— Это не твое дело, — раздосадованно ответил Чарльз, слегка повысив голос. — Отдохни. Успокойся. И не лезь в то, что тебя не касается.
— Кажется, меня в этом месте уже ничего не касается. — Уолтер впервые был готов поссориться с отцом. — Я хочу объяснений.
Чарльз стукнул кулаком по столу.
— Это военный проект с закрытым доступом. Ты доволен? Теперь сделай одолжение и выйди отсюда. Это мое рабочее место, а не проходной двор.
— Нет, недоволен, — бросил Уолтер через плечо, уходя, и повторил сам себе: — Недоволен.
Враньё. Везде враньё. Возможно, отец сказал правду, и они действительно работают над каким-то закрытым проектом, но его ответ был обычной подачкой, вроде благосклонной милостыни. «Я ответил. Ты доволен. Теперь отстань от меня». Молодец, папа, это лучшее, что ты мог сказать.
Не заботясь о реакции отца, он хлопнул дверью и вышел на улицу. Его встретил ледяной ветер с мокрой снежной крошкой. Северная весна — такое же абсурдное время года, как и все, что здесь творилось. Только снаружи Уолтер понял, что забыл шарф и шапку, но возвращаться за ними не собирался. Он понятия не имел, зачем вышел на улицу, но дома находиться было невозможно. Нужно было передохнуть.
Вдалеке замаячила женская фигура. Оставляя глубокие следы на подтаявшем снегу, из пищеблока возвращалась Анна — продовольственный распорядитель. Анна была из гражданских, в военные дела не лезла, но зато часто из-под полы угощала немногочисленных местных детей деликатесами, привезенными для старших офицеров. Иногда перепадали даже шоколадные конфеты. Анну любили. Все любят людей, которые отвечают за еду. Еда, размножение, сон, борьба за выживание. Если ободрать человека от скорлупы правил и моральных устоев, останется только это.
Но Анна была действительно неплохим человеком, и по крайней мере она была не опасна.
— Привет, Уолтер! — крикнула она, приближаясь к общежитиям. — Ой, ты почему раздетый? С ума сошел?
— Да нет, нормально все, — он даже попытался улыбнуться, и соврал. — Дома никого нет, а ключи забыл.
— Так пойдем со мной, подождешь, пока отец не вернётся, — предложила она. — У меня дома варенье есть. Все лучше, чем мёрзнуть.
Уолтер согласился. Варенье — это лучше, чем мёрзнуть. К тому же, сейчас варенье было единственной хорошей новостью. Спасибо, Анна. Пара часов на нейтральной территории — и возможно, в голову придет хоть какое-то решение. Впрочем, излишней надежды он не питал. Все они были заперты на этой базе, просто не все знали, зачем.
Варенье оказалось клубничным. Роскошь для северного гарнизона. Наверняка прислали с большой земли элитным пайком. Анна подтвердила догадку, не дожидаясь вопроса:
— Завезли для штаба месяц назад. Банкой больше, банкой меньше… Ты ешь давай, дома такого точно не найдешь, — она хитро подмигнула, вытерла руки полотенцем и добавила: — Пойду посмотрю, у меня кажется ещё и печенье где-то завалялось.
Уолтер прикрыл глаза. Все это так выматывало, что он почти провалился в сон, сидя в продавленном кресле. Из полузабытья его вырвал негромкий голос из прихожей.
— Да, Чарли, он у меня. Нет, нет, ещё не хватало, он и так уже много знает. Умный у тебя парень растёт… Что? Нет, не в курсе. Сидит здесь. Приезжай, забирай.
Раздался тихий щелчок телефонной трубки. Разговор был окончен. Выйти отсюда мимо Анны можно было только в окно, и ему оставалось только сделать вид, словно он ничего не слышал. Уму непостижимо. Даже здесь он был в ловушке. Возможно, Анна на самом деле не была гражданским лицом. Возможно, она даже не была Анной. Люди не те, кем кажутся… Кем был он сам, Уолтер не знал. Тем временем, она вернулась и с преувеличенным дружелюбием спросила:
— Ну что, согрелся? Сиди сколько хочешь, мне не жалко. Только предупреди, когда пойдешь домой.
Неужто отпустит просто так? Нет, вряд ли. Они все учли. Уйти или остаться — это ничего не изменит. Уолтер поразмыслил пару секунд, и решил остаться. Хотят играть в эту игру — отлично, он начал понимать правила. Давай сыграем, папа. Твоя партия.
