Еще ни разу в жизни Козлову не приходилось отвечать на вопросы с такой быстротой. Задумываться нельзя ни на секунду. Не поверит.

- Я хотел выхватить пистолет.

- О, это уже интересно!.. У кого же?

- У своего соседа.

- Их у вас было два. И оба - с оружием.

- У соседа справа, господин зондерфюрер.

- И почему не выхватили?

- Офицер был пьян так же, как и я. Он бросился ко мне целоваться, ну и…

Немец опять протер глаза, словно никак не мог разглядеть Козлова.

- А теперь вы должны так же откровенно ответить на мой последний вопрос,- медленно проговорил зондерфюрер.- Пистолет - не детская игрушка, он стреляет. Если вам понадобился пистолет, значит, вы хотели в кого-то стрелять?

- Так точно, господин зондерфюрер.

- В кого же, а? Отвечайте!

- В себя, господин зондерфюрер.

Немец откинулся на спинку стула.

- Странно… Что же вас заставило кончать самоубийством?

- Причина сугубо личная.

- Может быть, объясните?

Козлов сделал вид, что ему это не совсем удобно.

- Видите ли, у меня есть жена. После отъезда в Катынь я еще не встречался с нею. Первое время она жила там же, в деревне. Ее держали в одной избе с солдатами. Парни они молодые, а она женщина интересная, ну и сами понимаете… У вас, наверное, тоже есть жена? Всякое в голову лезет… Потом мне сказали, что ее перевезли в Смоленск, дали квартиру. К ней, в Смоленск, меня не пускают, а женщина она опять же молодая, интересная. Дел у нее никаких. А нашего брата в городе, хоть и война, все равно как собак… Ну и лезут мысли всякие. Да и слушок пошел: видели ее с кем-то. Прогуливалась под ручку… У нас в России раньше за подобное на дуэли дрались. Чем жить рогоносцем, лучше пулю в лоб. Вы сами муж, должны понять.

Немец выслушал внимательно.

- Болван! - воскликнул он, вскочив со стула.- Трус! Не зря же полковник ненавидит его.

- Вы о ком? - спросил Козлов, хотя сразу же догадался, что речь шла о Пониковском.

- Это вас не касается, Меншиков. Можете возвращаться в казарму.

«Пронесло»,- обрадованно подумал Козлов.

Штаб «Абверкоманды-103» дислоцировался в Красном Бору, неподалеку от Смоленска. Но полковнику Трайзе на месте не сиделось. Он выезжал то в Борисов, где у него находилась центральная разведывательная школа, то в местечко Катынь, то в специальный лагерь «С», куда направлялись окончившие школу разведчики. Перед своими агентами он всегда представал в прекрасном расположении духа, старался казаться внимательным и отзывчивым, готовым выслушать и удовлетворить любую просьбу. Зато к своим сотрудникам, и особенно младшим офицерам и унтер-офицерам, был строг и чрезмерно требователен. Поэтому его приезды не всем нравились, и, если шеф долго не появлялся, офицеры были довольны.

Ездил Трайзе обычно в сопровождении лейтенанта Фуксмана. Это была одна из основных фигур штаба разведкоманды. Два десятка лет работы в фашистской разведке обогатили Фуксмана солидным опытом. Он овладел русским, украинским и польским языками, научился быть хитрым и проницательным. Его достойно оценивало командование, прислав к Трайзе помощником по подготовке и заброске агентуры в тыл Красной Армии.

Шеф и его адъютант со стороны напоминали Пата и Паташона. Но Фуксман, обладая высоким ростом, умел держаться рядом со своим непосредственным начальником так, что даже издали не составляло особого труда понять, кто из них старше. Частые, короткие шажки, почтительный наклон головы и постоянная готовность предупредить любое желание полковника свидетельствовали, по крайней мере, об отличном понимании Фуксманом своего места в руководстве абверкоманды. В свою очередь полковник уважительно относился к незаменимому специалисту в области военной разведки, каким он считал лейтенанта.

Их совместные приезды чаще всего вызывались двумя обстоятельствами: прибытием в школу новичков и отправкой на задание агентов, окончивших подготовку. В этот раз причиной послужило последнее.

