В предрассветный час у реки она наткнулась на трех веселых парней, жаривших на костре мясо и громко смеявшихся. Курц, Уво и Дитер показались ей чуть ли не ангелами, спустившимися с небес, заботливыми, чуткими и добрыми. Но именно они закончили то, что не удалось закончить её отчиму, и смех их не стал тише ни на мгновение. Они оставили её лежать на земле, хотя Дитер хотел привязать ей к ноге камень и бросить в реку. Курц отговорил приятеля, Курц, светлый кудрявый малый, который с первого взгляда так ей понравился; который до крови укусил её предплечье и выдрал ей немало волос. Грау впервые подумала о смерти, не просто подумала, — она звала её до тех пор, пока не стих мужской смех. Когда же вокруг воцарилась тишина, девушка испугалась. Она долго не могла встать, но всё-таки встала и начала идти, хотя болело всё тело. Ей больше не хотелось умирать. Ей больше ничего не хотелось.
Теперь же Лерхе всё поняла. Господь послал ей помощь, но чтобы получить её, ей пришлось пережить самые страшные минуты в своей жизни. Угрюмый молодой мужчина с длинными волосами, собранными в хвост, отомстил за неё, помог ей, спас её.
Она не знала, что он просто не мог поступить иначе. Даже тогда, думая, что он не смог исполнить задуманное, коря и ненавидя себя за это, Родерик не забывал о вечере, когда Каспар отговорил его возвращаться за Равенной. Он думал, что никто не смог спасти Энциан, которая должна была стать женой его дяди. Ведь именно её смерть изменила всё. Ведь после этого и начались стычки язычников и людей герцога, спустя много лет переросшие в войну после той случайной стрелы Фальке. Родерик не смог бы оставить девушку, прекрасно понимая, через что ей пришлось пройти. Он не думал о последствиях, он поначалу даже не думал о ней. В момент, когда Родерик садил девушку на Фальтера, он думал только о Каспаре, которого ему по-прежнему так не хватало. «Будь ты рядом, я бы не струсил, и всё кончилось бы. Но вот я возвращаюсь ни с чем», — с горечью подумал Родерик.
Девушка и мужчина снова долго молчали, думая о своём прошлом и ошибках, что им не посчастливилось совершить. Фальтер и Куно паслись неподалеку от них и не представляя, как плохо было их двуногим спутникам. Им, коням, всё очень нравилось. Куно и вовсе забыл о том, что у него прежде был другой хозяин.
Родерик наконец-то закончил точить меч и принялся за кинжал. Лерхе удивлялась тому, как ловко он может выполнять любую работу почти в темноте. Небольшой костерок освещал его сосредоточенное лицо, но девушка не могла себе представить, чтобы она начала, например, шить в наступавшей ночи. «Что ж, придется многому научиться», — подумала она и решилась спросить Родерика еще об одной вещи, которая ещё вчера ей казалась немыслимой и совсем не важной:
— А ты уверен, что после твоего отвара я… ну, всё ещё могу иметь детей? — Лерхе было очень неловко спрашивать полузнакомого мужчину о таком, особенно помня, что с ней творили Дитер и его дружки. Но это было проще, чем спрашивать Родерика о его жене.
— Да, уверен, — тут же коротко ответил сын Стина, не отрываясь от своей работы.
— Просто мне было не очень-то славно сегодня, ты и сам видел.
— Неудивительно. Тебе пришлось через многое пройти. Но не беспокойся, отвар лишь предостерег появление одного ребенка. Другие ему незачем, — Родерик немного помолчал, а после повернулся к Лерхе и с ухмылкой посмотрел на неё, — вчера тебя не больно-то это волновало.
— Вчера осталось вчера, — резко ответила ему девушка и повернулась на бок, хотя такая поза причиняла ей боль.
Родерик отсел от неё, неспеша доточил кинжал, а после пошел проведать коней. Когда он вернулся, Лерхе уже спала. Родерик какое-то время смотрел на девушку, после чего тоже лёг и впервые за долгое время быстро уснул.
Утром следующего дня Лерхе проснулась первой. Она чувствовала себя куда лучше, и поэтому решила показать свою небесполезность. Когда Родерик проснулся, его ждали свареные утиные яйца. Лерхе случайно увидела гнездо, когда ходила за водой. Мужчина был удивлен не только сытному завтраку, но и внезапной приветливости девушки. После еды Родерик отправился на короткую прогулку, и в одиночестве Лерхе чувствовала себя неспокойно, хотя и, на удивление, в безопасности.
