. Стрельников сплюнул. Моторы он различал на слух – до того, как на волне демократизации его выбрали председателем, работал механиком. Снизу на полной скорости шла инспекторская лодка.

Когда она причалила, Стрельников вернулся к столу, стал читать записки бригадиров о последних уловах.

– Можно, Валерий Иваныч?

Председатель подвигал очередной листок, вроде не слыша. Потом поднял зелёный глаз к дверям.

– А-а, – удивился он. – Два друга – мосла! Третьего собака унесла.

К нему вернулась его насмешливость и уверенность в себе.

– Чего это ни свет, ни заря к нам?

– Кто рано встаёт, тому – сапоги, – показал Вдовин глазами на грязь от мезинских сапог. – Остальным – лапти.

– Не убирают вовремя, – сокрушённо закивал председатель. – Каждый человек на счету. Путина. Вот и некому палубу драить.

– Драй Мезина, – посоветовал Вдовин, падая на стул перед столом председателя. – Чтоб сапоги чистил у порога. И коня не гонял.

– Гляди-к: следопыт.

Стрельников слегка смутился. «Где он им попал, чёрт? Ведь сказал: к реке не соваться». Угаданный приезд бригадира менял обстановку. Валерий Иванович сначала хотел отбрехаться: «Не знаю, как они там поставили ловушки – давно не был в бригаде. Конечно, сей момент прикажу открыть полреки. А Мезина? Мезина накажем».

Теперь игра не получалась. Поняли это и рыбинспекторы.

– Что ж эт ты делаешь, Валерий Иваныч? – серьёзно спросил Вдовин. – Мы браконьеров-одиночек ловим, а председатель колхоза опять всю реку перекрыл.

Валерий Иванович побагровел. Зелёный глаз гневно сверкнул. Но председатель сдержал себя.

– Душат планом, Виктор Николаич, – как можно проникновенней пожаловался он. – Не выполнишь – отругают. А выполнять… сам видишь, как его выполнять приходится.

Ему было неприятно оправдываться перед этим плотненьким, строго слушающим человечком. Но другого выхода он не видел. В первый же свой приезд Вдовин оштрафовал председателя. Стрельников махал длинными руками перед фуражкой с крабом, подбегал к Федотову – его он однажды видел с прежним инспектором Карнауховым, однако Вдовин только холодил синие глаза и скрипуче повторял: «Закон, дорогой товарищ! Закон».

После этого Валерий Иванович решил наладить человеческие отношения с новым инспектором. Сёмга вдруг перестала идти, сети, поставленные по правилам, мокли пустыми. Стрельников слетал в Мурманск – большие сёла были связаны с областным центром самолётами, достал через «нужных» людей пол-ящика дорогого коньяку. Спустившихся с верховьев реки Витéлю и Федотова встретил заставленный стол в председательском кабинете. К середине белой ночи запели – у председателя оказался хороший голос. К утру совсем сладились, и Стрельников закричал в очки Федотову: «Н-н-на паровоз можно пускать! П-п-по вагонам! П-п-подадут». Но Витéля вдруг встал, напялил «краба» и помахал пальцем перед раздутыми ноздрями: «Закон, дорогой товарищ! Закон».

С того времени Валерий Иванович, как вспоминал о новом инспекторе, так сразу терял настроение.

– Я-то вас понимаю, ребята, – поглядел он на Федотова. С тем, чувствовал председатель, можно было договориться. – Поймите и вы меня.

Федотов закурил, бросил спичку в окно. Мясистое обветренное лицо с широким носом и словно выгоревшими глазками под очками не выражало ни злости, ни твёрдости, а было усталым и сочувствующим.

– Приятно у тебя здесь, – показал Федотов за окно.

– А он эту приятность хочет мёртвой сделать, – расстегнул Витéля сивый, ещё Люськиного детства, портфельчик. Там у него лежали бланки протоколов.

Стрельников мельком глянул на Вдовина, понял в чём дело и энергичней потянул в разговор Федотова.

– Приятно туристу, Евгений Кузьмич, – с некоторой обидой сказал он. – Нашему брату хозяйственнику некогда природой любоваться. Личной жизни нет. Не знаешь, от кого дети.

Вдовин коротко засмеялся.

– Придётся, Валерий Иваныч, ещё раз тебя оштрафовать. Теперь на всю катушку. Чтоб знал.

Председатель вскочил со стула, оттолкнул его и снова брякнулся на стул.

– Молодец!

– А ты – браконьер! Предупреждал я тебя? Через твои ловушки ни одна сёмга на нерест не попадёт.

– Он их снимет, – сказал Федотов.

Вдовин ошпарил синим светом тучного коллегу.

– Не сниму! – крикнул Стрельников, перевесившись через стол к Вдовину. – Отвезу несколько сёмгов, куда надо, и заплачу тебе штраф.

– A-а, вон ты как!

Витéля бросил портфель на стол и вскочил навстречу председателю.

– Одноглазо смотришь, дорогой товарищ, на государственный интерес. Очень даже одноглазо.

Стрельников обомлел. Его никто ещё так не оскорблял.

– Теперь понятно, с кого берут пример эти… Мезины там всякие, или Мошников Сергей. Поймали вчера, а он лыбится, как ясный месяц. Помнишь, Федотов?

Федотов встревоженно шагнул от окна. Рыжая голова председателя угрожающе нависла над вдовинским «крабом». Стрельников дёргал губами, но от гнева не мог ничего произнести.

– Не-ет. Ты у меня штрафом не отделаешься. В суд! – топнул Вдовин. – Ещё древние эти…

Витéля от волнения забыл, кого называл бровастый лектор. Не то боты, не то жмоты – что-то вроде этого, а кто именно, он никак не мог вспомнить.

– Короче говоря, до нас они жили. Германцы! Они и то устраивали на реках запруды с большими просветами. Чтоб могла трёхлетняя свинья перевернуться. Такая здоровая, как ты!

Стрельников, выпучив зелёный глаз, зашарил рукой по столу.

– Э-эй! – поспешно встрял Федотов. – Он, конечно, виноват, но зачем ты так, Витéля!

Председатель быстро обернулся к Федотову.

– А ну брось курить у меня в кабинете! Из-за всяких тут германцев рак наживать. Значит, в суд? – снова навис он над Вдовиным.

– И никаких гвоздей! – твёрдо сказал Витéля. – Закон, дорогой товарищ. Закон!

Председатель опал на своё место, сплёл длинные руки на груди.

– Смотри-и, дорогой товарищ, – насмешливо передразнил он Вдовина. – Без году неделю работаешь, а скок людей назлил. Рассказывают уже кой-где.