— Пока, мам, пап! — крикнул он уже с лестницы.

Герард посмотрел на Равенну и попытался сдержать усмешку. Та быстро посмотрела на него и спросила:

— О чём вы разговаривали?

— О твоем отце, — ответил Герард, — я рассказывал ему о том, как однажды Фридрих сам принялся разнимать двух дерущихся крестьян. Виновника он схватил за волосы, а его жертве в тот же миг скрутил руку и уронил на землю. На том драка и кончилась. Райнальд сказал, что мой отец скорее бы сам пустился с кулаками на задирщика. Он любит их сравнивать, и я не всегда понимаю, на чьей стороне его симпатии, — улыбка на лице Герарда померкла, — однажды мне придется рассказать ему обо всём, но сейчас я стараюсь об этом не думать. Поговорим о другом. Тебе не нравится девочка, да? Ирма?

Герцогиня всплеснула руками, быстро закрыла дверь и села на кровать рядом с мужем.

— Почему же сразу не нравится. Просто она дочь кузнеца и…

— А кто это баял мне, будучи ещё вот с таким животом, — Герард полностью распрямил свою длинную руку, — что наш ребенок сочетается браком только по любви?! Да и о любви ещё нет речи никакой. Они же совсем дети, и им нравится играть вместе. Не всё же ему мечом махать.

— Я помню свои слова, в том-то и дело, Герард! — воскликнула Равенна, спешно меняя опасную для неё тему, — скоро кузнец с женой будут ждать от нас сватов. Ты об этом подумал?

— Ну вот тут я буду стоять на своем. Никаких ранних свадеб! Я говорил тебе не раз о наших обычаях…

— Но здесь всё иначе, любовь моя! Вспомни, мне не было и пятнадцати, когда меня сговорили.

— Много ли ты счастья хлебнула, а? Нет, Равенна, если дети сами попросят нашего благословения, тогда я согласен. Иначе — нет, и пусть меня зовут язычником и лесным мужем, я не буду в обиде.

Герард помолчал и хитро закончил:

— Зря тебе не нравится Ирма. Она даже чем-то на тебя похожа. Умная и языкастая девчонка, а как любит Лес!

— А тебе только это и нужно для счастья, — проворчала Равенна, — просто тебе польстило, что она назвала тебя своим другом в тот день, когда мы пришли за мечом Райна. Девчушка почти кинулась тебя обнимать, отец едва сдержал…

Улыбка на лице Герарда померкла, а Равенна поняла, что разговор всё-таки течет по нужному ей руслу.

— Да, точно. Я так и не понял, что это значило. Отто мне ничего не объяснил. А я, дурак, подумал, что он был здесь. Родерик.

Равенна взяла его за руку.

— Ты после этого и стал ходить в Лес, — тихо сказала она.

— Да, — кивнул Герард, глядя в стену, — я до сих пор надеюсь его увидеть. Хотя даже не знаю, жив ли он, старый я дурак.

Герцог Вестфалии натяжно кашлянул. Равенна вздохнула и задала вопрос, давно сидевший в её голове:

— Скажи, Герард, ты хочешь отправиться на его поиски?

Мужчина удивленно посмотрел на неё. Взгляд Равенны привычно скользнул по шраму на его лице. Герард долго молчал и наконец ответил:

— Да. Я думал о том, чтобы покинуть замок, когда Райнальд будет готов занять моё место. Он заслужил его больше, чем я. Я всё же всегда был и остаюсь чужаком в этом прекрасном замке.

Равенна закрыла глаза рукой, но слёз не было. Она знала, что услышит именно такой ответ.

— Конечно, ты уйдешь один, — сказала женщина бесцветным голосом, не спрашивая — утверждая незыблемую истину.

Родерик накрыл её руку своей и крепко сжал:

— Я не могу увести тебя в неизвестность, не потому, что не хочу, а потому, что не знаю, найду я его или нет. А если найду, то будет ли бой. Ты помнишь его слова. Он проклял меня тогда, черт знает сколько лет назад, и это проклятье не исчезает, пока его не смоешь кровью. Я не буду биться с братом, и я не хочу, чтобы ты… видела мою смерть.

— Как ты можешь верить в какие-то проклятия, Герард! Ты принял крещение, ты свободен от этих уз! — только и смогла вымолвить Равенна, укрывая свои руки в руках Герарда.

— Меня трудно назвать благочестивым мужем. Я нарушал заповеди, тебе ли не знать об этом. И даже если ты права… проклятье висит над моим братом.

