Однажды Северус рассказал мне, что для него это время было самым спокойным, несмотря на то, что над нами по-прежнему нависал Волан-де-Морт, война стучалась в двери и темные времена были не за горами. Но в ту комнату с деревянной кроватью, теплым пуховым одеялом, темно-зеленым пологом и стрекочущим камином было не прорваться этим демонам. Северус часто называл меня тогда Огнем.

— Ты мой Огонек, Гарри, — говорил он, лаская меня и то и дело опуская голову, чтобы поцеловать мои подставленные, алые губы.

Почему именно «Огонь», я понял не сразу. Я был огнем, у которого могла отогреться его озябшая душа, и когда эта мысль пришла мне в голову впервые, я не мог вымолвить ни слова. Только смотрел на него, спящего рядом, и чувствовал, как растет и ширится в груди мощное, огромное, бессмертное, бесценное…

Воистину, это было самое искреннее и витиеватое признание, которое только могло выйти из уст Северуса Снейпа. И еще такие изречения были абсолютно ему несвойственны, а от этого становились для меня милыми, дорогими и очень трогательными.

Именно тогда я догадался, что заклинание рассеялось. Моя жизнь была вне опасности. А это значило, что ответное чувство зародилось.

И я был так счастлив этим фактом, что готов был взлететь. Снейпу понадобилось некоторое время, чтобы признаться в этом себе.

Дело было сделано, и магия здесь почти ни при чем.

***

Все, как и много лет назад, испортила Трелони.

Драко Малфой опять залез в Выручай-комнату, да еще и выдворил оттуда Сивиллу, которая прятала бутылки с хересом. И если бы я тогда не оказался рядом, я так и не узнал бы о том, кто именно донес Волан-де-Морту о пророчестве.

Имя Снейпа ударило меня почти физически. Я сполз по стене и долгое время не мог подняться на ноги. Не может этого быть! Почему именно сейчас? Почему именно он?!

Растолкав толпу младшекурсников, которые торчали у его кабинета, ожидая урока, я ворвался в аудиторию.

Снейп резанул зарвавшегося студента взглядом, но потом увидел, что это я.

— Гарри? Что случилось?

Запыхавшись, весь встрепанный, мокрый от пота, я подошел к нему и перегнулся через стол.

— Это ты? Отвечай мне, это ты подслушал пророчество Трелони много лет назад, и рассказал о нем Волан-де-Морту?

Из его лица будто ушла вся краска в одно короткое мгновение. Взгляд заледенел и потух.

— Откуда тебе известно об этом?

— Какая разница! — закричал я, — ты представляешь, что ты сделал? Ты навел на них Темного Лорда! Это ты оставил меня сиротой. Ты их убил!

Снейп дернулся так, будто я его ударил и на мгновение закрыл глаза. Я же грохнул двумя кулаками о стол так, что гулкое эхо прокатилось по кабинету, отскочив от стен, развернулся резко, и выскочил за дверь.

Это был конец наших отношений. Я был в этом абсолютно уверен. Больше я не пришел ни разу, пока был в Хогвартсе, а потом Снейп убил Дамблдора.

Для меня это был такой шок, что я погнался за ним, за своим бывшим любимым человеком через весь замок, чтобы просто выкрикнуть ему в лицо, насколько я его презираю. Любовь в моем сердце превратилась в ненависть так же быстро, как некогда прошла этот же путь в обратном направлении. Но из моей погони так ничего и не вышло, кроме позора и переполненной чаши боли в моей душе.

По дороге в Лондон, сидя в тесном купе в окружении подавленных и молчаливых друзей, я оплакивал в душе свое чувство. Нестерпимо болело что-то в груди, должно быть на том месте, где раньше был Снейп, теперь зияла открытая рана.

За те несколько дней, которые я провел в доме своих дяди и тети, Петунья решила, что я тронулся рассудком. Я никак не реагировал на её распоряжения относительно домашних дел, на её ругань и угрозы, на её расспросы — хотя на этом месте мой мозг выдал слабое удивление. Я лежал в своей комнате, а когда не лежал, то бродил кругами по соседним улицам.

Снейп появился рядом с моим домом ночью в первый день июля. Я подскочил, услышав хлопок трансгрессии и выхватил палочку. Но когда я увидел знакомую фигуру в черном одеянии на крыльце теткиного дома, на меня напал ступор.

Я бегом кинулся вниз, позабыв, что от такого грохота по лестнице могут проснуться родственники, распахнул дверь и замер на пороге.

— Войди в дом.

Снейп слегка подтолкнул меня обратно в коридор и зашел сам, притворив за собой дверь.

— Какого черта ты тут делаешь? — начал было я, но меня тут же схватили в охапку, прижали к стене и поцеловали почти грубо и яростно.

К тому времени, когда я поймал все свои разлетевшиеся, как испуганные воробьи, мысли, Северус меня уже отпустил.

— У меня мало времени. Я и так еле вырвался. Вот, возьми это — он сунул мне в руку маленький флакончик, внутри которого серебрились несколько магических нитей, — просмотри эти воспоминания и уничтожь сразу же.

Я открыл рот, чтобы хоть как-то прояснить ситуацию, но Снейп прижал палец к моим губам.

— Некогда, Огонек, некогда. Не верь никому, кроме своих друзей, держись Хагрида, не удивляйся грядущему нападению. Когда будешь в Норе, собери вещи сразу и убегай. Я найду тебя, когда придет время. Обещаю.

Он сделал паузу, чтобы наградить меня еще одним поцелуем и потом стремительно вышел из дома. Снаружи послышался короткий хлопок.

***

Смысл всех этих наставлений пришел ко мне много позже, когда на нас напали Пожиратели, и я сел именно к Хагриду, чтобы меня не вычислили. Когда мы с Роном и Гермионой вынуждены были сбежать со свадьбы Билла и Флер и поселиться сначала в особняке Блэков, а потом и вовсе в палатке в лесу.

Прошло много времени, которое я не могу назвать никак иначе, кроме как самым мрачным и страшным промежутком моей жизни, который был наполнен тревогами, смертельным риском, отчаянием и бесконечными загадками.

Северус действительно нашел нас, когда вывел меня своим патронусом к озеру с мечом. К этому моменту я уже видел воспоминания в Норе, (мистер Уизли приносил специально для меня Омут Памяти из министерства) и знал все, что на самом деле произошло в жизни этого человека. Почему он так поступал с самого начала.

Заметив Снейпа среди голых черных стволов деревьев, я так обрадовался, что мне даже в голову не пришло — а вдруг это и не он вовсе, а какой-нибудь Пожиратель в его обличье? Я влетел к нему в руки так рьяно, что он покачнулся.

— Тише, тише, у нас мало времени, Огонек. — прошептал Северус в мои волосы.

А руки противоречили словам, сжимая меня крепко, до боли, до слез. Я прижался к нему, спрятал свою вихрастую голову у него на груди, и он тихонько прошептал:

— Тебе не помешало бы побриться.

А потом быстро поцеловал меня.

Справа от нас хрустнула ветка. Я не успел понять, как оказался у него за плечом, а он уже выставил перед собой палочку, в полной готовности меня защищать.

— Не стреляйте! — послышался знакомый голос из темноты, — это я, Рон.

Снейп не торопился опускать палочку и велел мне проверить правда ли это мой друг, покинувший нас с Гермионой недавно. Я задал пару вопросов, один из которых касался оборотного зелья, сваренного на втором курсе, и Снейп выразительно приподнял брови.

Но лицо Рона, наблюдавшего, как я целуюсь с человеком, которого, вообще-то, должен люто ненавидеть, не поддавалось классификации. Я оставил объяснения на потом. Слишком дороги и ценны для меня были мгновения, проведенные с Северусом.

— Будь осторожен. Теперь ты знаешь все. Волан-де-Морт постарается тебя убить как можно быстрее.

Я только кивал. Я буду жить хотя бы для того, чтобы еще раз его увидеть. Черта с два безносому ублюдку удастся убить во мне жизнь, когда я так люблю Северуса теперь…

Пришлось рассказать Рону и Гермионе о нашей связи. У моего друга был такой вид, что я даже предложил ему заклинание Забвения, но он отказался.

Гермиона не была так уж удивлена.

— Я знала, Гарри, что ты с кем-то встречаешься…

— Но СНЕЙП?! Господи, друг, что, в Хогвартсе больше никого более подходящего не оказалось?! — заорал Рон на всю округу.