— Я помню мальчика, который вырезал из части ствола упавшего клёна это лицо, — она грустно вздохнула, но спустя мгновение её лицо вновь озарилось улыбкой. — Скажи, дитя, чего ты хочешь?
— Я… Я хочу…
— Не надо вслух, — покачала головой Дух Леса, — нам не нужны слова, чтобы понимать друг друга, ведь так?
Ирма, помедлив, кивнула. Закусив губу и зажмурив глаза, она подумала о том, ради кого шла в лес. Кого надеялась увидеть среди могучих Эксерских камней.
Снег падал всё так же медленно, несмотря на редкие, но сильные порывы ветра. Когда девочка открыла глаза, Дух исчез. В это же мгновение за её спиной раздалось утробное рычание. Но даже тогда Ирма не испугалась. Она медленно повернулась, поправив, наконец, платье.
Перед девочкой стоял взрослый волк, не спускавший с неё взгляда жёлтых глаз. Луна освещала зверя, и Ирма видела, что шерсть на его загривке была темнее, чем на спине и по бокам; на морде же шерсть серебрилась странной для животного сединой. Он шумно дышал, и из его приоткрытой пасти с каждым выдохом вырывался пар. Если бы это случилось днём, Ирма уже давно убежала бы с криками и плачем. Но сейчас маленькая девочка была сильнее, чем обычно. Она слышала шёпот Эксерских камней и чувствовала, как за ней наблюдает Дух Леса.
А ещё она знала, какое желание загадала.
Девочка сделала небольшой шаг вперёд и оказалась совсем близко к зверю. Тот, не моргая, следил за каждым её движением, даже самым мимолётным.
— Хайде? — тихо спросило дитя.
Волк, будто опешив от этого вопроса, моргнул. Спустя мгновение, показавшееся девочке вечностью, он открыл глаза, которые изменились.
Жёлтые глаза зверя стали тёмно-карими глазами человека.
Девочка не смогла сдержать слёз. Волк внезапно встал на задние лапы и положил передние ей на плечи. Она не успела испугаться того, что может упасть. Лапы были мягкими и невесомыми. Девочка обхватила волка за шею и уткнулась лицом в мех.
— Хайде, я ждала тебя, и ты вернулся. Ты вернулся. Зачем же ты ушёл?
«Фиалка».
Она услышала это имя, которым её назвали лишь однажды, произнесённое голосом человека, который стремительно ворвался в её жизнь и так же стремительно ушёл из неё.
Речка Вимбене внезапно перестала журчать. Ветер успокоился и больше не свистел. Падающая звезда замерла на небе и не долетела до горизонта. Даже снежинки прекратили свой тихий танец и остановились на полпути к земле. Лишь молчаливый шёпот Эксерских камней не оставлял эти две родственные души, чему они были благодарны. Так им не приходилось разговаривать самим. Тепло, которое они дарили друг другу в мыслях, обрело реальный вид. Обрело?..
…Ирма открыла глаза от того, что солнце светило уже достаточно ярко, по-летнему припекая её тёмноволосую голову. Девочка помнила свой сон до мельчайших подробностей и будто до сих пор ощущала руками прикосновение холодных серебряных колец Духа леса и мягкой, чуть влажной от снега, волчьей шерсти… Ирма улыбнулась. Она нисколько не жалела о том, что это был лишь сон, потому что верила, что всё произошло на самом деле. И, как ни странно, она чувствовала себя немного взрослее.
Отряхнув вечную золу с платья, она взяла гребень, привезённый когда-то мамой из соседней деревни, и начала расчёсывать свои короткие, но густые чёрные волосы. Тем днём в доме Отто ожидали герцога и его сына, которые должны были забрать новый меч. Ирма хотела выглядеть достойно. На секунду взгляд её карих глаз с деревянной стены небольшой комнатушки перешёл за окно, открывающее вид на Тевтобургский лес. Девочке показалось, что там, среди деревьев, мелькнул молочно-белый плащ.
***
Родерик потряс головой, словно пытаясь высвободиться из пут воспоминаний. В эту же минуту из дома кузнеца вышел, потягиваясь, высокий молодой человек с копной медно-рыжих волос, одетый в тёмно-синюю сюркотту**. Когда тот поднял голову и посмотрел на всадника, Родерик едва не выронил поводья. Лицом юноша был как две капли воды похож на него самого в молодости. И, конечно, на Герарда. Молодой человек от удивления широко раскрыл и без того большие темные глаза и сделал несколько шагов вперёд.
— Здравствуй, Райнальд. Я ведь не ошибся? — спросил Родерик, спрыгивая с лошади.
— Да, я Райнальд. Но кто вы? — непонимающе спросил рыжеволосый сын Герарда, — Вы похожи на…
— Брат Хайде?
Родерик увидел, что из дома вышел Отто с поседевшими усами, держащийся за плечо невысокого парня с длинным носом, такого же темноволосого, как и кузнец.
— Здравствуй, Отто. Сколько лет, сколько зим… — слегка поклонился кузнецу Родерик.
Из-за спин мужчин выглянула невысокая девушка с длинными чёрными косами и выбежала из дома, громко воскликнув:
— Хайде, Хайде, ты вернулся! Как ты узнал о… О Боже, Хайде!
Родерик сделал шаг вперёд, девушка же быстро подбежала к нему и бросилась на шею так, будто он был её давно сгинувшим родственником.
— Я рад, что оказался прав, Ирма. Поздравляю тебя с помолвкой, — сказал он, с улыбкой выпуская девушку из объятий, — Ты стала настоящей красавицей.
Ирма засмеялась и схватила за руку подошедшего к ним Райнальда, который всё так же удивлённо смотрел на нового гостя.
— Райнальд, это он, это он, это Хайде, о котором я столько тебе рассказывала, это…
Плачущая от счастья девушка ещё что-то говорила своему оторопевшему жениху, но Родерик уже не слышал её. На пороге дома стояли еще двое. Время их не пощадило, но не узнать их он не мог.
Женщина со светло-рыжими волосами смотрела на него полными слез голубыми глазами. За руку её держал высокий почти полностью седой мужчина с рассечённой надвое шрамом правой щекой. Он тоже не мигая смотрел на Родерика.
Время будто остановилось у дома кузнеца Отто, с грустной улыбкой глядя на тех, кого Боги намертво связали много лет назад.
Родерик посмотрел на Равенну, на ту, чьи укоры и слёзы так часто снились ему по ночам. Конечно, она стала совсем другой, но она не потеряла свою красоту, лишь приумножила её. Их взгляды встретились. Женщина несмело улыбнулась. Родерик понял, что она давно его простила, но не смог улыбнуться в ответ. Ведь навстречу ему шёл тот, с кем его разлучили давно мёртвые люди.
Его брат.
Родерик ещё раз несмело шагнул вперед и больше не смог сдвинуться с места. Теперь их разделяло лишь несколько шагов. Герард смотрел на Родерика, и тот не мог понять, проклинает ли брат его этим взглядом, милует ли.
«Пусть я умру сегодня, но я скажу ему», — отчаянно подумал Родерик и с трудом проговорил имя, которое не произносил столько лет:
— Герард…
Брат сделал еще один шаг.
— Герард, прости меня. Я… Я узнал много лет спустя. Когда умирал Старейшина, он… он только тогда всё сказал мне, Герард. Прости меня…
И ещё один шаг.
— Я был тогда в Роще Богов, я слышал часть твоей молитвы, но я не поверил тебе настолько, чтобы выйти к тебе… Я чуть не убил тебя там. Прости меня, Герард.
И ещё один шаг.
— Я возвращался почти десять лет назад и не смог пересилить себя, не смог прийти и посмотреть тебе в глаза, Герард, прости меня… Я… так долго считал тебя предателем, я ненавидел тебя, я…
Перед глазами всё начало плыть, Родерик понял, что плачет. Он опустил голову и был готов упасть на колени. Молчание Герарда ломало его, и это было больнее всех пыток и боевых ранений. Но тут его брат заговорил:
— Я ждал тебя все эти годы, брат. И знал, что ты жив.
Герард обнял Родерика, по-отечески прижав его голову к своему плечу. Тот плакал, как не плакал десятки лет и повторял, повторял, повторял:
— Брат, прости меня, брат, прости меня, брат, прости меня…
Герард обвел взглядом людей, молча смотревших на них. Старика-кузнеца, согнутого болезнью; его старшего сына, недавно ставшего рыцарем; его жену, только что закончившую печь пироги; его милую дочь, с жалостью смотрящую на такого важного для неё человека, которого она видела лишь однажды. Одной рукой она вцепилась в плечо своего жениха, а другой — в резной медальон на груди… Почему он не заметил его раньше? Почему они не заметили раньше? Герард посмотрел на свою жену и сразу понял, что часть её души по-прежнему любит человека, который когда-то оставил её. Герцог Вестфалии улыбнулся своей герцогине и перевёл взгляд на своего сына, так похожего на него и одновременно на его друга. Короля, которого он, верный рыцарь, отправил к праотцам. Герард с улыбкой сказал ему:
