========== 16. Север ==========
Соседи по купе — ученые, ехавшие на конференцию, — обсуждали вечернюю газету, эпидемию и коллег, пили чай, наконец, храпели — и все это время Лили молча лежала на расстеленной полке, подложив руки под остриженную голову, непривычно легкую.
Одежду ей одолжил Ральф: несвежую до желтизны рубашку, свитер и штаны, которые пришлось подвязать веревкой. Но вышло неплохо — Лили нужны были вещи побольше, чтобы скрыть бедра и грудь. И лучше не знать, на какой помойке Ральф отыскал барахлишко явно не своего размера.
Выехали в полдень. При проверке документов у всех троих проблем не возникло, но в один вагон с Дерриком и Ральфом Лили не попала. Те решили взять сидячие места — подешевле, а ее отправили в купе. Понимая свое шаткое положение, она не смела протестовать. Они даже не приняли ее деньги, предпочтя выжать последние капли из окончательно растаявших сбережений Деррика. Кроме того, Ральф успел добыть небольшую сумму у какого-то Робби. Стоило этому имени всплыть по дороге на вокзал, как Деррик почему-то разозлился и стал обвинять Ральфа в воровстве. Тот заявил, что честно продал самое ценное — пальто. Деррик усомнился в желании Робби покупать «распоследнюю рвань»; к тому же Ральф умудрился не только сплавить «рвань», но и получить новое пальто, в котором теперь утопал. Услышав, что нагло пользуется чужой симпатией, он в долгу не остался: мигом припомнил Деррику эгоистичную просьбу помочь Лили. Словом, оба прекрасно ладили: болтали, не замечая ее, легко перебрасывались фразами, понятными только двоим. Но Лили не роптала. Главное, что ее взяли на Север, не прогнали, не унизили. Можно начать все сначала.
Когда поезд тронулся, Лили попробовала пробраться в вагон к друзьям, но там оказалось так тесно, что она бестолково постояла в проходе, заваленном вещами, никого не отыскала и побрела к себе.
Ехать пришлось шестнадцать часов. До самого захода солнца Лили смотрела в окно: на пустыри, деревеньки, поблекшие леса и спокойные полотна рек. Потом легла и стала разглядывать тени на потолке. Колеса стучали убаюкивающе, но Лили не могла заснуть всю ночь — не шли даже кошмары. От одиночества, тревоги за будущее и мыслей о копилке Дерека на душе было погано.
Утром Лили еле вытолкнула себя из вагона, помятая и изможденная. Едва не заблудилась, пытаясь выбраться с платформы на улицу — из лабиринта надписей, стрелок и табло. Из-за усталости волнение почти не ощущалось; Лили ступила на незнакомую землю как во сне. В легкие ворвался колкий сырой воздух. Небо стелилось низко над головой. Дорога от вокзала бежала далеко вниз и обрывалась в бесцветной пустоте.
Север представлялся Лили совсем не таким. С детства она привыкла воображать коптящие трубы заводов, грязный снег, людей с суровыми и больными лицами; шум, гарь, постылый бег времени. Вокруг и правда хватало движения, особенно если сравнивать с Серой деревней — на одном только вокзале людей было больше, чем собиралось на Празднике Лета. Но после Центра Север казался маленьким, тихим и озябшим: горбатые крыши малоэтажных домов, ни одной трубы окрест, а снег — звеняще белый.
— Как спалось? — послышался голос Деррика позади Лили. Он подошел, незаметный в приезжей суете, обмотанный чужим шарфом до самого носа. Его глаза оказались цвета северного неба.
— Не очень, — призналась она. — Без тебя было одиноко.
— А без меня? — вмешался Ральф, как всегда, не вовремя. Лили невольно сморщилась: надежда, что он помер за ночь, разом угасла.
— Мы тоже плохо спали. — Деррик потянулся, расправляя плечи. — Сидя не очень-то сподручно.
— Но у него на коленях ничего, — бодро добавил Ральф. Почему-то захотелось дать ему зуботычину. — В любом случае денег снимать угол и высыпаться у нас нет, так что…
— Пойдем сразу искать маму! — подхватил Деррик, полез в карман и достал клочок бумаги, в котором Лили с содроганием узнала подложное объявление в газете.