Ближе к вечеру они разговорились о море, о людях Родерика и их вере. Лерхе была любопытна и старалась узнать как можно больше. Родерик, обычно молчаливый, говорил охотно и много, даже шутил, и ему было приятно, когда девушка смеялась.
— И что же, Смерть для вас — тоже Богиня? — отсмеявшись после истории о первой охоте Родерика, недоверчиво спросила Лерхе.
— Кем же ей быть? — задал встречный вопрос сын Стина.
— Но ты ведь знаешь, как говорим о смерти мы, христиане? Это просто что-то… что происходит со всеми, но только так можно предстать перед Богом.
— Можешь не стараться меня переубедить, — усмехнулся сын Стина, — для меня Смерть всегда будет младшей дочерью Земли, ведь только Боги обладают такой силой, что может перевести нас за черту.
Лерхе задумалась:
— Старшая дочь Земли, по вашим поверьям, — это Жизнь?
— А голова у тебя на месте, — похвалил девушку Родерик, — Жизнь помогает матери разрешиться от бремени, вводит в наш мир дитя, учит его дышать. Жизнь повсюду, — он оглянулся, — все деревья, птицы, звери, вода и камни — всё живое. Но и Смерть тоже повсюду. Иногда можно отчетливо услышать её дыхание. Или даже тихий шепот.
Сероглазая девушка вздрогнула, вспомнив о том, как она лежала около реки. Она звала смерть, и сейчас ей казалось, что она слышала чей-то голос, отвечавший на её немую мольбу.
— Брат моего отца говорил, что у Земли есть лишь одна дочь. Двуликая, двувеликая. Я думаю, что в этом что-то есть. Что ж… узнаю, когда она придет за мной. Интересно, моя душа найдёт своё дерево или сможет отправиться в чертоги Богов… — медленно проговорил Родерик, смотря в одну точку, — хочется быть героем только ради того, чтобы встретить тех, кто так давно покинул меня.
Лерхе посмотрела на вождя язычников и не смогла представить мир без него. Не то чтобы она так быстро привязалась к нему, нет, он пугал её и немного злил своим равнодушным тоном и внезапным смехом. Но она просто не могла смириться с тем, что однажды его не станет. Как же так: вот она разговаривает с ним о его Богах, но придет день, когда он исчезнет? Когда она исчезнет? Девушка осмотрелась, и её взгляд притянула тонкая молодая осина. «Смогла бы я стать такой осиной?», — эта мысль пронеслась так быстро, что Лерхе не успела её заметить. Родерик же продолжал говорить:
— Нам не дано знать, откуда в наш мир пришли Боги. Но Старейшина моего рода слышал их голоса… по крайней мере, он говорил, что слышал, и мы ему верили. Он рассказывал нам, что два брата — Солнце-бог и Лунный бог — спустили с неба свою сестру — красавицу Землю с двумя дочерями. Кто же отец двух великих братьев и великой сестры… Старейшина всегда говорил, что это останется тайной. Три женщины создали этот мир, но он оказался безрадостным, тихим. Тогда Солнце-бог и Лунный бог отправили сюда двух сыновей — Огонь и Воду, которых мы почитаем за наших вождей. Они и вправду ведут нас, подумай сама: люди живут там, где есть очаг и хотя бы тонкий ручей. Мы сейчас живем рядом с морем. Могучая сила в нём, поэтому его хранит свой собственный Дух… но я отвлекся. — Родерик отхлебнул воды из фляги и продолжил, — Миру нужны были обитатели, потому что Богам нужны те, кто будет их чтить. Травы, деревья, гады, птицы, животные рождались один за другим по воле Земли и её старшей дочери. Младшая дочь забирала их и переводила через черту, когда приходило время. Лунный Бог же, стерегущий звезды, решил спустить две из них в наш мир. Он попросил помощи у других Богов, не зная, как их оживить. Земля слепила глиняные тела, Огонь обжёг их, Вода, Лунный сын, одарил тела кровью и внутренностями. Лунный Бог вложил в тела звезды, а Жизнь попыталась заставить их впервые вздохнуть… но всё безуспешно.
Родерик покосился на Лерхе. Та слушала очень внимательно и явно с нетерпением ждала продолжения. Мужчина вспомнил, как рассказывал легенды своего народа Тристе и как видел на её детском лице тот же интерес. «Бедная девочка эта Лерхе», — подумал он.
