— Кладут, только мало. Найдет человек первую захоронку и рад до смерти, перестает копать дальше, а невдомек ему, глупому, что рядом главные сокровища скрываются.

Никто из внуков не слушал так внимательно бабушку Маню, как Колька.

— Только жадничать при этом нельзя. Пожадничал, все, прощайся с деньгами.

Колька бабушку не понимал, то, выходило, копай дальше, то жадничать нельзя.

— Да слушай ты её больше, — вмешивалась Настя. — Какие тут у нас клады! Кто их сюда положит? Смех один. Я тоже ещё в девках наслушалась про обозы Наполеона, да про то, как Гришка Отрепьев подводы с добром отправлял.

— По нашей дороге обозы те шли, через Можайск и Гжатск на Вязьму и Дорогобуж, — недовольно поджимала губы бабушка.

— А-а, — беспечно махала рукой Настя. — Наслушалась историй в дореволюционном приюте. Сколько живу, ни разу не слыхала, чтобы хоть кто копейку ржавую нашел с тех богатых кладов. Только страхов нагоняешь на малого. Вон у него глаза-то уже на лоб вылезли. Наши бабки умеют про болотниц да леших рассказывать. Вранье все, ни одной болотницы за свою жизнь не видывала. Я тоже могу такого насочинять, на улицу днем выйти забоишься. Зароки, да разрыв-трава… Сказки это, Колька, не морочь себе голову. Счастье придет, на печи найдет.

Кстати, Першин потом полистал историческую литературу. И Гришка Отрепьев в Смутное время, и Наполеон действительно отправляли награбленное добро по смоленской дороге через Можайск и Гжатск. Никто до сих пор не сумел отыскать тех сокровищ.

Что-то сместилось в его голове. Казалось, то, что происходит сейчас, уже когда-то было. Жизнь, распавшаяся на две половинки, соединялась в одно целое.

Странное дело, раньше, когда погружался в воспоминания, ему становилось хуже, сейчас все было наоборот.

Он встал и прошелся по комнате. Голова гудела, как котел. Сказки, не сказки, а кто-то к нему большой интерес имеет. Если верить в слова бабушки Мани, то, чтобы пришла удача, сначала необходимо невезенье.

Першин поневоле рассмеялся. Вот с этим у него — полный порядок. Прямо скажем: надо бы хуже, да никак нельзя!

Он обязательно вернется в Гагарин, потому что обещал Пчелкиным. А еще… Еще должен задать несколько вопросов тете Любе. Что стало с семейством Пимена? Конечно, прошло очень много лет, но он вспомнил сейчас, как, посмеиваясь, говорили в Ежовке, что дураки живут долго. Интересовал Николая и ещё один человек — Мишка-Шатун. Куда он делся, жив ли сейчас? Славик уверял, что именно пастух шарахнул его по голове.

Николай задумался. А почему Шатуна все называли придурошным?.. Бабушка Маня никогда его дураком не считала. Вопросы, вопросы… Он поедет в Родоманово и разберется, что к чему.

По привычке проглотил сразу три таблетки обезболивающего. На какое-то время показалось, что стало чуть-чуть легче.

В образовавшемся просвете он увидел ночной Белорусский вокзал, когда брал билет до Гагарина, полупустой зал ожидания, кассы дальнего следования. Кто-то наблюдал за ним тогда! Он это затылком почувствовал. И не поверил. Почему же так легкомысленно отнесся к собственному предположению?..

Николай задумался и едва услышал телефонный звонок. Кого там ещё черт несет?

— Алло! — хмуро спросил он, подняв трубку.

По ту сторону молчали.

— Кто вам нужен? — едва сдерживая себя, не своим голосом заорал он.

В ответ раздались частые гудки. Видно, кто-то проверяет, дома ли он, не сразу сообразил Николай.

В который раз обругав себя, что так и не удосужился поставить телефон с определителем, он, не кладя трубку, спустился к соседям на этаж ниже и набрал номер станции. Дозвонился неожиданно быстро, но это не принесло никакого результата.

— Ничем не могу помочь, — ответил ему женский голос. — Звоночек был или из автомата, или мобильником воспользовались.

Дальновидный противник, предусмотрев все, не оставлял ему ни малейшего шанса на успех.

Доронькин подошел к входной двери и заглянул в глазок. За дверью стоял Костыль.