Герард не стал говорить о том, что вера его предков оказалась сильнее для него, чем вера её отца. Эту тайну он будет держать при себе до последнего.

— Ты понимаешь, что я не отпущу тебя просто так? Что я спокойна сейчас, когда наш сын еще совсем юн для герцогского престола, но я выплачу все глаза, я… я постоянно буду с тобой об этом говорить! — Равенна всё-таки всхлипнула и прильнула к груди мужа, схватила его за мягкую, ей сшитую, рубашку.

Герард обнял Равенну и тихо спросил её в ответ:

— Ты понимаешь, что я всё равно уйду?

Помедлив, она кивнула. Герард погладил её по голове.

— Не знаю, чем я тебя заслужил. Но когда я уйду, я буду спокоен за сына, ведь ты будешь с ним. Самая мудрая, честная и праведная. Ты поможешь ему там, где мне самому стоит учиться у тебя. И я обещаю тебе, моя единственная, я вернусь. Если случится чудо, если мой брат жив и если он даст мне рассказать всё так, как было на самом деле… мы вернемся вместе, и больше не расстанемся. Ты веришь мне?

Равенна подняла голову и посмотрела в глаза Герарду:

— Всё моё счастье и всё моё горе в том, что я верю тебе, сын Стина.

Они молчали, каждый думая о своём, но в какой-то миг их мысли обратились к одному человеку. Младшему брату, сгинувшему в далёкой дали, живому или мёртвому, которого совсем не знала Равенна… которого до сих пор лучше всех живых знал Герард.

— Он жив, я это чувствую, — сказала герцогиня, положив голову на плечо мужу, — и я очень хотела бы узнать, что он хотя бы в половину счастлив так же, как я. Как ты думаешь, что он сказал бы, узнав о нас?

Герард задумался:

— Он бы опешил. Ему всегда казалось, что девушки должны любить его больше, чем меня. Он младше, веселее… А еще он не понял бы, как это ты выбрала такого дьявольского выродка…

Равенна ударила Герарда по плечу и обиженно поджала губы. Герард по-мальчишески закрылся от неё подушкой и засмеялся во весь голос.

— Ты всю жизнь будешь это вспоминать?! — почти завизжала Равенна.

— Да, поверь мне!

— Ах так! Мне тоже есть что вспомнить!

Герцог и герцогиня Вестафалии, перекрикивая друг друга, начали вспоминать все злые слова, сказанные ими в первое время знакомства, раззадоривая друг друга всё больше. Слуги, случайно проходившие за дверью, не останавливались и посмеивались. Милые бранятся, только тешатся… старики придумали это точно про них. Да и была бы брань настоящей, не то, что это… детские игры, отпрыски их странной, но настоящей любви. За этими перебранками ненадолго забылся и невесёлый разговор, который, тем не менее, начал незримо преследовать их повсюду. Равенна и Герард с того дня стали еще больше времени проводить вместе, герцогиня даже изредка начала сопровождать герцога в Лес. Им чудилось, что расставание близко и движется к ним всё быстрее и быстрее. Они и ждали этого, и радовались тому, что имели, и оба искренне считали, что так и нужно жить.

***

Днём позже Родерик, вождь Лесных Последышей, сидел на берегу моря в окружении десятка разновозрастных детей. Он вырезал из небольших поленьев простенькие лодочки для кукол, которые делали Триста и Горо, сидящие рядом с ним. Забава для ребят, подарок Духу моря. Триста передала брату новую тканевую куклу и улыбнулась ему. Родерик улыбнулся ей в ответ, не говоря ни слова, и отдал куклу маленькой светло-русой девочке, глаза которой стремительно меняли цвет с голубого на карий. Девочка усадила куклу в лодку и взяла за руку курносого Фальке, своего погодку. Вдвоём они по колено зашли в море и запустили лодку гулять по волнам. В тот день море было почти спокойным, и взгляду было не на чем остановиться, кроме далекого горизонта. Родерик был спокоен, но старик Эфой всегда недовольно и чуть испуганно ворчал, когда вдалеке от берега показывались громадные корабли с полосатыми красно-белыми парусами. Видимо, земля, облюбованная язычниками, казалась морским воинам пустой и безжизненной, ведь ни один корабль не подходил близко к суше. Мальчишки с открытыми ртами наблюдали за кораблями из леса, Лерхе зябко ёжилась, вспоминая рассказы о свирепых моряках, Родерику было интересно узнать тех людей, их жизнь, их Богов, но знакомиться с ними он не хотел. Вождь Лесных Последышей считал, что своё он давно отвоевал.