Он был уверен, что его отправили умирать. Оба, так называемых задания Оберона, официальное и неофициальное, были прозрачными уловками, способом, чтобы отправить его на Ксероле, подальше от людей, которые могут задавать вопросы или помочь ему. Путешествие на Ксероле к Узлу займет три дня. Через какое-то время в течение следующих трех дней Оберон убьет его.
Три дня. В какой из дней это будет? Как и кто это сделает? Когда он думал об этом, он понимал, насколько просто это будет сделать. Любой на корабле, от капитана до юнги, мог подойти к нему в любой момент, вытащить биэм и проделать в нем дыру. Они знали, что у него нет оружия и никаких средств защиты. Заблокированная дверь его каюты никакой защитой не была. Любой человек с дубликатом фотоключа мог открыть ее с внешней стороны. Он с беспокойством посмотрел на дверь, как будто ожидая, что она распахнется и с беспокойством покачал головой. Ему придется взять себя в руки. Должен быть выход, и он собирался найти его.
Почему Оберон хотел его смерти?
Потому что он любил Аматар? Если бы Магистр хотел разрушить это, то все, что ему нужно было сделать, это дать ему диковинное задание в чужой галактике, где он был бы вдали от Горис-Кард в течение многих лет.
Нет, в этом было нечто большее. Это было почти, как, если бы Магистр считал его личной угрозой. И это было смешно. Как мог незначительный адвокат, даже в штате Большого Дома, повлиять на могущественную династию Дельфьери?
Мысль была неправдоподобна, но он не мог выбросить ее из головы. Если, случайно, он был персональной угрозой Оберону, это была невольная угроза, конечно, не его выбора или воли. В любой такой роли он был марионеткой, брошенный в одиночку, без друзей, в совершенно чуждую драму, с неизвестной интригой и непонятной паутиной.
Но действительно ли он был одинок в этом? Конечно, серый странник Риторнеля уже заступился за него в офисе Хантира. Но где был пилигрим сейчас? На корабле? Это казалось маловероятным. Теперь, когда люди Оберона знали о пилигриме, офицеры корабля не позволили бы ему подняться на борт. Или, ему разрешили подняться на борт, а затем арестовали. Или убили.
Андрек поежился. В данный момент в соседней каюте мог быть труп.
Он расстегнул ремни койки и попытался сесть. Непривычная невесомость заставила его потерять контакт с боковыми решетками койки, и он выплыл в центр комнаты, над центральным столом и стульями. Он посмотрел вниз. На столе был его походный чемоданчик. И это напомнило ему о других проблемах. Рак, паук, вероятно, был голоден. Если на то пошло, то и он тоже. Его стала беспокоить совесть, тем более что он обещал Аматар кормить это отвратительное маленькое создание. С другой стороны, он никогда по-настоящему не преодолел свой страх перед Раком, и теперь он ухватился за возможность отложить встречу. Раку придется подождать; он не чувствовал себя равным задаче, стоящей перед ним на пустой желудок.
Он слегка коснулся «потолка» кончиками пальцев, затем приплыл к двери кабины, где его намагниченные подошвы обуви соприкоснулись с полом. Он тихо открыл дверь и выглянул наружу. Коридор был пуст. Он закрыл и запер дверь и пошел к столовой. По крайней мере, за столом он должен быть в безопасности. Трудно было представить, что сидя напротив офицера корабля, спокойно обедая и потягивая немного вина, и, возможно, разговаривая о двигателях и помещениях Ксерола, затем быть внезапно застреленным на месте. Рот Андрека искривился усмешкой. Какое нарушение этикета! Но при дальнейшем размышлении он решил, что это не очень смешно. И люди, назначенные убить его, вероятно, не слишком беспокоятся о форме или манерах.
Вход был как раз впереди. Он почувствовал запах кулинарии и услышал приглушенные голоса среди более резких звуков посуды и серебра. Он вдруг понял, как он голоден. Его рот увлажнился, и шаги немного ускорились. На мгновение он почти расслабился. Но как только он прошел через вход в столовую, он почувствовал резкое предчувствие опасности.
За первым столом сидели три человека. Еще до того, как он рассмотрел лица сидящих людей, он уже знал, кто они такие - кем они должны быть. Сцена была точной копией столовой на спутнике Террора, вплоть до угла стола, бутылки вина и пустого стула, ожидающего его.