— Явился, не запылился, — Славик, погромыхав запорами, впустил Шигина.

— В Москве он, сегодня приехал.

— Ты звонил?

— Да, из автомата, как велел.

— Быстро что-то он вернулся, — задумчиво сказал Славик, делая круги по комнате. — Голос какой?

— Злой, как у собаки, так рявкнул, что я едва не оглох.

Доронькин барабанил пальцами по столу.

Поведение Першина казалось необъяснимым. Заявит или не заявит о пропаже иконы?.. Пока такого не произошло, и это было единственным светлым моментом в тухлых делах Славика. Лично он всегда считал дружка детства странноватым парнем. Кто знает, что тому в голову взбредет… Николай всегда был таким.

Дела Доронькина с мертвой точки не сдвинулись. Ленка Мартынова как в воду канула. Где он только её не искал!

— Ты точно знаешь, что Першин билет до Гагарина брал?

— Конечно, — обиделся на недоверие шефа Костыль. — В пятницу в преферанс играли, в субботу днем он меня прихватил, я тебе сразу сообщил. Ну а потом я за ним, как велел, присматривать начал.

— Он тебя точно не заметил?

— Нет. Откуда? Доехали до Белорусской, он в одном вагоне, я — в другом. В вокзал вошли, я поотстал немного. Потом вижу, он к билетным кассам направился.

— Вел себя как?

— Как все, — пожал плечами Костыль. — По фигу ему все было, ни разу не обернулся. Когда вышел из зала, я — к кассирше, спросил про него. Время позднее, пассажиров немного, она сразу же, не задумываясь, сказала.

— Интересно, что ему там понадобилось, в этом городишке?

Шигин пожал плечами, наблюдая за озабоченным лицом Доронькина.

А Славик по-прежнему мерял комнату торопливыми шагами. Надо было срочно что-то делать, но вот что?! Монеты, монеты… Интересно, сколько монет стащила эта шалава у Кольки?

Вдруг Славик застыл на месте, сраженный догадкой. А ведь его бывший дружбан не на экскурсию в Гагарин поехал. Как бы поступил на месте Кольки сам Доронькин? У парня увели ценную икону, раз, и золотые монеты, два. Он бы носился по Москве, пытаясь отыскать следы похищенного. А что делает этот фраер? Ну, разыскал Костыля, пригрозил через него Славику, это понятно. А дальше… Вот то-то и оно. С какой радости ему в тот же день на ночь глядя ехать в Гагарин. Значит… А не наткнулся ли Першин на след того самого мифического клада, о котором столько говорилось в детстве?..

Славик даже вспотел от этой мысли. Чем черт не шутит! Колька никогда дураком не был. Странный парень, задумчивый, но не дурак, это точно. А если на минуточку предположить, что сейчас речь действительно идет о кладе?

Он быстро соображал: Гагарин, Ежовка, Родоманово… В центральной усадьбе Родоманово до сих пор проживал его двоюродный братец Васька, Жуткий жмот, который, приезжая иногда ненадолго по делам в столицу, привозил в подарок кусок желтого сала и постоянно жаловался на плохие дела. В Гагарине жила сестрица Катька, неопрятная располневшая особа, у которой не сложилась личная жизнь. У неё была одна цель на свете — затащить на себя мужика и повесить на него все свои проблемы. С сестрицей Славик давно не общался. При сложившихся обстоятельствах, мгновенно прикинул он, и Васька, и Катька могли пригодиться.

— Выпить хочешь? — внезапно обратился к Косте Славик.

Шигин удивился. Только что бегал по квартире как сумасшедший, а тут, нате вам, выпить предлагает. Сам! Обычно раз пять намекнешь, пока догадается.

— Не противопоказано, — осторожно согласился Костыль.

Славик щедрой рукой набулькал две трети стакана.

— Хватит, — остановил его Шигин. — Я не ел ничего сегодня.

— И закусить возьми, — предложил Доронькин и, как хлебосольный хозяин стал вытаскивать из холодильника закуску.

Сам он только пригубил водку.

— Слушай, такое к тебе дело, — начал он, заметив, что Костыль стал хмелеть.

В течение нескольких минут Славик, взвешивая каждую фразу, излагал Косте план действий.

— …Не понял. — Шигин, пьяно моргая, никак не мог взять в толк, чего от него хочет шеф.