Лейтенант и унтер-арцт вышли через боковой подъезд, где стояла на разгрузке автомашина с тюками белья. Они свернули за нее, и стали чуть поодаль так, чтобы Фридрих их видел. Винклер принял «приглашение». Не торопясь, словно прогуливаясь с сигаретой, он добрел до угла, свернул за него и, наконец, присоединился к ожидающим.

– Добрый день, – поприветствовал он старых знакомых, пожимая протянутые ему руки.

Все три «Ангела» блестяще инсценировали знакомство, после чего Винклер указал рукой на идущую вдали медсестру:

– Господа, – улыбаясь, прокомментировал он, свой жест, – сделайте милость, подыграйте мне, посмейтесь хитро и задорно, чтобы всем стало понятно, что офицеры обсуждают именно эту испанку из «Голубой дивизии» и ничего больше…

– Она австрийка, гауптман, – заметил один из коллег, которого Винклер прежде знал, как Клауса Кепке.

– Пусть даже и так, – согласился Фридрих, – начинайте спектакль.

Офицеры на самом деле громко рассмеялись.

– Ну, а теперь, – улыбаясь, тихо заметил гауптман, – самое время мне представиться, я – Фридрих Винклер.

– Чудесно, – кивнул ему лейтенант, – я вас и знал под таким именем, только тогда вы были в форме танкиста. Меня зовут Дитрих Крайс.

– Оу, – вскинул брови гауптман, и тут же заметил, – вы уже не Кепке?

– Увы, – улыбнулся тот в ответ, – и очень давно.

– А я, – вклинился в разговор младший врач, – Вильгельм Вендт.

– Отлично, – кивнул Винклер, вглядываясь в его слегка забытые черты лица, – вы тоже не меняете «шкурку».

– А незачем, – подмигнул младший врач, – беру пример с таких, как вы. Меньше путаницы с именами. Думаю, здесь самым разумным будет обращаться друг к другу так, как мы все тут представились.

– Ну разумеется, – едва не закашлялся от дыма Винклер.

– Вы же не курили, – не ускользнуло это от внимания лейтенанта.

– Необходимость, чтобы повидаться с вами, – ответил на колкость Фридрих. – Ладно, к делу: кто-нибудь из вас работает по доставленным из «собачьей битвы»?

Коллеги переглянулись.

– Нет, – ответил после паузы Крайс, – но не стану скрывать, что мы много слышали об этом. Скажите, Винклер, этот крайне любопытный материал случайно не пересекается и с нашими направлениями?

– Нет, насколько это мне известно, – морщась то ли от табачного дыма, то ли от затронутой темы, ответил гауптман, и тут же добавил, – ни по вашей специализации медицины, ни по «прививкам» Вильгельма они не проходят никак. Там чисто наши изыскания.

– Но хоть что-то же вы уже знаете? – Хитро прищурился Крайс. – Нет, правда, нам это очень любопытно. Вокруг об этом болтают невесть что…

– Здесь, – заговорщицки подхватил тему лейтенанта унтер-арцт, – по моим папкам проходит некий Клаус Хегель – жуткий болтун, которого укусила лошадь. Да, господа, не смейтесь, это мой случай, ведь их часть «сидит» на наших прививках. Доктора увидели его странное зеленое нагноение и дали сигнал в службу…

– Так что там говорит, этот Хегель? – Вернул Винклер унтер-арцта в русло разговора.

– А, да, – опомнился Вендт, – бедняга Клаус утверждает, что слышал, как русские вблизи какого-то села Лезино, атаковали наши войска собаками-людоедами! Мы с Крайсом просто сгораем от любопытства. Понимаю, это против наших правил, но скажите, есть ли хоть часть правды во всех этих разговорах?

– Не под Лезино, – поправил его Винклер, – а под Ле-ге-дзи-но, – с трудом и по слогам выговорил он чужое название, дабы намекнуть коллегам, что уже начал работу. – Но, не поймите меня неправильно, – тут же обрисовал гауптман и границы их любопытства, – я всегда за солидарность, но все, что я знаю – только слухи, в общем, в моей голове не больше вашего.

– Да ладно, – отмахнулся лейтенант, – кто бы отправил сюда «Ангела», не будь в ведомстве конкретной информации по этому делу? Да и название этой деревни у вас на слуху…

– Я и не скрываю, – не стал упираться Фридрих, – кое-что известно, но для начала все же надо побеседовать с пострадавшими. Слухи слухами, а правдивая информация…, сами понимаете.