Вэнг холодно улыбнулся Андреку и кивнул на стул.
Хантир обернулся, его золотая накладка на глазе казалась живой точками отраженного света. Хасард просто сердито посмотрел на адвоката.
Первым заговорил Хантир.
— Все шансы Алеа, Дон Андрек! — сказал он радушно. — Вы присоединитесь к нашему столу? Андрек был уверен, что стук его сердца был слышен по всей маленькой столовой. Он очень быстро понял несколько вещей. Если и были какие-то сомнения относительно его предполагаемой судьбы, то теперь они исчезли. Он должен быть убит на корабле, по пути к Узлу. Он не просто попал в ловушку: его просто поместили в нее. С ним что-то делали.
И Вэнг был настоящим сюрпризом. Очевидно, либо Оберон не доверял Хантиру справиться с убийством в одиночку, либо Вэнг выполнял особую функцию в заговоре. Возможно, он был и руководителем, и специалистом. В любом случае его присутствие указывало на то, что Оберон не удовлетворен обычными формами убийства и что назревает что-то мрачное и ужасное. Но если Вэнг был специалистом, какова была его специальность? У Андрека было чувство, что он скоро узнает, раньше, чем захочет, и что это не будет приятным открытием.
Между тем, он намеревался выжить, хотя это потребовало бы огромных изменений в его доселе отчужденном подходе к жизни и обстоятельствам. Если бы он вышел из этого живым, он сомневался, что он все еще будет узнаваем как Андрек, Дон и адвокат. Пусть будет так: он намеревался жить.
И теперь, в течение нескольких секунд ему пришлось сделать точную военную оценку ситуации, попытаться угадать их план нападения, как они намереваются убить его, подготовить свое оружие, спланировать оборону. Оружие? Оборона? Это было очень смешно. Нет оружия. Нет даже дубинки. Но подождите. Ведь, еще был Рак. При правильных условиях, против правильного человека, Рак, безусловно, обеспечит элемент неожиданности. Это может сработать. Но уж точно не против Вэнга. И, наверное, не против Хантира. Хантир был очень опытным и осторожным. Но помощник Хантира, Хасард, никогда не производил на него впечатления, как проявляющий интеллект. Хасард как раз подходил. Во-первых, конечно, он должен был бы заманить Хасарда в свою комнату, чтобы остаться с ним и Раком. Но для этого нужно было каким-то образом покинуть Хантира и Вэнга. Он должен быть избавлен от их вмешательства в течение решающих моментов с Хасардом. Но как он мог отвлечь их, когда он будет разбираться с Хасардом? И затем у него появился ответ. И с ним выкристаллизовался весь план, сверкающий, неотвратимый, совершенный. Чтобы спасти свою жизнь, человек втиснет в одно жизненно важное мгновение интеллект и воображение всей своей жизни.
Его дело было завершено, его краткое изложение готово; настало время обратиться в суд. Он приветствовал их дружеской банальностью. — Пусть кольцо Риторнеля обнимет всех вас! Он занял стул, предложенный Хантиром, затем спокойно начал атаку.
— Разве вы не были слегка оскорблены? — спросил он Хантира.
— Оскорблен? — Вилка Хантира повисла в воздухе.
— Быть назначенным лично на убийство такого безобидного человека?
Не меняя выражения, лицо Хантира как-то перестало улыбаться. — Это плохой разговор, Ваша Честь.
Андрек посмотрел на Вэнга. — Вы когда-нибудь стреляли в человека? — спросил он приветливо. Монах открыл рот, потом бросил вопрошающий взгляд на Хантира. Потом повернулся к Андреку, но не ответил.
Андрек засмеялся. — Я думаю, что нет. Не ваш профиль, не так ли? И не мой. Но ваш товарищ стрелял в людей раньше. Несколько раз. Как вы знаете, ему сказали убить меня. Я же безоружен. На самом деле, я даже не знаю, как отличить один конец биэма от другого; и я не могу спрятаться. Это как ловить рыбу в бочке. Человек Хантира, Хасард, который здесь, может сделать это, но вы здесь, чтобы проследить, что Хантир сделает это лично. И вы, вероятно, проболтаетесь по всему Горис-Кард, когда вернетесь, как героический Хантир убил безобидного, беспомощного человека. Его губы скривились. — Хантир! Какое восхищение, какое признание ждет вашего возвращения!