Нет, разумеется, она помнила, почему Деррик собирался на Север, да и сама пыталась растормошить его под тем же предлогом. Но внутри жила надежда — жалкий самообман, — что поездку затеял именно Ральф, с личной целью, а Деррик просто присоединился. И объявление потерял, и адрес забыл — ведь он рассеянный, не помнит вчерашний день. Но его глаза сейчас так сияли, а щеки — от мороза или от энтузиазма — так рдели, что Лили стало тошно.
Как она могла согласиться на авантюру Маргарет? Жестокость и эгоизм. Ведь нельзя пускать Деррика на поиски матери, иначе все кончится обманом и разочарованием. И зачем он только выздоровел? Живого и энергичного Деррика видеть оказалось больнее, чем равнодушного.
Надо остановить его. Хотя бы задержать.
— Пойдемте, — сказала Лили, — но сначала мне надо в уборную. Э… Ральф, проводишь меня?
— Зачем? — удивился тот.
— Ну, я же теперь мальчик, значит, надо к мальчикам. — Она изобразила смущение. — Страшно одной…
— И чем я помогу? — В отличие от нее, Ральф покраснел по-настоящему. — И почему я?
— Потому что Деррика я стесняюсь! — выпалила Лили, схватила его за локоть и потащила за собой. Ральф покорился, но до уборной в итоге не добрались: Лили выпустила его руку, как только они вернулись в здание вокзала и потеряли из виду Деррика.
— Что? — спросил Ральф, остановившись. — Перехотела?
— Послушай, — сказала Лили, — мне надо поговорить с тобой. Наедине.
Вокруг толкались, торопились люди; кто-то задел ее чемоданом. Ральф обвел помещение красноречивым взглядом.
— То есть — без Деррика, — поправила себя Лили.
— И это не может подождать?
— Я тебя очень прошу. — Она вновь схватила его за руку и потащила к ближайшей свободной лавке. — Времени мало, иначе Деррик начнет беспокоиться.
— Хорошо. — Ральф послушно сел. — В чем дело?
Лили не знала, как подойти к проблеме, поэтому выпалила суть разом:
— Адрес неверный. Нет никакой матери… никакого дома.
В глазах Ральфа на секунду мелькнуло странное выражение, но он остался спокоен.
— Этот финт сочинила Маргарет, чтобы выманить Деррика из Центра. Она хотела как лучше. Заботилась о моей безопасности, — добавила Лили, презирая себя за то, что объясняется перед ним. — О чувствах Деррика, конечно, не подумала. А я… Признаться, я смалодушничала. Решила, что поддельная цель лучше, чем никакой.
— Значит, ты решила его спасти, отправив в никуда? А теперь скулишь? — уточнил Ральф холодным тоном. — И как насчет денег? Пусть у нас найдется немного, но у Деррика-то ни гроша. Нам придется поддержать его, раз никаких родителей нет даже в теории. А мы это потянем?
— Не понимаю, в чем проблема. В конце концов, мы все можем найти работу.
— Правда? — Ральф взглянул на нее с нескрываемой иронией. — Лично я и в Центре-то перебивался чем попало. А Деррик, предположим, найдет, но не в первый же день. А есть что-то надо уже сегодня.
— На сегодня нам хватит.
— И поспим на улице, отлично. А если чужаков на Севере на работу не берут? Какие здесь вообще цены, ты видела?
— Да плевать мне на цены! — перебила его Лили с раздражением. — Нищету можно и потом обсудить. Главное — что будет с Дерриком, когда он не найдет мать?
— Сама как думаешь? — съехидничал Ральф. — И где твоя жалость раньше была, у так называемой «другой»?
Лили на секунду смешалась, но сразу вздернула подбородок. Она не собиралась пресмыкаться перед этим пауком.
— Издевайся надо мной, пожалуйста-препожалуйста, — произнесла она с достоинством. — Но я сейчас рассказала все без утайки, пусть даже мы друг друга недолюбливаем. Заметь, я могла бы сделать вид, что сама ничего не знаю, и удивиться вместе с вами. Но я верю, что ты желаешь Деррику добра. И лучше я буду с тобой откровенна, если это его спасет.
— А может, лучше с ним быть откровенной? — снова поддел ее Ральф. — Почему бы тебе не покаяться?
— Боюсь разбить Деррику сердце. — Лили смело взглянула ему в лицо. Пусть не думает, что сбил ее с толку. — Во всяком случае, нельзя говорить вот так сразу. Надо как-то его подготовить. А пока что давай вместе не пустим его искать адрес.
