Вторая попала в плечо. Лысый уже не ругался. Он силился встать и смотрел с яростью зверя. Альфред понял, что тянуть больше не стоит и снова нажал на курок. Пуля угодила в глаз. Лысый опустился грудью на стол.

   Альфред умылся, стянул окровавленную рубашку и засунул ее в пакет. Наспех собрал вещи, забрав из маминой заначки пачку денег и документы, ушел из квартиры, оставив дверь распахнутой настежь.

   Кулек с окровавленной одеждой и пистолетом он выбросил в реку и уже к вечеру добрался в Зачарованное, где жила его бабушка. Деревенька в голодные девяностые почти вымерла: из двух сотен домов с обитателями старели десятка два срубов. Зачарованное - русское поселение, и не найдешь в нем белых мазанок, но Альфреду нравились почерневшие от времени деревянные стены бабкиного дома и их запах... Но то было. Времена ведь сменились к лучшему. Ожила деревенька, застроилась особняками и дачами. Мать обложила кирпичом старый дом и отопление сделала. Только ремонт собиралась в этом году начать. Обещала бабушке.

   Альфред, вспомнив о матери не смог удержать слезы: «Как же я бабушке о маме расскажу?!»

 Рассказывать не пришлось. Она вышла из дома, и едва увидев внука, присела на лавку, прижимая руки к груди. Альфред закрыл за собой калитку и поднялся к бабушке на веранду, увитую виноградной лозой. Сел рядом.

   - Лида ушла? - спросила тихо, но твердым голосом, без дрожи и слез. Альфред кивнул и снова заплакал. - С тобой что приключилось?

   Он рассказал все, как было. Бабка долго уточняла, видел ли кто его, точно ли он выбросил пистолет. А после расспросов строго настрого приказала забыть обо всем:

- Ты же на каникулах? Вот, значит, у меня и гостишь второй день. Понял?

   Альфред ужасно боялся возможных расспросов, но обошлось. Спустя неделю, к дому подкатил на старенькой ниве участковый. О чем-то поговорил с бабушкой и уехал. Старушка собралась в город. Сказала: «Похороню Лиду и вернусь…»

   Вернулась через три дня на «Газели», нагруженной вещами из квартиры. Альфред старался забыть обо всем, что случилось. Уходил с утра к реке, удил рыбу, помогал старушке по хозяйству, в саду.

   Как-то однажды он обратил внимание на стадо коров, точнее на пастуха, пасшего скотину верхом. Подошел и попросился покататься на лошади. Старик-кореец почмокал губами, зыкнул так, что лошадь присела, но Альфред остался невозмутимым. Тогда он спешился и, хлопнув мальчонку по плечу, сказал:

   - Меня Кимом зовут, а тебя?

   - Альфред. Я из Зачарованного.

   - Приходи Альфред завтра. Рано приходи. Приведу для тебя коня.

   - С седлом? - Альфред уже видел себя верхом на прекрасном коне.

   - С седлом, - рассмеялся Ким.

   Откуда он, пастух-кореец не рассказывал, но за воспитание мальчика взялся по-отечески. С того времени в жизни Альфреда была только учеба и Ким. И время, проведенное со стариком, Альфред считал подарком судьбы. Он научился виртуозно управлять лошадью, рубить старой шашкой, как на скаку, так и на земле. Ким учил его какому-то боевому стилю рукопашного боя, рассуждая о Создателе и мироздании. А когда Альфред окончил школу и собрался уехать в город, чтобы поступить в институт, Ким отвел его на Улитку и на этом месте Силы посвятил в мастера Тхеккен.

   Об Улитке в деревне знали все, но считали это место проклятым, опасным. Ким, напротив, утверждал, что место это выбрано было древними не случайно, что выложенная из камней дорожка, действительно похожая на домик улитки - колодец Силы для мастеров Тхеккен - старого боевого искусства корейского народа.

   Когда Ким сделал ему надрез на ладони и приказал приложить кровоточащую рану к камню, Альфред подчинился по привычке. Но тогда он действительно что-то почувствовал... Как глупо было бросить все это, дедушку Кима. Тогда он услышал от старого учителя, что мол, все мы – пассажиры разума, но так и не понял, что старик имел ввиду.

   Альфред поступил в институт на экономический факультет. Окончил его с отличием и еще на третьем курсе с одногрупником они учредили предприятие. Фирмочка успешно торговала эксклюзивной кухонной техникой и к окончанию института компаньоны имели сеть салонов, где экспонировались инсталлированные в кухни образцы техники.

    Все складывалось хорошо: Альфред отремонтировал квартиру матери, купил «Туксон», в Зачарованном пристроил к старому дому новый в два этажа. Старику Киму время от времени дорогие подарки делал вроде мобильника или микроволновки. Только тот подаркам был не рад, щурил и без того узкие глаза и неодобрительно качал головой, приговаривая: «Плохо я тебя учил...»

   Хорошо складывалось до осени две тысячи восьмого. Как-то с этим кризисом все разладилось: салоны вмиг стали убыточными, вчерашние кредиты от поставщиков, позволявшие наращивать продажи, с изменением валютного курса превратились в таран, толкающий в долговую яму. А еще бабушка позвонила и сообщила о смерти Кима…

   Приехал Альфред в деревню, похоронил наставника и пошел к Улитке, чтобы подумать вдали от людей о жизни. Посидел у подножия, и вдруг, почувствовав что-то странное, поднявшееся от земли, снял одежду и полетел как птица с камня на камень, исполняя умопомрачительные прыжки. Ушла тревога и скорбь. А когда пришла усталость, присел на верхушке и увидел на камне золотую вазу. Альфред не сомневался, что видел золото! Удивительное, загадочное, манящее. Ваза ярко блестела в лучах заходящего солнца.

   «Настройка завершена», - прозвучало в голове. От нахлынувших воспоминаний остался только неприятный осадок на душе. Да и не любил Альфред вспоминать, особенно тот день, когда застрелил блатных.

   «Какая настройка? Что со мной?» - он тяжело опустился на табурет и поднял с пола рукопись.

   - Это написал человек из твоего мира, - услышал Альфред.

   Вскочив на ноги, парень стал озираться. Не обнаружив никого вокруг, он все же спросил:

   - Эй! Ты кто? Кто говорит?..

   - С тобой говорит один из айлов.

   Альфред потер тыльной стороной ладони лоб: «Что за чертовщина? Проклятая улитка! Я, наверное, умом тронулся» - подумал он и снова услышал приятный, мягкий баритон:

   - Нет, ты не сошел с ума. С тобой все в порядке.

   - Где ты? Выйди, появись, черт тебя возьми!

   - Я в контейнере у тебя в руке и выйти не могу. Вот если ты решишь войти в другой мир и помочь тому, кто написал о своих приключениях, тогда, если захочешь, сможешь подобрать для меня тело.

   Альфред разжал кулак, и будто сомневаясь в чем-то, посмотрел на серый цилиндрик. «Конечно! Так это правда! Дмитрий, Надежда и второй, как его? Ульфиле... тоже айл…»

   - Верно. Ульфиле, тоже айл, - подтвердил голос на этот раз будто бы прозвучавший в голове.

   - Ты теперь все время будешь у меня в голове?

   - Для этого существует некоторое ограничение. Пока контейнер с тобой, я могу говорить.

   Альфред всерьез задумался: а не утопить ли цилиндрик в соседском клозете? Уж чего-чего, а отправляться в другой мир он не собирался.

   - Постой, не спеши, - айл запаниковал, его голос зазвучал по-другому, нервно: - Ты же только что прочел, как Дмитрию помогала Надежда. А ведь она тоже айл!

   - Да, что-то припоминаю. Помогала...- Альфред улыбнулся. Он находил происходящее комичным и по-прежнему был готов расстаться с навязчивым айлом именно так, как пришло на ум: - Понимаешь, ну нет у меня никакого желания отправляться к черту на кулички?!

   - И не надо прямо сейчас! Разве сам захочешь когда-нибудь....

   - Это хорошо, - пробормотал Альфред и засунул контейнер в карман джинсов. Спрятав вазу в спортивную сумку, принялся перечитывать рукопись.

   Откладывая прочитанные, пожелтевшие то ли от времени, то ли от сырости листочки на пол, Альфред хихикал и однажды даже воскликнул: «Дурак, какой он дурень!»

Отложив недочитанную рукопись, спросил: