— Пусть ищут другого для своих вздохов. Я не думаю, что женюсь в ближайшие годы.

— Я в детстве думала, что мы с тобой поженимся, — задумчиво сказала Грезэ, не признаваясь в том, что слукавила, сказав это. Она думала, что станет женой сына Стина, и её воображаемым женихом день ото дня становился то один, то другой.

— Что ж, твоё счастье, что так не вышло, — грустно улыбнулся Родерик.

***

Как говорил Родерик, свадьба Сика и Грезэ вышла очень весёлой и шумной. Молодые язычники, конечно же, больше всего ждали окунания молодой пары в воду. Несмотря на холод этот обряд продолжался достаточно долго: ведь каждый из «провожатых» норовил коснуться жениха и невесты для привлечения удачи в любви. Родерик, без восторга участвовавший в окунании, несколько раз ощутимо стукал по спине парней, которые норовили прижаться к невесте крепче, чем следовало. После представления будущих супругов Богу Воды, все поспешили переодеться и укутаться в теплые шкуры. Грезэ и Сик торжественно бросили свои мокрые одежды в большой костер, принявший их с довольным шипением, готовый сжечь свидетелей старой жизни молодой семьи. Жених и невеста обменялись оберегами, подаренными им Каспаром, и перед лицом сородичей, Духов Леса и Богов принесли друг другу клятвы в вечной любви и верности. После этого Эфой, неожиданно прослезившийся, крепко связал правую руку Грезэ и левую руку Сика длинной обрядовой веревкой. С гулом, песнями и неприличными шутками молодых оставили одних в наступающей ночи около костра и утепленного шалаша, наскоро возведенного накануне специально для них.

Родерик отстал от галдящей молодежи и присоединился к чинно шагавшим мужчинам. Каспар подмигнул племяннику. Прошлым вечером сыну Стина ничего не пришлось говорить дяде. Едва Родерик подошел к Каспару, тот сунул ему в руки свой кинжал и попросил наточить. Так и произошло их примирение после долгой молчаливой ссоры. Мужчины говорили отнюдь не о свадьбе. Их волновали слова, сказанные утром Старейшиной. Он собрал перед собой два рода и донёс до них волю Богов:

— Придет день, когда мы оставим Лес и отправимся к морю — водам, не имеющим конца для лесного человека. Боги скажут, когда нам нужно уходить. Будут знаки всем, каждому. Не все из нас дойдут до того моря, не все вернутся. Но многие из вас вернутся в Лес с новым вождем, — Старейшина посмотрел невидящими глазами на Родерика, но он не дрогнул под этим взглядом.

— Не нравится мне это море. Что за море вообще? — ворчал Ийзо, косясь на Старейшину, ехавшего верхом на крепком коне вместе с Эфоем чуть поодаль от них.

— Тебе никогда ничего не нравится, плющ ты вьющийся, — сказал Каспар, — Боги не стали бы подвергать нас опасности. Море так море. Поживем — увидим.

— А я согласен с Ийзо, — внезапно подал голос Родерик, — буря меня забери, к чему это? Зачем нам уходить из родного Леса, если потом мы вернемся?

Мужчины согласно закивали, и даже Каспар довольно хмыкнул. Внезапно Алто, конь Эфоя, остановился. Старейшина повернулся к мужчинам и сказал, натягивая сухие губы на морщинистом лице. Не все сразу поняли, что это была улыбка.

— Что-то, сын Стина, можно найти только в пути, — сказал Старейшина, трогая вождя Детей Сестры за плечо, чтобы тот продолжил путь.

— Как всегда всё очень понятно, — тихо сказал Арлен, неожиданно оказавшийся рядом с Каспаром. Под руку он вёл тихую Визель, — Родерик, постой немного с нами.

Юноша, перехватив насмешливый взгляд дяди, удивленно остановился. Некоторое время они стояли молча в ожидании того, как их побратимы и названные сестры пройдут мимо. Когда они остались одни, Родерик не выдержал:

— Что такое? — спросил он, обращаясь к матери, — холодно же стоять.

Визель подняла голову и посмотрела на своего сына, невольно залюбовавшись его лицом, к её сожалению, больше похожему на лицо Каспара, чем Стина. Внезапно она с ужасом поняла, что стала забывать, как выглядел её любимый муж. От этой мысли её голос задрожал, когда она начала говорить:

— Родерик, сын мой… я… мы… мы с Арленом хотели тебе сказать, что… — она перевела взгляд испуганных серо-зеленых глаз на мужа, спокойного, как и всегда. Он улыбнулся ей и обнял за плечо. Родерика передернуло, но Визель стало легче, и она закончила свою мысль, — мы с Арленом хотели сказать, что у нас будет ребенок, а у тебя сестра или…

Она осеклась и неуверенно посмотрела на сына. Тот глубоко вздохнул и улыбнулся:

— Или брат, да. Я очень рад за вас, матушка, — Родерик посмотрел на Арлена и тот отпустил Визель. Парень обнял свою мать, объятия которой ни с чем невозможно сравнить. Невысокая худая женщина делала так, что он чувствовал себя в безопасности, чувствовал себя её частью, её плотью и кровью. Обнимая мать, Родерик понял Каспара. Она счастлива, и это главное. Родерик улыбнулся и отпустил Визель. Женщина встала на цыпочки и осторожно поцеловала его в обе щеки:

— Люблю тебя, мой хороший, — прошептала она.

