Медведь, оказался именно той самой соломинкой, что ломает спину верблюда. Ну, в данном случае – волка. Нет, волк не остался инвалидом первой группы, он кое-как мог ходить, и со временем ноги заживут совсем. Но не разум.

Как на грех, данный, конкретный волк уже не совсем животное. Гораздо ближе к НПС, чем к обычным мобам. И теперь… Теперь он лежал в старой барсучьей норе, одновременно жалел себя, боялся, хотел умереть и рефлексировал.

- Так куда говоришь он на медведе уехал? – спросил Пендаль.

- Туда, - кивнул волк в сторону широкой просеки. – Только вы туда не ходите. Этот колобок… Он страшен. Он… бррр… Я такое чувствую только когда с Хозяином встречаюсь.

- С Разложенем, что ль?

Волк аж передернулся.

- Нельзя говорить это имя! Не нужно. Но… Знаете. Уволюсь я от него. Если выживу. Снова в санитары леса пойду.

…

Медведь, как транспортное средство был не очень. Мягкий, это да. Но медленный, да и трясет на нем.

Колобок напевая ехал и мечтал о скорой встрече с рыцарем. Столько всего нужно рассказать, стольким похвастаться, о стольком пожаловаться! И пусть барон его пока не понимает, но колобок решил в ускоренном темпе овладевать человечьей речью. А что? Лихоман же смог.

Нет худа без добра.

Шум, треск и гром, производимые мишкой, распугали большинство лесных обитателей. И двигались они без непредусмотренных задержек, хотя и неспешно.

Только колобок так подумал, медведь остановился и зарычал.

Колобок сначала не понял, а что собственно произошло? Чего стоим, кого ждем? И тут, будто из-под земли выросли облезлые лисьи фигуры. Четвертый присмотрелся и в испуге мимикнул. Фигуры не просто облезлые… Они полуистлевшие. И откуда взялись? Не было же никого!

Раз, два, три… Принялся считать колобок. Но сбился на третьем десятке, лисы не стояли на месте, а постоянно перемещались, беря медведя в кольцо. Тот лишь рычал и крутился на месте пытаясь держать сразу всех зоне видимости.

Колобок присмотрелся… Тридцатый уровень! А его медведь – тридцать пятый. Но их много. Ну ничего. Сейчас я им песенку спою, усмехнулся колобок про себя.

- Ами-ми-ми-мииииинь!

Зомбилисы даже не почесались, а четвертый получил уведомление о невозможности контроля и использовании магии страха и разума по отношению к мертвым. Нет у них страха. Отбоялись уже. Резист стопроцентный. Диарею на них напустить, он даже пробовать не стал.

Вместо этого пришпорил медведя и громко, панически замимикал. Но медведь не побежал. Да и не ушел бы он от лис, они много шустрее, пусть и дохлые. Гипноз слетел, и Михайло Потапыч осознал себя.

- Эта… что эта… где эта… ой, ёёё!

И медведь громко пукнул.

- Ты куда нас привел, круглый? Ты зачем? Ты эта… вроде, голова. А пустая.

- Ми-ми!!! Ми-ми-ми!

- Ага, отпустил бы… Ты эта… Понимаешь? Они щас кинуться. И нам это… все.

- Ми-ми!

- Ну само собой, драться. Это да… Но это… Много их… Это ж он… Этот хозяин мой бывший их оживил. Ну не совсем оживил… Это… Поднял. Сначала, это… убил, потом поднял.

- Ми?

- Да, он. Гад он и сволочь. Все, это… Под себя гребет. Вот. Ушел я от него. Давно уже. А если бы не ушел… То это… Таким бы тоже стал, - медведь кивнул на уже почти вплотную подошедших зомбилис.

- Ми-ми!!!

- Да не обижаюсь, чего там… Жаль только дочь с внуками уже неделю не видел… Попрощаться бы.

Тут лисы скопом бросились на медведя. Молча. Не рыча, не тявкая. Волна полуистлевшей вонючей плоти погребла под собой яростно отбивающегося медведя. И истошно вопящего колобка.

- МИИИИИИИИИИИИИИИИ!!!

33. Печалька.

Стая умчалась за сквернословящим зайцем в неизвестном направлении и люди продолжили свой путь по недружелюбному лесу в одиночестве. Видно, косому надоело пытаться привлечь к себе внимание альфы волчьей стаи, и он решил опробовать иную тактику. Либо, учуял присутствие говорящего волка, и решил сделать ноги. А то, мало ли…

Вдруг, впереди и чуть слева, раздался непередаваемо истеричный вопль:

- МИИИИИИИИИИИИИИИИ!!!