– Темнит, гауптман, – кивнул в сторону Винклера медик Крайс, и стало понятно, что у них с Вендтом в этой командировке склеилась компания. – Ну что ж, тут полно и других болтунов! Почему бы нам, от скуки, не разузнать что-то у них и не помочь вам?

– А вот этого делать не нужно, господа, – жестко ответил Фридрих, понимающий, что коллеги хоть и таким, скрытым способом, но все же пытаются заполучить возможность держать руку на пульсе этой темы, – вы только все испортите.

– Во-о-от оно даже как, – задумчиво протянул лейтенант, – смотри-ка, Вильгельм. Вот он, настоящий вепрь! Не то что мы с тобой. Когда такой зверь роет свои «желуди», то никого и близко не подпускает к своей делянке, верно? Ну что же, – в любом случае, господин гауптман, мы будем здесь. Знайте, что мы часто выходим курить. Вдруг вы передумаете?

– Благодарю за помощь, господа, – щелкнул каблуками Винклер и вошел в подъезд.

На два часа по полудню у него была запланирована первая беседа. На третьем этаже здания, специально для нужд секретных служб было выделено помещение. Наверное, когда-то это была чья-то маленькая квартира. Впрочем, сейчас это уже было не важно, главное, что Фридрих мог спокойно работать, ведь в отличие от других окон в этом здании, здесь все три комнаты были застеклены.

Вход в «квартиру» был лишь один, а это означало, что если кто-то и может «приклеить ухо» к здешним разговорам, то только из соседних помещений. Сверху и снизу располагались палаты больных, смежным по этажу был какой-то склад медикаментов, закрытый на рессорную ленту с навесным замком, значит, слушать комнаты опросов могли только оттуда.

Самым удаленным уголком была аппаратная. Что ни говори, а это здорово, что в такой дыре в случае необходимости разговор с допрашиваемым можно было записать на пленку. Имелся даже инженер звукозаписи, которого, в случае чего, не составляло труда вызвать по телефону через пост внизу.

Именно в аппаратной Винклер и решил поговорить с унтерштурмфюрером Карлом Феллером, старшим из тех, кого командование отправило в Ровно для опроса по внутреннему делу ведомства за номером 229, отмеченном во внутреннем архиве, под названием «Хватка» (1941 год).

В службе Винклера старались не называть подлинные данные по маркировкам секретных папок, а потому, общаясь между собой и даже разговаривая с начальством, ограничивались поверхностной формулировкой, в данном случае «собачья битва».

Раненый унтерштурмфюрер пришел для опроса точно в установленное время. Комната моментально наполнилась запахом лекарств и его пота. Руки офицера и левая часть туловища были плотно забинтованы. Пройдя за пригласившим его для беседы по коридору, и очутившись в комнате возле невиданной им электрической техники, офицер в нерешительности замер на пороге.

– Впечатляет? – Обернулся к нему Винклер, замечая, как унтерштурмфюрер округлил глаза и заметно ссутулился. – Не переживайте на этот счет, – продолжил Фридрих. – К счастью все эти лампочки и пленки на бобинах припасены не для вас. Просто здесь, в этой комнате, можно не переживать за лишние уши. Проходите, Карл, садитесь…

Гауптман поставил в центр аппаратной табурет, и унтерштурмфюрер, потупив взгляд, медленно прошел вперед и сел на отведенное ему место.

Сидеть так ему было неудобно. Как видно он больше привык лежать, но это только добавляло веса на чашу скрытого давления со стороны Винклера. Что ж, для начала беседы этого было вполне достаточно, теперь следовало слегка ослабить хватку.

Фридрих взял со стола картонную папку и, открыв ее, произнес:

– Прежде, чем мы начнем беседовать, должен вам сказать, что наше ведомство с большим уважением относится к полевым войскам СС. Итак, – побежал глазами по тексту гауптман, произнося вслух прочитанное, – Карл-Хайнц Феллер, унтерштурмфюрер второго полка добровольческой мотопехотной дивизии «Викинг», командир взвода…, служите в пятом истребительно-противотанковом дивизионе СС. Зарекомендовал себя…, ну тут все понятно. Других ребят у вас не держат. …Закурите Карл?