— Эй! — крикнул Деррик. — Откройте, пожалуйста!

Никакой реакции. Раздражение подступило к горлу. Он нагнулся, подобрал в грязи несколько мелких камешков, размахнулся и швырнул всю горсть в окно. Выждал минуту.

— Да открой же, чтоб тебя! — разозлился Деррик. — Я столько работал, чтобы приехать сюда!

Он постоял на пороге еще немного, потом повернулся к двери спиной, сполз на землю и остался сидеть, обхватив колени руками. Подошва на ботинке все-таки отклеилась, наружу выглянул дырявый носок. Холод щекотал поясницу под задравшейся курткой. Рядом прохаживался голубь, крутил бестолковой головой и пытался склевать окурок. За соседним забором стыдливо зацветали фиалки.

— Ну почему я не знаю других друзей Ральфа… — прошептал Деррик, съежившись, и в следующий миг дверь распахнулась, ударив его в спину. От неожиданности он кубарем скатился с порога и растянулся в грязи.

— Ой, прости, — сказал Робби и протянул ему руку. — Ты что-то лепетал про Ральфа? Он одежду собирается мне возвращать?

Лицо у Робби было помятое, но отнюдь не заспанное — в колючих глазах затаилась тревога. Всмотревшись в гостя внимательней, он хлопнул себя по лбу:

— Так ты вовсе не немой!

— А ты меня помнишь? — удивился Деррик, вытирая лицо рукавом. — Ты же должен был забы…

Запнувшись, он закрыл себе рот ладонью: чуть не проболтался про способность Ральфа.

— Думаешь, я могу забыть, кто ограбил мой тайник? Может, у меня и плохо с памятью, но не на рожи таких отбросов, как вы с Ральфом! Гони документы назад, подонок, наркоман чертов! — С этими словами Робби схватил его за воротник.

— Стой-стой! — взмолился Деррик. — Я как раз насчет Ральфа и пришел. Вы ведь дружили десять лет, правильно?

— Ни дня не дружили! Да я его ненавижу! Попадись он мне…

Робби не договорил, что-то подметив в лице Деррика; резко посерьезнел, отпустил его, отступил на шаг.

— Ну допустим, — наконец произнес он. — Дай-ка подумать. Двенадцать лет, если точнее. А что?

— Дело в том… — Деррик замялся: слова застряли в горле. — Я не знаю, кому сказать. Его больше нет. Он надорвался и умер от своей болезни.

Робби умоляюще смотрел на него, смирно опустив руки по швам, будто ожидая, когда Деррик скажет, что пошутил. Стало так тихо, что невидимый автомобильный мотор где-то на другом конце улицы прозвучал оглушительно.

— Может, ты подскажешь, где его родственники? — прервал молчание Деррик, сглотнув ком в горле. — Им ведь надо сообщить. Если вы такие старые друзья…

— Ты серьезно? — вскрикнул Робби, мгновенно изменившись в лице. Его затрясло — не то от горя, не то от ярости. — Да я совсем не знал Ральфа. Двенадцать лет я только смотрел на него издалека. Но для меня он был… — Он задумался на секунду, потом вытаращил глаза и заорал: — А, да плевать! Иди отсюда, чтоб тебя! Проваливай, пока я тебя не убил!

Продолжая цветисто ругаться, он вбежал в дом и с треском захлопнул дверь. Деррик отшатнулся в недоумении, но вскоре услышал, как Робби однообразно, истошно воет.

В кармане нашлась заготовленная бумажка с местом захоронения. Деррик наклонился и просунул ее под дверь. Раз Робби по-своему любил Ральфа много лет, значит, мог найти и других его знакомых, которые сообщат родственникам. Роль Деррика на этом заканчивалась.

Он выпрямился, зябко повел плечами и побрел прочь. Шаг, другой, обломок кирпича, тревожная зыбь — и вот бесконечная дорога в никуда расстелилась перед ним. Где-то в недостижимости улыбалось ночное небо и шумел океан — путеводные звезды над Бездной.

Больше Деррик никого не впутает в свою жизнь. Отныне — никаких привязанностей, попыток начать все сначала и погонь за призраками. Он будет идти один, пока не свалится замертво.

Что-то хлестнуло по ушам: дверь вновь распахнулась.

— А может, зайдешь? — окликнул его Робби. — Выпьем, поговорим про Ральфа?

Деррик даже не обернулся.