— Сколько можно названивать? Не звони сюда больше!

Номер в черную книжку. Водитель то и дело косился на меня в зеркало заднего вида, но молчал, когда я, матерясь сквозь зубы, искал номер Полли. Мне нужно было услышать её голос, узнать, что она не злится и не расстроена. Но номера не было. В телефонной книжке абонент «Полли» не значился. Я проверил трижды. Перезагрузил смартфон. Никакого результата мне это не дало. Ни номера, ни наших переписок. Ничего. Ладно, — успокаивал я себя, — Сонина записка все еще у тебя, а там есть номер Полли.

Записка действительно была у меня. Я вклеил её в свой блокнот одолженным у Полли скотчем с изображением пончиков.

Телефон абонента выключен или находится все зоны действия сети.

Тишина оглушает. Стоило дождаться понедельника, отменить все мероприятия и рвануть в Нью-Йорк. Фанаты никуда бы не делись. Но кто идиот, к которому умная мысль приходит слишком поздно? Правильно, это я. Надо было найти способ попасть к ней сразу после того, как Себастьян послал меня.

Вернувшись в отель после очередного концерта, по привычке звоню сначала Полли, потом Антону, затем Соне, надеясь получить ответ. Кто-то из античных философов** говорил, что главные враги человека — это страх и надежда. Может, стоит прекратить надеяться? Может, на этом все, конец, и стоит перестать терзать себя?

— Ало? — в хриплом голосе, раздавшемся на том конце невидимого провода, я не сразу узнаю Соню. Мои молитвы услышаны, я дозвонился. — Если ты продолжишь молчать, я положу трубку. Я очень зла на тебя за то, что ты сделал с Полиной. Но хочу узнать мотивы антагониста романа моей подруги.

— Что я сделал с Полиной? И при чем здесь стекло? Себ говорил о каком-то стекле, которое заставит меня жр… есть, — слышу в собственном голосе испуганно-взволнованные нотки и морщусь.

— Стекло? — удивленно переспрашивает Соня. — Ах да, стекло! То, которое по твоей милости я час вытаскивала из Полининых рук и ног, и то, которое оставило пару десятков шрамов на её коже. Молись, чтобы эти шрамы исчезли со временем. Ты спрашиваешь, что сделал с ней? Ты её морально убил…

С каждым словом Сони внутри у меня все сжимается. Она рассказывает мне о том самом дне, когда я забыл телефон в студии. Саша не солгала, Полли действительно звонила. Но не с целью предупредить о смене планов. Она просто волновалась обо мне, просто хотела знать, когда я приеду. Она полдня провозилась на кухне, чтобы удивить меня домашним обедом, даже звонила маме узнать какой-то рецепт. Моя заботливая девочка. Ей не повезло нарваться на Сашу, решившую жестоко пошутить.

Саша жестоко пошутила над нами обоими. Обманула Полли, удалила переписки и переименовала контакт. Видимо запомнила, как я вскользь упоминал Аманду и свое к ней отношение. И я… я сам велел Полли больше не звонить. Олух.

— Она разнесла всю кухню. Впечатляющее зрелище. Будто ураган Катрина прошелся, не меньше. И телефон разбила, — говорит Соня и едко добавляет: — Ты придурок.

— Знаю, — отзываюсь я, потирая переносицу. — Ты помнишь, о чем я тебя просил?

— Помню. Ты дописал песню?

— Пару дней назад закончил. Завтра пишем в студии. И в четверг можно начинать. Ты поможешь мне… — не то слово, — нам?

— Если смогу вытащить Полину из галереи до открытия выставки. Она после всей этой истории только начала приходить в себя и пашет, как проклятая. Дома только ночует. Почти не ест и сбросила килограмм пять уже. Хорошо, если силой запихну в нее ужин.

— Так ты поможешь?

— Конечно, помогу, — хмыкает Соня. — С тобой она хоть питалась нормально. И была по-настоящему счастлива. — Девушка замолкает на мгновение. — Мне кажется, её терзает то, что она не знает, почему ты так поступил. Она не злится. Не понимает, но не злится. Хотя я бы засветила тебе коленом по потомству.

— Это очень мило с твоей стороны, — отвечаю я. — Спасибо, что взяла трубку.

— Не за что, — бурчит она. — Когда ты прилетаешь?

— Через три дня. Даю последний концерт в Манчестере во вторник и в среду лечу в Нью-Йорк. Отменил все на следующие три недели.

Это, конечно, принесет лейблу убыток, но плевать. Разберутся. У меня есть проблемы посерьезнее выплат неустоек и успокоения фанатов.

Кевин устроил мне настоящий скандал вчера, когда я заявил, что не буду выступать и вообще уезжаю. Так громко он орал после того, как мы с Джастином напились и я съездил ему клюшкой по лицу. Но и в этот раз менеджер махнул рукой, сказав, что это последний раз, когда он выручает мою задницу.

— Вали куда хочешь, но если через три недели ты не появишься в Лондоне, не попадайся мне на глаза.

Соня быстро прощается со мной, объясняя это тем, что домой пришла Полина. В Нью-Йорке сейчас около девяти вечера. Не самое подходящее время для одиночных прогулок.

Впервые за две недели я дышу полной грудью, не перебирая в голове сотни вариантов развития событий. Я соберу её сердце по кусочкам, если понадобится. Заслужу её доверие заново. Брошу музыку и больше не уеду от неё, если она попросит. Но она не попросит. Единственный недостаток Полли — она слишком понимающая. Всегда ставит интересы других превыше своих.

Я видел это в её глазах, когда мы прощались в последний раз. Она хотела, чтобы я остался. Она молила об этом, не смея высказать просьбу. Не смея останавливать меня на пути к мечте, не подозревая, что моя мечта — она. И я ушел, не оборачиваясь. Если бы обернулся хоть на мгновение, уже не смог бы уехать.

Закрываю глаза и вижу её. Заигрывает со мной, склонив голову к плечу. Рыжая челка падает ей на лицо, бросая полоски тени. Серо-зеленые глаза, весенняя травка под талым снегом, прищурены. Крохотная родинка под внешним уголком правого глаза. Шрамик на верхней губе, подергивающейся от сдерживаемого смеха. Так старается выглядеть привлекательной и сексуальной, хотя совсем девчонка еще. Не знает, насколько привлекательна, когда морщит нос, смеясь, и убирает волосы за ухо. Не подозревает, насколько сексуальна, когда прикусывает нижнюю губу, задумавшись.

Воображение подкидывает другую картинку. Бледное личико, мокрое от слез, которое она прячет в узких красных от крови ладошках. В глазах — один вопрос «Почему?». Губы кривятся в рыданиях.

Распахиваю глаза. Я никогда не искуплю свою вину, как бы не старался. И даже если Полли простит меня, я не смогу простить себя сам.

Я верну её. Завоюю. Маленькими шажками.

Комментарий к Интермедия

* крупный город в Италии

** Эпикур

========== Глава шестнадцатая ==========

Пункт четырнадцатый:

Она полна идей и умеет удивлять.

И если ты решил, что все, что могла,

она уже сделала, и ты можешь

читать её как открытую книгу, ты ошибаешься.

Моя собственная выставка. Поверить не могу, что она откроется уже через неделю. В следующие выходные люди увидят мои работы, висящие на стенах Клампчинга. На тех самых стенах, что сейчас девственно-белы, будут висеть мои работы.

Тыльной стороной ладони смахиваю со лба челку. Мне нужно закончить расписывать две стены до следующих выходных, но работе нет ни конца, ни края. И почему я выбрала не что-то простое, а Карпатский пейзаж и небоскребы Нью-Йорка? Потому что я люблю все усложнять, а потом ныть, что ничего не успеваю! А еще слушать, как ворчит на меня Соня, когда я в очередной раз прихожу поздно и падаю на диван как подкошенная. Вчера я пришла ближе к полуночи, когда охранник, многозначительно звеня ключами, отрубил мне свет.

— Твой спаситель прибыл!

Я вздрагиваю, роняя кисть. В дверном проеме, светясь улыбкой, являет себя Себастьян с картонными стаканчиками и крафтовым пакетом, на котором красуется эмблема моей любимой кондитерской. Поведя носом, улавливаю тонкий аромат свежего кофе. Желудок предательски урчит.

— В честь чего такая роскошь? — спрашиваю, когда друг раскладывает на застеленном газетой табурете свежие круассаны с ветчиной, сыром и помидорами. У меня чуть ли слюни не текут, как у бульдога, а он все возится, «наводя красоту» в натюрморте.