Галя помолчала, обдумывая сказанное мужем, потом заключила:
- Пожалуй, ты прав.
Глава третья
Проводив Меншикова в Борисов, полковник Трайзе решил немедленно навести о нем справки. Агенту, заброшенному в район Тулы, он поручил побывать в деревне Алешня. От него требовалось немногое - уточнить, действительно ли останавливался в крайней избе гвардии капитан Раевский. Это должно было быть в последних числах июня… Романову он направил шифровку, в которой запрашивал, не ухудшились ли условия работы и какое впечатление произвел на него курьер. Лейтенант Фуксман несколько раз прослушал записанный на магнитофонную ленту рассказ. Он проложил по карте маршрут, которым Меншиков якобы следовал от деревни Титово до Тулы, рассчитал время, необходимое для преодоления этого расстояния. Его расчеты совпадали с тем, что было сказано Меншиковым.
Результаты проверки утешали шефа. Но они огорчали и совершенно не устраивали лейтенанта Фуксмана. Ему хотелось хоть на чем-нибудь поймать русского. Он по-прежнему не доверял ему и считал, что на этот раз имеет дело с чрезвычайно ловким и хитрым человеком. Трайзе же, наоборот, больше всего не хотел, чтобы Меншиков оказался советским разведчиком, и даже боялся этого. Такой поворот событий причинил бы лично ему массу неприятностей. Но в те сравнительно редкие часы, когда Фуксману удавалось поколебать его в оценке Меншикова, шеф начинал нервничать, терял самообладание и срывал зло на подчиненных.
Что же им удалось узнать? Агент из Тулы подтвердил, что гвардии капитан, назвавшийся Раевским, действительно ночевал в деревне Алешня в конце июня. Хозяйка поила его молоком, расспрашивала о положении на фронте, утром предложила завтрак, но он спешил в Тулу и отказался. Романов радировал, что с курьером он был знаком еще по школе и тот произвел на него весьма приятное впечатление. Условия работы остались прежними. Этому нельзя было не поверить. Получив из рук Меншикова посылку, Романов наладил работу рации и возобновил регулярные передачи в центр. Пока Меншиков добирался до линии фронта, а перейдя ее, возвращался в Смоленск, из Липок поступило несколько шифровок с ценными, как полагал Трайзе, сведениями. 3 июля Романов информировал шефа о своей встрече с диспетчером станции Липки. Последний согласился регулярно снабжать его материалами шпионского характера. Диспетчер будет ежедневно сообщать о количестве проследовавших эшелонов, характере грузов и их направлении. Он не отказался от предложенных ему в качестве аванса десяти тысяч рублей.
«За 6, 8 и 9 июля,- доносил потом Романов,- на Тулу прошло эшелонов: с войсками - три, танками - два, артиллерией - два, автомашинами - четыре, оружием - три, сборных - шесть».
Важное военное значение имела и радиограмма, принятая в центре 15 июля в 9 часов 45 минут. Глухову при помощи своей сожительницы удалось узнать, что в районе Тулы расквартировалась прибывшая с фронта танко-вая бригада. Бойцы этой бригады заявили, что их отвели на отдых. Накануне 15 июля в сторону Тулы проследовал в трех эшелонах гвардейский мотострелковый полк. Личный состав полка - сибиряки, возраст от 25 до 45 лет.
Все это обрадовало полковника Трайзе и успокоило как в отношении дальнейшей судьбы радистов, так и в отношении благонадежности Меншикова. Он связался по телефону с капитаном Вольфом и разрешил ему допустить подпоручика Меншикова к работе.
В Борисов тут же прибыл зондерфюрер Вурст, заместитель начальника школы. Этот гитлеровец ранее «специализировался» на борьбе с партизанами, однако после ранения в одной из карательных экспедиций он больше не предлагал своих услуг. Но злости против русских у него по-прежнему не убавилось. Если лейтенанта Фуксмана в школе просто боялись, то перед зондерфюрером Вурстом дрожали. Это был грубый и циничный человек, его увесистые, боксерской тяжести кулаки вечно чесались. Для того чтобы пустить их в ход, серьезного повода Вурсту не требовалось. В основном это зависело от его настроения. Корректным, подчеркнуто вежливым зондерфюрер оставался лишь в тех случаях, когда выполнял поручения высокого начальства.
