Первыми их окружали ребятишки и, подталкивая друг друга, пялились на выложенные дефицитные продукты.

— Конфеты, — облизывались пацаны. — Смотри, смотри, а вот печенье, мне мать такое из города на праздник привозила. Вкусное! С шоколадом внутри.

У ребят текли слюнки при виде неслыханной роскоши.

Борис ласково спрашивал:

— Конфет хочешь, а колбаски копченой?

От незнакомых и очень заманчивых запахов ребятня обмирала и страдала.

Расчет «коробейников» был прост. У пацанов, конечно, денег не было, порой их не было в те скудные годы и у их родителей. Побежит мальчишка к своей родной бабушке и начнет клянчить:

— Баб, купи!

А как купить? Этим деятелям не деньги, им иконы нужны. Так и меняли старинного письма намоленные иконы на колбасу, тушенку и конфеты.

Был и ещё один прием.

Приходят к старухе, видят, на божнице икона стоящая, и начинают уговаривать:

— Смотри, лик с младенцем у тебя потемнел, краски облезли, не разобрать ничего.

Бабка, не чуявшая подвоха, кивала головой:

— Не говори, сынок.

— Поновить надо икону-то.

Они так и говорили: поновить, чем сразу располагали к себе богомольных старух.

— Да где же её сейчас поновишь? — пригорюнивалась бабуся. — Деньжищ — то, небось, каких стоит!

— А давай, бабуль, мы вот так сделаем: тебе новую подарим, а эту заберем.

И забирали. Не все, конечно, соглашались, но многие поддавались на уговоры.

Кое-что из приобретенного таким образом сбывалось сразу, кое-что отдавалось на реставрацию, чтобы потом продать подороже. У Бориса был отличный художник, который творил настоящие чудеса. Он же мог частично произвести реставрацию поврежденных временем мест.

Борис в свои дела с художником младшего компаньона не посвящал. Жаловался только, пьет, мол, тот без меры.

— Уверяет, что трезвому дышать на старые краски нельзя, даже для здоровья вредно.

— На самом деле так? — изумлялся Доронькин.

— А черт их знает! — ругался Логинов. — Кто их разберет: люди искусства. — Он презрительно кривился, но темных делишек с художником не прекращал.

Лишь однажды Борис по-настоящему перепугался, когда реставратор по пьяни загремел в ментовку.

— Ох, трепаться начнет художник. Он, когда поддатый, не соображает, чего несет. Тогда всех трясти начнут.

Славик не понял.

— А за что трясти-то?

Бориса перекосило от злости:

— За то! — выразительно сказал он.

Доронькин притих, сообразив, что лучше ему от всего этого в стороне быть. Да и не знает он ничего. Борис свои делишки крутит, а он лично не в курсе.

Логинов нашел нужных людей, художника удалось вытащить. А спустя некоторое время после этого компаньон Славика подался за рубеж.

Сколько раз Доронькину лишь чудом удавалось избежать уголовной ответственности!

Вот и сегодня… При воспоминании о недавнем разговоре даже сердце заныло. Что ни говори, тяжелый у него хлеб. Только дураки думают, что даром все достается.

Где искать эту стерву Ленку?

Сегодня он побывал у приятельницы Мартыновой, смазливой девицы с распутными глазами и торчащими во все стороны волосами, выкрашенными в неестественный ярко-рыжий цвет.

Информацию получил малоутешительную.

— Сама не знаю, где она, как ушла с вечера, так и с концами, — говорила, зевая, рыжая девица.

На вид ей было лет двадцать — двадцать пять. Помятое лицо с синяками под глазами, а главное, манера себя вести не вызывали сомнения в принадлежности к профессии. Коротенькая полупрозрачная кофтенка, которая едва прикрывала обнаженную грудь, не смущала хозяйку.

Разговор велся через порог, в квартиру Доронькину войти не предлагали, и вообще, девица выказывала явное неудовольствие, что её потревожили.

— А где она может быть?

Рыжая неопределенно пожала плечами:

— Где угодно.

— А все-таки?

— Понятия не имею.

Доронькин был настойчив.

— Она ведь живет у тебя последнее время?

— Ну. — Рыжая с наглым прищуром уставилась на непрошеного гостя. — Понимаешь, у нас не принято с расспросами лезть: где, что. Если надо, сама расскажет.

— Я вчера вечером звонил, она была здесь.

— Может быть, — равнодушно пожала плечами девица. — Ей вчера раза три или четыре звонили. И утром тоже.

Доронькин напрягся, сам он звонил вечером Мартыновой лишь два раза.

— Кто, не знаешь? — вырвалось у него.

— Понятия не имею. А-а, — наконец догадалась она, прислушиваясь к его голосу, — сегодня утром ты, что ли, её спрашивал?

— Я.

Славик, видя, что разговор зашел в тупик, разозлился и решил припугнуть девчонку.

— Понимаешь, какое дело, твоя подружка меня очень сильно подвела. Если не объявится в ближайшие день-два, у неё могут быть огромные неприятности. Огромные! — подчеркнул он.

В глазах рыжей появилось сомнение.

— Так где она? — ещё раз спросил Славик.

— Вот, ей-Богу, не знаю!

— А ты подумай. К родителям не могла податься?

— Скажешь тоже! Ленка туда носа не показывает. Да и не больно-то доченька им нужна, этим алкашам. — Она задумалась. — Есть одно предположение, проверить надо. Заходи.

Квартира была однокомнатная. Едва Славик вошел, почувствовал удушливый запах духов и ещё чего-то, что не мог сразу определить. На журнальном столике, среди неубранных тарелок с остатками еды стояла пепельница, наполненная окурками.

Доронькин брезгливо поморщился, он, мужик, никогда не позволял себе курить в комнате.

Славик огляделся. Повсюду валялась женская одежда. Брюки, блузки, прозрачные кофточки, затейливое нижнее белье с блестками и дорогими кружевами, — все было брошено как попало. Груда барахла навалена на кресло.

Хозяйка сгребла тряпки и небрежно швырнула их на диван.

— Садись, — пригласила она.

Звонила рыжая долго. Славик, внимательно прислушиваясь к ответам, ловил каждое слово.

— Ни хрена! — Она нахмурилась. — Сейчас ещё один звоночек сделаю и — все, мои ресурсы исчерпаны.

Девица набрала номер.

— Что, что? — завопила она. — С Вовиком Луньковым? Это точно? Да говорю тебе, позарез нужна…И давно её видела?

Выслушав ответ, она повесила трубку.

— Напряг ты меня, приятель. В общем, так. Ленке где-то удалось раздобыть денег, ну и, сам понимаешь… — Рыжая многозначительно покрутила в воздухе рукой. — Дорвалась девка. Сегодня ночью её видели вместе с Вовиком Луньковым в одном хорошем местечке.

— Где?

Рыжая вздохнула.

— Их там уже нет. Пришли никакие, дозу хорошую взяли и — большой привет.

— Кто такой Вовик Луньков?

— Какая разница? Я тебе и так много наговорила.

— Где его найти?

— А вот этого я не знаю, — твердо произнесла рыжая. — Не переживай, деньги кончатся, Ленка приползет, сколько раз так было раньше.

Такой расклад Доронькина не устраивал, но больше разузнать ничего не сумел.

Он вернулся домой, не зная, что делать дальше, и тут его застал звонок этих бандюков.

Где взять деньги, где, неотступно думал он, прокручивая различные варианты. Неужели эта стерва его надула и, польстясь на деньги, скинула икону на сторону?! Это было не похоже на нее, пытался успокоить себя Славик, Ленка баба с головой.

Что непохоже? Он скривился, издеваясь сам над собой. Вчера было не похоже, а сегодня… На этих наркоманов разве можно в чем-то положиться? Им бы только ширево получить. Он ненавидел наркош, презирал их. Развели бодягу, больные, мол, они, лечить их надо. Как же, вылечишь их, горбатого могила исправит! Ну, ничего, очнется эта сучонка, на карачках приползет, он ей тогда…

И вдруг его точно током изнутри ударило, и он вздрогнул всем телом. Стоп, стоп, стоп! Он застыл, как вкопанный, боясь пошевельнуться и спугнать мелькнувшую в голове мысль.

Все случилось во время игры в преферанс.

Когда это произошло?.. В перерыве между вистами. Он ждал звонка от Ленки Мартыновой, нервничал и больше не мог ни о чем думать. До того заклинило на собственной проблеме, что не обратил внимание на нечто очень важное.