— Не-а, я пойду лучше позвоню отцу. Если вернулся, пойду домой.
Анна заметно расслабилась. Для человека, посвященного в секретные военные разработки, она слишком неудачно маскировалась. Отец прятался гораздо лучше. Уолтер снял трубку. Нужно попросить отца прийти, захватить с собой шапку и перчатки, ведь он ушёл без них, а возвращаться холодно… Отец обрадовался. Феноменально. Достаточно было принять правила игры, чтобы притупить его бдительность. Один-ноль — и не в папину пользу.
Отцовская широкая улыбка могла растопить сердце не только Анне, но и снежной королеве.
— Энни, дорогая, спасибо, что приютила путешественника! Переходный возраст, сама понимаешь. Слегка повздорили сегодня.
— Ой, брось, — она весело махнула рукой. — Было бы за что благодарить. Неужели отец с сыном не договорятся? Заходите еще в гости, я всегда вам рада.
Они так старались играть свои роли, что Уолтер с трудом сдерживал смех. Чем больше он видел, тем более заметна была искусственность. Вся эта база, весь посёлок — все было бутафорской декорацией, в том числе и этот спектакль, который перед ним разыгрывали. Осталось понять, для чего строили сцену. Главная постановка пока оставалась неизвестной.
***
Какое-то время игра даже приносила удовольствие. Пропавших Ларса и Микаэла никто не искал, весь посёлок как будто забыл об их существовании. Ничего не изменилось — даже Сеймур ни разу не напомнил о несуществующем протоколе. Посёлок вернулся к обычной жизни, но… Уолтер прекрасно понимал, что никакой обычной жизни, к которой можно вернуться, здесь не было никогда. Все это было очень увлекательно, но фарс пора было заканчивать.
***
Загадочная пиктограмма попадалась на глаза все чаще. Уолтер научился смотреть в нужном направлении, и внимание его не подводило. Знак встречался на документах, картах, подшивках каких-то старых дел, даже на старом металлическом жетоне, который давно лежал в отцовской корзине для бумаг и не привлекал внимания. Эти мелочи становились все заметнее, и ему с каждым днём все больше надоедало делать вид, будто ничего не происходит. Игра затянулась, и нужно было вернуться туда, где все началось. Отец пропадал на службе все чаще, возвращался нередко затемно. Уолтер проводил вечера в одиночестве, и можно было молча уйти, даже без записки — вероятно, он бы просто исчез из памяти городка так же, как исчезли остальные, но ему хотелось напоследок поговорить с отцом.
***
Жетон с пиктограммой полетел офицеру в лицо.
Уолтер мысленно хихикнул. Такого лица у отца он не видел никогда — смесь растерянности, удивления, ярости, негодования и (это было особенно отрадно) неумело скрываемого страха. Кажется, его застали врасплох. Уолтеру действительно удалось сыграть свою роль как никому другому. Что ж, они ввели в заблуждение его, а он — их. Ничья. Теперь, когда счёт сравнялся, можно было выйти из игры.
Наконец офицер Ковач обрёл дар речи.
— Что. Это. Такое?
— Вообще-то, это ты должен был давно ответить мне на этот вопрос, — безмятежно проговорил Уолтер, помахивая сумкой на длинном холщовом ремне. — Теперь, правда, уже поздно.
— Ты… — отец огляделся, увидел открытую дверь в кабинет, и угрожающе качнулся вперёд. — Что ты делал в моём кабинете? Где ты это взял?
— Там же, где оригинал старой карты, и твои бумаги, и ещё парочку интересных вещей, и пистолет — кстати, почему он не входит в твоё табельное оружие? Не маркирован… Но хороший. Я даже зарядил. — Уолтер наслаждался ответной реакцией. Выражение лица перед его глазами… Бесценно.
Отец шагнул вперед и резким движением попытался вырвать у сына из рук сумку. Тот ловко увернулся и все так же невозмутимо бросил:
— Руки коротки.
Ковач сжал челюсти и встал в дверях. Видимо по-хорошему он расставаться не хотел. Раздался щелчок предохранителя.
— Ты что творишь?! — отец дернулся было вперёд, но вовремя понял, что отобрать у сына оружие не сможет. Уолтер не выглядел паникующим отчаявшимся подростком. Он просто стоял посреди прихожей и с каменным спокойствием направлял на отца пистолет. Оружие действительно было незарегистрированным. Личная собственность офицера. Для особых случаев. Ирония заключалась в том, что именно сейчас был такой особый случай — только не в его пользу.