— И я тебя, мама.

Родерик подошел к Арлену и искренне хотел, чтобы Боги вселили в него любовь к этому человеку. Но Боги оказались глухи к его просьбе. Обняв мужа своей матери, парень не почувствовал ничего.

— Поздравляю тебя, Арлен, — спокойно сказал он, всё ещё улыбаясь и надеясь на то, что его улыбка не выглядела натянутой.

— Спасибо, мой мальчик.

Родерик снова вздохнул. «Мой мальчик» из уст Арлена не был тем же, что и «мой мальчик» из уст Каспара, мамы или даже Эфоя. Но он сдержался.

— Мы думаем, что если родится сын, то мы назовем его Стином, — продолжил Арлен.

«Ты смеешь произносить его имя, деля ложе с его женой?», — хотел сказать Родерик, но сказал совсем другое:

— Я думаю, отец был бы рад.

Увидев счастливую улыбку на лице матери, молодой язычник подумал, что сделал правильный выбор.

— Стина любили все, даже моя Нэйни, — сказал Арлен, — было бы замечательно, если сын Хайде смог поделиться этим даром с малышом.

Повисло молчание, и Визель со вздохом потянула мужа за шерстяной плащ:

— Уже темно, надо вернуться ко всем, — сказала она.

Родерик кивнул и молчал до тех пор, пока они не дошли до шумно празднующих свадьбу Сика и Грезэ сородичей. Парень быстро нашел Каспара, сидевшего у небольшого костерка неподалеку от танцующих и поющих. Дядя перебирал поленья, и Родерик поспешил к нему, оставив мать позади. Ему было грустно и радостно одновременно, и он знал, что его сможет понять только дядя. Но, как всегда в минуты, когда его обуревали сильные чувства, Родерик не следил за языком. Поэтому, садясь рядом с Каспаром, он ляпнул:

— Вот и случилась свадьба в первую Луну, — но увидев, как вытянулось лицо дяди, он поспешно извинился, — прости, Каспар, я такой дурак…

Каспар быстро собрался и добродушно посмотрел на племянника:

— Ничего. Боги ведь не перестали соединять судьбы людей после смерти Энциан. Так почему бы не быть свадьбе в первую луну? Нет, Тюрх, мы пока посидим, спасибо! — крикнул он Сыну Сестры, звавшего их перекусить, а после вновь посмотрел на Родерика, — А ты готовься. Будет тебе брат взамен потерянного.

Родерик стиснул зубы, но промолчал. «Лучше вообще забыть, что у меня когда-то был другой брат, кроме Сика», — подумал он.

— Теперь мы в расчете, — хмыкнул Каспар, — прости меня.

— Нет. Всё в порядке, — проворчал Родерик, думая, о чём завести разговор, — Меня ведь кто-то звал даром Богов, да? В детстве. Я не могу вспомнить, второй день думаю об этом.

— Да, твой отец, — улыбнулся Каспар, отбрасывая негодное для работы полено в сторону, — ведь ты родился таким слабым. Мы боялись, что Боги призовут тебя назад. Старейшина сказал тогда, мол, если переживет эту ночь, то переживет нас всех. Это была одна из самых длинных ночей в моей жизни. Визель была с Ге… кхм, со старшим сыном, мы со Стином и с Тристой, твоей бабкой, — с тобой. Ты не плакал, но было видно, как тебе плохо. Ты так тяжело дышал, часто-часто и смотрел на нас. Глаза у тебя синие были тогда, Стин еще сказал, как ты на меня похож, — Каспар усмехнулся, — а под утро ты будто перестал дышать. Всем нам так показалось. Я чуть не умер на месте. Совсем ребенком же был я, переживал жутко. Но ты всего лишь уснул, — мужчина посмотрел вдаль и улыбнулся воспоминаниям, — никогда так не радовался спящему ребенку. Триста расплакалась, Стин её чуть пинком не выгнал — боялся, что разбудит тебя. Мы смотрели на тебя, на то, как ты спал, а потом я понял, что Стин сам плачет. И он тогда назвал тебя Родериком в честь нашего деда. Я его не помню, его душа нашла дерево, когда я был совсем маленьким, но отец говорил, что все мои обереги и игрушки — это у меня от него. Он был настоящим мастером. Тогда же брат сказал, что ты дар Богов. Странно, что ты этого не помнишь. Визель раньше любила это повторять.