Явившись на квартиру к Козлову, он заговорил так:
- Я прошу вас, господин Меншиков, прервать свой отпуск и приступить к обучению разведчиков. Капитан Вольф и я очень сожалеем, что вынуждены побеспокоить вас. Вы вполне заслужили право на месячный отдых, и мы позаботились о вашем здоровье. Разумеется, двух недель маловато, тем более после столь сильного нервного напряжения. Мы даже не осмелились докладывать о своем решении шефу, зная, как он уважает и ценит вас. Но иного выхода у нас нет. Хазимчук, которого вы, надеюсь, еще помните, плохо справляется с обязанностями инструктора. Мы снизим его в должности, назначим старшиной школы, а вы займете его место. Вышестоящее командование требует, чтобы мы значительно расширили подготовку агентов. Сейчас, как никогда, нашим армиям нужны свежие данные о противнике. От этого во. многом будет зависеть положение на фронте.
- Я отлично понимаю вас, господин зондерфюрер,- ответил Козлов.- Не стану кривить душой - ваш приезд огорчил меня. Отдыхать все же приятнее, чем работать. Однако раз нужно, значит, нужно. Я обещал не щадить своих сил для выполнения стоящих передо мной задач. И я готов завтра же приступить к делу.
- Благодарю вас, господин Меншиков. Отправляясь к вам, я иного ответа и не ожидал. Сегодня же мы подготовим для вас в Печах квартиру и сегодня же перевезем вас с супругой. Итак, до вечера!
Вурст сделал попытку улыбнуться, однако он настолько отвык от этого, что мрачное выражение на его лице нисколько не изменилось.
К вечеру Козлов переехал в Печи. А утром следующего дня в форме подпоручика и в качестве нового инструктора предстал перед курсантами. Он держался с ними строго, официально, некоторых на первом же занятии отчитал за нерадивость. Особое усердие Козлов проявил на строевой подготовке. Он буквально выходил из себя, заставляя курсантов по нескольку раз повторять одно и то же. Наиболее ленивых гонял по плацу до тех пор, пока на их спинах не взмокли гимнастерки.
- Выше ногу! - звучал его молодой зычный голос.- Четче, четче шаг, стерва! А поворот, что за поворот? На носок ставь, правую на носок!
Александр Иванович чувствовал - школьное начальство за ним наблюдает. И действительно, сразу же после занятий его пригласил к себе капитан Вольф.
- Ну что ж, вами я в основном доволен. Держите построже дисциплину, больше с них требуйте. Времени у нас мало, а программа обширная. Хочу лишь предостеречь вас - не слишком увлекайтесь оскорблениями… «Стерва» и все такое прочее. Это, как говорят русские, палка о двух концах. Надеюсь, вам моя мысль ясна?
- Так точно, господин капитан!
- Ну вот… Кстати, не употребляйте здесь, в школе, слово «господин». Говорите всем «товарищ». И даже мне. Не бойтесь, не обижусь. Вы были курсантом и знаете, почему требовали от вас этого. Брякнет по привычке на той стороне «господин» - и капут. Провал начинается с мелочи.
«То, что я сегодня так гонял их,-думал, возвращаясь от начальника школы, Александр
Иванович,- это хорошо. И «стерва» тоже хорошо. Встретили меня улыбкой - откровенно заискивающей, подхалимской, а проводили косыми взглядами. Пусть косятся. Сперва на инструктора, своего же, русского, потом на немцев. Кстати, заодно и присматриваться к каждому буду, узнавать, кто чем дышит. А вдруг не все здесь по доброй воле, найдутся и такие, как мы с Галей? Одним словом, надо изучать. Неужели чужая душа такие уж потемки?»
Ои размечтался и не заметил, что за ним следят. Уже подходя к дому, в котором теперь была его квартира, Козлов случайно оглянулся и увидел на скамейке, под старой сосной, человека, показавшегося ему знакомым. Тот продолжал все так же пристально смотреть на него. Потом помахал рукой. Подзывает? Зачем? И кто он, собственно, такой?
Но, сделав первый шаг к скамейке, Александр Иванович вспомнил: этот человек готовил ему документы. Тогда, перед отправлением на задание. Кличка его Ветров. Полковник!