Выйдя из своего зеленого «оппель-адмирала» и приняв рапорт Пониковского полковник велел тотчас же представить ему радиста и разведчика, подготовленных к заброске в тыл Красной Армии. Через несколько минут в кабинет начальника школы, где обосновался Трайзе, явились оба агента в форме советских лейтенантов. Эмблемы в петлицах указывали на то, что один из этих лейтенантов был артиллеристом, другой - связистом.

Серые, слезящиеся глаза Трайзе, только что очень холодно смотревшие на доктора Пониковского, мгновенно потеплели. Молодцеватый вид шпионов привел его в умиление.

- Карашо! -сказал он, выйдя из-за стола и пожав им руки.- Красный офицеры! Фуксман, вы согласны? - продолжал полковник по-немецки.

- У меня никаких замечаний, господин полковник.- Глаза Фуксмана, кстати тоже серые, придирчиво ощупали обоих.- Обмундированы правильно. От командиров Красной Армии не отличить!

- Кто же из вас Романов? - спросил шеф.

- Я! -ответил артиллерист.

- Дайте-ка, лейтенант, его удостоверение.

Фуксман открыл полевую сумку и извлек из нее книжечку с пятиконечной звездочкой. Разглядывая ее, полковник брезгливо скривился. Сколько уже прошло через его руки таких книжек, а он никак не мог привыкнуть к ним.

Направляемые за линию фронта разведчики могли успешно работать, лишь выдавая себя за военнослужащих. Народ относился к своей армии с любовью, а для комендантской службы они должны были иметь безукоризненные документы. Люди полковника Трайзе умели подделывать документы, в этом им не откажешь! Бюро, в котором работали русские военнопленные, еще ни разу не подводило его. Особенно этот толстяк с небольшим шрамом на носу и такой же кривоногий, как и сам полковник. У русских он работал в штабе дивизии и имел довольно приличное звание - интендант второго ранга. Здесь, в школе, его почему-то зовут полковником… Полковник Ветров… Сам так назвался. Что ж, пусть знают, что немцам служат и старшие советские офицеры, бывшие коммунисты. И прекрасно служат. Не зря же Трайзе представил Ветрова к медали «За храбрость».

Перелистав удостоверение и вспомнив, о медали, которую только вчера он вручил в Крас-ном Бору этому Ветрову, полковник улыбнулся, довольный.

- Карашо! Гут, карашо! Романов больше не Романов. Как его там теперь? - обратился он к Фуксману.

- Курский… Георгий Алексеевич…

- Да, да, Курский… А его напарник? - серые глазки шефа перескочили на Глухова.

- Сачковский… Виктор Иванович…

- Значит, Сачковский и Курский? Так, так… Очень хорошо. Лейтенант Фуксман, вручите им и остальные документы. Справки из госпиталя, денежные аттестаты, требования на проезд по железной дороге и прочее. Проследите, чтобы они были тепло одеты. Русская зима шутить не любит. Обуйте их в валенки.

- Им уже все выдано, господин полковник,- отозвался почти все время молчавший Пониковский.- И валенки, и шапки-ушанки…

- Задачу поставлю в Смоленске, накануне вылета. Сейчас могу сказать лишь кратко - вы должны надежно осесть под самой Москвой и регулярно передавать нам разведывательные данные. Немецкое командование надеется, что вы с честью выполните это задание. Мы достойно оценим вашу храбрость и преданность фюреру… Хайль Гитлер!

Все порывисто-вскинули руки:

- Хайль Гитлер!

- Лейтенант Фуксман, прошу не медлить. Через полчаса выезжаем в Смоленск.

- Слушаюсь!

Фуксман взглянул на часы. Он был человеком аккуратным и, как настоящий немец, любил точность.

Пониковский тоже хотел идти вместе с Фуксманом, но полковник жестом задержал его.

- У меня есть к вам вопросы, господин зондерфюрер,- официально сказал Трайзе, когда они остались вдвоем.- Что у вас произошло с агентом Меншиковым?

Пониковский не ожидал, что шеф команды уже знает о его столкновении с Меншиковым.

- Он… он…

- Что он?

- Хотел застрелить меня!-собравшись с духом, выпалил Пониковский.

Полковник долго молчал, всматриваясь в побледневшее вдруг лицо начальника школы. Его внимание почему-то привлекла крупная синяя бородавка на кончике носа. Созерцание се не доставляло никакого удовольствия, и все же он смотрел. Лишь остро почувствовав отвращение к ней, Трайзе отвел глаз и совершенно спокойно сказал: