Глеб еще в молодости показал себя сильно. Тогда Рязанскую землю раздирала княжеская междоусобица, в которой одну сторону поддерживал владимирский великий князь Всеволод Большое гнездо, а другую черниговский князь Всеволод Чермный. Владимирцы победили черниговцев. В 1207 году Всеволод Большое гнездо взял и разграбил Рязань. На ее пепелище Глеб оклеветал перед великим князем своих родных дядей, и те угодили на пять лет в темницу. А Глеб получил княжество Пронское.

Через десять лет, в 2017 году, престол Рязани вновь опустел. Между удельными рязанскими князьями снова вспыхнуло напряжение, сразу же начали образовываться враждебные коалиции. Глеб, князь Пронский, внес миролюбивое и разумное предложение – встретиться и спокойно обсудить, кто будет править Рязанью. Он назначил съезд князей на 20 июля, в день пророка Ильи, на его земле у пристани Исады.

Откликнулось семь рязанских князей, но один из них на встречу опоздал. Большинство прибыли на лодках, поэтому только с ближайшей дружиной. Сели в большом шатре, заранее расставленным Глебом в живописном месте. Стол был накрыт, князья выпили, начали вести серьезные разговоры. И тут по сигналу Глеба в шатер ворвались наемные половцы и началась беспощадная резня. Большинство гостей сняли доспехи и серьезного сопротивления оказать не смогли, другие сражались отчаянно. Погибли все. Глеб лично убивал пятерых своих двоюродных братьев и одного родного, Изяслава.

Но Глеб Пронский так и не стал Глебом Рязанским. Престол Рязани захватил опоздавший в Исады князь Ингварь. Он тоже приходился Глебу двоюродным братом и вместе с его дядями отсидел пять лет во владимирской темнице Всеволода Большое гнездо. У них были старые счеты.

Ингварь собрал дружины погибших князей и разбил половцев Глеба. Через два года тот снова вернулся со степняками и снова был наголову разбит князем Ингварем. В 1219 году Глеб с остатками половецкого отряда ушел в Дикое поле и больше никогда на Русь не возвращался. В летописях говорится, что там он сошел с ума и закончил жизнь идиотом, плетущимся за телегами степняков.

До Батыева нашествия, которое уничтожит мир Древней Руси, оставалось меньше 20 лет.

Дата 11 июля 1918 года никак не отмечена в официальной городской летописи. Однако именно в этот день в Симбирске произошел остросюжетный боевик, изменивший историю России. В течение 24 сумасшедших часов провинциальный город вышел из подчинения Москвы, объявил себя столицей Поволжской республики и начал войну с Германией.

Обыватели Симбирска еще спали, когда ранним утром со стороны Казани к городской пристани подошла небольшая флотилия из трех пароходов, во главе красавцем-пароходом «Межень», на котором пять лет назад, во время празднования 300-летия династии Романовых, путешествовал по Волге царь Николай II. Теперь это был флагманский пароход главнокомандующего Восточным фронтом Михаила Муравьева. С него на сибирскую землю высадились около 600 бойцов с пулеметами и военной техникой.

Они действовали смело и решительно – еще не проснувшийся город был взят под полный контроль меньше, чем за час. Напротив почты и телеграфа бойцы Муравьева поставили пулеметы, здание городского Совета (сейчас там находится ульяновское Суворовское училище) окружили девять броневиков.

Так провинциальный Симбирск оказался в центре политической бури, бушевавшей тогда в России. Революционные партии – большевики и левые эсеры – внезапно перестали быть союзниками, крепко поссорившись из-за Брестского мира, заключенного с немцами Лениным и Троцким.

События развивались бурно и непредсказуемо: 6 июля левые эсеры убили германского посла, 11 июля большевики объявили их предателями Революции, а себя – единственной революционной партией. К тому времени в Москве и Питере уже несколько дней между вчерашними союзниками шли перестрелки и уличные бои.

Ленин испугался не на шутку, какое-то время он был уверен, что его предало даже ВЧК, потому что у убийц Мирбаха был мандат, подписанный лично Дзержинским. Железный Феликс от этих обвинений как-то отмазался, но подозрительность Ленина стала напоминать манию. Особенно его тревожил недавно назначенный главнокомандующий Восточным фронтом, левый эсер Михаил Муравьев.

Первой проблемой Революции стало почти полное отсутствие в рядах революционеров кадровых военных.

Одним из немногих был Михаил Муравьев, который поручиком командовал ротой Тамбовского полка на русско-японской войне, потом долго жил за границей, где посещал Парижскую военную академию. Вернувшись в Россию, он стал преподавать в Казанском военном училище.

Где-то по пути между Парижем и Казанью талантливый поручик увлекся революционными идеями и вступил в Боевую организацию эсеров под руководством Бориса Савинкова, но о его участии в эксах и террористических актах ничего не известно. С началом Первой мировой войны Михаил Муравьев в звании капитана ушел на фронт, где в первые же дни проявил себя героем и получил несколько тяжелых ранений.

В дни Октябрьской революции он находился в Петрограде. Уже на второй день советской власти его пригласили в Смольный, где он встретился с Лениным и Свердловым, поручившими ему разобраться с «винными бунтами», сотрясавшими тогда столицу сильнее, чем беготня матросов вокруг Зимнего. Муравьев жестко разогнал толпы пьяниц и мародеров.

Вскоре на Петербург пошли войска Керенского и атамана Краснова. 28 октября Муравьев был назначен начальником обороны Петрограда, организовал оборону города под Царским Селом силами балтийских матросов и рабочих отрядов Красной Гвардии и 30 октября доложил Советам рабочих и солдатских депутатов о своей полной победе над казаками и юнкерами

Вне всяких сомнений Михаил Муравьев имел полное право утверждать, что лично спас Октябрьскую Революцию в ее самый трудный час. Именно это он потом постоянно и делал, отводя себе чуть ли не мессианскую роль в истории. В Париже он серьезно увлекся культом Наполеона и теперь не мог не проводить параллелей между своей судьбой и карьерой знаменитого корсиканца. Проблема была в том, что в Кремле тоже неплохо знали историю Французской революции, возможность появления нового Наполеона серьезно беспокоила Ленина и, как только в Петрограде стало спокойней, он постарался задвинуть новоявленного полководца подальше.

В декабре 1917 года Михаил Муравьев, назначенный начальником штаба по борьбе с контрреволюцией на Юге России, начал Гражданскую войну наступлением на Украину и взятием Киева. В последующей круговерти его сильно подзабыли, но двумя вещами Муравьев в истории этой войны отметился навсегда.

Во-первых, это он придумал тактику «эшелонной войны», когда красные молниеносно разрушали фронты украинцев, просто проезжая в их тыл на поездах. Потом эту тактику применяли все участники Гражданской.

Во-вторых, выражением «отправить в штаб Духонина». Так бойцы Муравьева в шутку прозвали место в Киеве, куда тысячами уводили на расстрел жителей взятого ими города. Юмор был мрачноватым – верховный главнокомандующий Русской армии генерал-лейтенант Николай Духонин в своем штабе был поднят на штыки матросами-большевиками. На всю войну выражение «отправить в штаб Духонина» стало значить «расстрел без суда и следствия». Красные, белые, черные и зеленые пачками отправляли друг друга в «штаб Духонина», не прекращая радоваться столь остроумному эвфемизму.

Второго Тулона не получилось. Украинский поход Муравьева закончился тем, что его смещения начали требовать даже украинские большевики, то есть те, кого он пришел защищать. Его войска, которые в основном грабили и расстреливали мирное население, быстро разложились и большей частью разбежались, а сам красный Наполеон под угрозой артиллеристского расстрела города начисто вымел все деньги из банков и заводских касс Одессы, после чего вернулся в Москву, бросив остатки своего воинства на произвол судьбы.