- Наконец-то! – выдохнул Пендаль. – Ваша милость, это он!

- Скорее! – рыцарь выхватил меч. – Он в опасности! Наш долг – помочь раскаявшемуся грешнику!

И все четверо побежали на звук.

Вернее, трое побежали, а один, что было сил поковылял.

Лисы, рвали на куски уже несопротивляющееся, а только слабо подрагивающее тело медведя. Обернулись, и как по команде уставились пустыми глазницами на вылетевшего из-за кустов человека. Вот выскочил еще один. И еще. Зомбилисы оскалились. Из их полусгнивших пастей капала густая медвежья кровь вперемешку с гноем разложения.

Мерзостный, сладковатый запах тлена ударил в нос рыцаря. Противоестественные твари оставили почти мертвого медведя в покое, и неспешно пошли на людей. Константин почувствовал, в груди разгорается тот самый огонь, та самая ярость, которую он испытывал в бою с умертвиями. Не должны подобные исчадия ходить по земле! Зло будет повержено!

- ДЕЕЕС ВААААЛЬТ!!!

И рыцарь бросился вперед, к лисам.

- Ээээ… - сказал Пажопье. – А я-то, чо сюда прибежал?

И бросился назад, от лис.

Отец Ставросий перекрестил рыцаря, отчего, по всклокоченной бороде того запрыгали яркие искорки. Бормоча молитву, раскрутил над головой немного приведенное в порядок кадило. Лисы, не кинулись тупо на несущегося на них крестоносца, и не стали подходить по одному, а попытались занять грамотную позицию. Чтобы мгновенно перейти из пассивной обороны в активное наступление.

Но рыцарь, хоть и застлала ему глаза кровавая пелена отличался от туповатого, неповоротливого медведя. И не позволив взять себя в кольцо метался между лисами, казалось нападая со всех сторон сразу. Редко его мечу требовалось опуститься на лису дважды. Отсеченные головы, лапы полусгнившие внутренности и облезлые куски шкур устилали полянку.

Лисы попытались напасть на батюшку, но подойти к нему ближе пары метров не сумели. Могучие удары кадила отшвыривали нечистых тварей не хуже, а то и лучше ударов кистеня. Кистень, я вспомнил потому, что подоспевший наконец Степан включился в битву используя именно этот девайс. Удивительно, но как только Бадья вступил в бой, он, казалось и думать забыл о поврежденных ногах.

Наконец, последняя лиса безмолвно издохла, рассеченная надвое эбонитовым кладенцом. Полбу отер пот и заляпавший лицо гной. Обрубки зомбилис, вопреки ожиданиям не шевелились. Видно, умерли окончательно.

По огромной туше медведя, свернувшегося в позе эмбриона пробежала крупная дрожь и он совершенно по-человечески застонал. С трудом перевернулся, и выпустил из-под брюха слегка помятого, но сохранённого от острых зубов зомбилис веснушчатого колобка.

- Ми-ми? – спросил колобок, и выпростав ладошку погладил Михайло Потаповича по мохнатому плечу. – Ми?

Медведь улыбнулся. Было видно, он пытается что-то сказать. Но тут, силы окончательно покинули могучее тело, он судорожно вдохнул, закатил глаза и… умер.

- Ми-ми-ми!!! – затараторил колобок. – Ми-ми! Ми-ми-ми-ми-ми-мииии!!!

И застучал маленькими кулачками по бездыханной груди. Из глаз по пухлым детским щечкам катились огромные прозрачные слезы.

…

- Хоронить медведя? – Ставросий в изумлении посмотрел на Пендаля. – Может его еще и отпеть? С ума сошел, лишенец?

- Да я чего, я просто перевел, - пролепетал тот. – Это он отказывается уходить. Мол, косолапый ему жизнь спас.

- Ми-ми! – подтвердил колобок. – Спаааас!

- Спаситель, идрить-тарахтеть, прости Господи! – батюшка смерил взглядом жмущегося к ноге барона колобка. – Сам то, некрещеный небось?

Колобок помотал собой.

- А медведь?

- Святой отец, - вступил в беседу барон. – Медведь – животное благородное. Да и этот вот, конкретный медведь, жизнь отдал за ребенка. Считаю – достоин он этой последней чести. И кроме того… В этом неправильном мире… В этом…

Крестоносец немного завис, но постарался взять себя в руки. И твердо продолжил.